Чуб земли. Туланский детектив - Фрай Макс - Страница 42

• Предыдущая
• 42/74
• Следующая

— Пока можно подождать. Но в любой момент может оказаться, что пора идти, — озабоченно сказал Гуриг. — Тут не я решаю.

— Ничего, скоро все будет в порядке.

И действительно, минуту спустя я выполз из своего убежища. На четвереньках, конечно, но я надеялся, что как-нибудь сумею эволюционировать в кратчайшие сроки. Я, говорят, способный.

— Никогда не думал, что кто-нибудь однажды составит мне компанию на последнем этапе пути, — возбужденно говорил Король, страшно довольный, что теперь ему в любом случае не придется тащить меня волоком. — И когда вас приглашал, ни на секунду не задумался, чем это может кончиться… Ну, с другой стороны, если эта земля сама захотела показаться вам во всей своей красе — рад, что смог ей угодить. Мое дело маленькое: угадывать ее желания и стараться их выполнять — это я уже вам говорил, верно?

— Может быть, — вздохнул я. — У меня такой сумбур в голове! Удивительно еще, что помню, как сюда попал. Ничего, в крайнем случае, буду при вас шутом.

— Это как? — заинтересовался Король.

— А разве у вас при дворе нет должности шута? Ну, такого специального полезного идиота, который крутится под ногами, порет чушь и корчит рожи. В том мире, где я вырос, все монархи когда-то имели при себе шутов. Традиция такая была; теперь, правда, ни тех, ни других почти не осталось…

— Идиотов-то у меня при дворе сколько угодно, — признался Король. — Но специальной должности нет. Официально у этих господ совсем иные звания. Это, наверное, не то?

— Совершенно не то, — я помотал головой. — Наоборот, большим шиком считалось держать на месте шута умного человека.

— Ясно, — вздохнул Король. — Значит, ни в одном из обитаемых Миров нет ни гармонии, ни совершенства, ни даже сколько-нибудь внятной логики; впрочем, я всегда был в этом уверен… Если вы ищете свои курительные принадлежности, имейте в виду: я видел что-то очень похожее вон под тем кустом.

— Гляди-ка, вывернулись наизнанку вместе со всем остальным Миром, — обрадовался я, нашарив в указанных зарослях пачку своих сигарет. — Как миленькие вывернулись — что бы это ни значило!.. А кстати, да. «Наизнанку». Вы можете объяснить, что это значит?

— Разумеется нет, — беззаботно ответствовал Гуриг. — Но зачем объяснения, если вы оказались способны пережить это вместе со мной? Вы лучше по сторонам глядите, примечайте перемены. Опыт — единственное сокровище, которое вы сможете унести из этой долины. Но я, честно говоря, не думаю, что человеку вроде вас нужны какие-то иные сокровища.

Я понял, что меня таким причудливым образом хвалят, от смущения поперхнулся дымом и закашлялся.

Стая мелких пестрых бабочек выпорхнула из кустарника, потревоженная моим кашлем. Я явственно услышал, как одна из них пропищала: «Ужас какой!» — но решил, что мне померещилось, и жаловаться на разговорчивых насекомых не стал. Если Король поймет, что оказался наедине с галлюцинирующим психом, каково ему будет? То-то же.

— Пора идти! — внезапно спохватился он. — Сэр Макс, вы ведь можете докурить на ходу, правда? Тропа за нами пришла. Она ждать не будет.

— Конечно-конечно! — Я вскочил на окрепшие уже ноги. — А как это — «тропа пришла»?

Но Гуригу не пришлось ничего объяснять: я и сам увидел, что под ногами у него крутится огромный клубок, больше всего похожий на гигантское перекати-поле. Король изловчился, наступил как-то на один из торчащих во все стороны не то лоскутов, не то хвостов — и клубок тут же покатился вперед, понемногу разматываясь. Под ноги Гуригу стелилась самая настоящая тропинка, — если бы я своими глазами не видел это нелепое «перекати-поле», решил бы, что тропинка вытоптана несколькими парами вполне человеческих ног, обутых в мягкие угуландские сапожки.

— Вы только не отставайте, сэр Макс, — попросил Король. — Здешние тропы шустрые. Любят и сами побегать, и путников погонять.

Я что-то промычал, и мы припустили что было духу: клубок и правда катился очень уж резво. К счастью, движение его было неравномерным — то замедлит бег, то стрелой полетит вперед, а то и вовсе остановится: дескать, перекур. Во время таких перекуров я хоть по сторонам немного успевал оглядеться.

Мир не изменился разительно, как это бывает на Темной Стороне, где твердые поверхности становятся похожи на водную рябь, каждый ветер имеет свой цвет, а тени весят больше, чем предметы, которые их отбрасывают. Здешние отличия от привычной картины были иного свойства: они не бросались в глаза, а проявлялись постепенно, одна за другой, да и распознать их не всегда удавалось. Как, скажем, эта наша живая тропа: если бы Король не сказал мне, что это такое, я бы и внимания, пожалуй, не обратил: ну да, очень большое перекати-поле — подумаешь, какая цаца… Я подозревал, что еще великое множество удивительных вещей таким же образом ускользает от моего внимания, но тут уж ничего нельзя было поделать.

Довольно скоро я убедился, что вся тутошняя живность обладает даром речи и, увы, сварливым характером. Мелкие птички, бабочки и жуки наперебой ругали нас последними словами, крыли на чем свет стоит. К счастью, голоса у них были очень тихие, так что половины я просто не расслышал. Но когда какое-то жалкое подобие зеленого воробья отчетливо обозвало нас «двумя неуклюжими бурдюками с дерьмом», я всерьез возмутился, а Король от души расхохотался, слушая мое обиженное ворчание.

— Птичка по-своему права, сэр Макс, — наконец сказал он. — И все остальные тоже. Мы нарушили их покой. Представьте себе, каково нам придется, если по Ехо станут бегать бестолковые великаны, круша заборы и сшибая локтями флюгеры.

Зато кусты и деревья не обращали на нас никакого внимания. Они, как мне показалось, были целиком поглощены выяснением каких-то возвышенных, но запутанных отношений друг с другом. На наших глазах одно высокое, ветвистое дерево с огромным трудом вытаскивало из земли собственные корни, чтобы перебраться поближе к другому, чьи ветви призывно дрожали на ветру; несколько их собратьев наблюдали за процессом с явным сочувствием и, как мне показалось, лезли с советами — хотя голосов растений я так ни разу и не услышал или просто не разобрал в общем гвалте.

Тут и там из-под земли били тонкие струи воды, — это было похоже скорее на работу невидимых поливальных установок, чем на обычные родники. Трава начинала колыхаться прежде, чем поднимался ветер, хотя эти два явления, безусловно, по-прежнему были связаны между собой, вот только причина явно поменялась местом со следствием. Мы прошли мимо поляны, по которой метались солнечные зайчики — при том, что в небе не было ни намека на солнце. Комочки света тем не менее прекрасно себя чувствовали и, похоже, играли в догонялки. Несколько раз нам приходилось преодолевать довольно глубокие овраги — так вот, каждый обладал собственным, ярко выраженным характером. Один услужливо помог нам выбраться, в один миг превратив почти отвесную стену в удобный пологий подъем; другой зато от души развлекся, трижды заставляя нас скатываться назад — клубок наш при этом страшно занервничал, дергался и прыгал на краю оврага, как мячик йо-йо, а потом, когда мы кое-как выползли на поверхность, мстительно рванул вперед на крейсерской скорости.

Наконец, когда я начал подозревать, что для Королевского обряда все же требуется хотя бы одна человеческая жертва, а посему наша неугомонная тропа не успокоится, пока я не умру от усталости (Гуриг держался бодро и вообще казался совершенно неутомимым бегуном), диковинное «перекати-поле» резко остановилось на небольшой цветущей лужайке, конвульсивно задергалось, наконец оторвалось от тропинки, крепко прижатой к земле Королевским сапогом, и, взревев на прощание, как невоспитанный реактивный двигатель, прыгнуло куда-то вбок и исчезло в густых зарослях.

— Вот мы и на месте, — улыбнулся Король. — Вы посидите тихонечко, сэр Макс, я быстро. Только, пожалуйста, не двигайтесь и помалкивайте. Поскольку до сих пор этот обряд всегда происходил без свидетелей, вам, наверное, следует сделать вид, будто вас и нет вовсе. По крайней мере, других идей у меня нет.

• Предыдущая
• 42/74
• Следующая