Муж для девочки-ромашки - Ларина Арина - Страница 24

• Предыдущая
• 24/53
• Следующая

– В принципе есть. Замгенерального свободен, потом начальник службы охраны в стадии развода. Ну, повар-итальянец вроде холостой, но уж больно страшненький.

– Вика, – простонала Надюша. – Мне нужна высокооплачиваемая работа! Срочно.

– Почему срочно-то? – по-деловому удивилась Вика. – Такие дела с наскока не делаются. Надо как-то продумать все, подготовиться. Да и необязательно в гостинице. Лучше захомутать кого-нибудь из его партнеров или общих знакомых, чтобы можно было пересечься на тусовке. Заодно и себя реабилитирую, чтобы было непонятно, кто кого бросил. Типа, высокие отношения, всем хорошо, разошлись без скандала, красиво и обоюдовыгодно. Только тогда надо кого-то покруче Андрюхи найти, чтобы всех уесть.

– Вика, ты в состоянии отключиться от своего Красовского? Мне. Нужна. Работа. Срочно. Я понимаю, что тебе не до меня, но я ждать не могу. Мне срочно.

– Чего это? – Вика с любопытством уставилась на подругу. – В казино проигралась? Или залетела и теперь хочешь обеспечить декретный отпуск нормальными деньгами?

Решив врать в направлении, близком обманутой и жаждущей мести Вике, Надюша выдохнула:

– С мамой поссорилась. И поспорила, что смогу чего-то добиться. Сама. И уехать мне от нее надо срочно, чтобы пожить самостоятельно, чтобы доказать, что я не верблюд.

– О, а наша мамаша говорит, что ты верблюд? – хохотнула Виктория. – Тогда это, считай, аксиома, и доказать обратное шансов почти нет. Люблю я Татьяну Павловну, хоть она и язва. На такое дело тебя сподвигла. Не мытьем, так катаньем. Но победить родительницу – святое дело. Подыщу тебе что-нибудь. Пожить пока можешь у меня.

– Тебя отсюда выпирают, – аккуратно напомнила Надя. – Забыла?

– Так я тебе предлагаю в однокомнатную. Жильцов выпру, тебя заселю по льготному тарифу, – прояснила ситуацию Вика.

– Все, тебе больше не наливать, – расстроилась Надюша. – В однокомнатную едешь ты. Тебя туда муж послал.

– Послал он! Это я его послала! Мужик, который кувыркает по моей постели всяких выдр, мне не муж, – гордо ответила Вика. – Пусть сам катится куда угодно.

Нужно было смотреть на вещи объективно: мадам Красовская была более не в состоянии мыслить логически. Поэтому Надя сдалась:

– Можно, я тебе завтра насчет работы позвоню?

– Об чем разговор. Конечно, звони.

– А… Ты в порядке? – Оставлять Вику одну после такого потрясения было страшновато.

– Ха! Она еще спрашивает! Да, полный о’кей. Полнейший. Полнее не бывает: в кровати – девка, во лбу – рог, в сердце – дыра, в перспективе – одинокая старость. Все просто волшебно! Скоро Новый год. С наступающим тебя, Иванцова.

– До Нового года еще дожить надо, – мрачно поддержала тему Надежда.

– Я доживу, – тряхнула челкой Вика. – Из принципа и назло врагам. Я еще имущество разделю. Будет у них вместо медового месяца война миров. И я еще подумаю, принимать ли их капитуляцию.

Виктория мечтательно закатила глаза и с хрустом надкусила яблоко и добавила:

– Во они у меня где будут. Не на ту напали.

– Тогда ладно, пойду я, – успокоилась Надя. Раз уж Вика собиралась биться до последнего, то уж на эту ночь ее точно можно было оставить.

Если в судьбе начинается черная полоса, она грязной кляксой распространяется повсюду, словно августовская туча. И не видно уже ни солнца, ни синего неба, ни птиц, только маленькие и большие трагедии тревожными кузнечиками стрекочут под ногами.

Всю ночь Надюша проворочалась. Ей было так страшно, что даже слезы не текли, высохнув где-то в груди и царапая горло сухими песчинками. Обида и злость на собственную тупость вызывала лишь ярость и бешенство. Надя понимала, что не имела права на сострадание. Она не имела права растеряться, но растерялась, не имела права жалеть себя, но пыталась оправдать.

– Все, что нас не убивает, то делает сильнее! – пробормотала Надежда, сухими глазами глядя в потолок. Если и можно было жить дальше, то только назло и вопреки всему. – Я тебя найду, папаша. Найду, и ты мне все вернешь. И за все заплатишь.

Утром череда ударов продолжилась. Немногочисленный штат конторы топтался у входа и гудел, словно осиное гнездо, в которое сунули палку. Увидев все это, Надя похолодела. Нехорошее предчувствие кольнуло под ложечкой и застучало в голове мелкими острыми молоточками.

– Надежда, ты слыхала? – подскочил к ней Шурик. – Мы все на улице.

– Это я вижу, – сдержанно ответила Надя. – Холодновато тут. Лично я хочу внутрь.

– Умная, да? – обиделся водитель. – Иди посмотрю, как ты войдешь.

Протискиваясь ко входу, она быстро соображала: пожар? обокрали? потеряли ключ?

– Наденька! – к ней со слезами на глазах бросилась уборщица. – Что же это делается?! Ироды! Надо милицию вызывать. Они захватили Арона Яковлевича! Я чувствую!

Надя налегла на звонок и не отпускала до тех пор, пока двери не открылись. Весь проем занимала глыбоподобная фигура в камуфляже. Охранник был не их. Краем глаза Надежда заметила, что штатный сторож, а по совместительству охранник, спокойно курит в сторонке.

– Разрешите. – Надя сурово и по-хозяйски отодвинула камуфляжное препятствие. – Вы кто?

– Дед Пыхто! – Мужик дохнул на нее луком и хмыкнул. Потом внимательно оглядел и толкнул внутрь: – Проходи.

Двери с лязгом захлопнулись. Надя струхнула, но виду не подала. Если загнанный кролик вдруг перестает бежать и оскаливает зубы на волка, то серый от неожиданности вполне может отступить. Правда, ненадолго.

Происходило нечто из ряда вон выходящее, но в последнее время жизнь вокруг Надежды бурлила ключом и выделывала такие кульбиты, что у девушки начал вырабатываться иммунитет. То есть она умудрилась не расплакаться, не впасть в панику, как сделала бы еще пару недель назад, а начала быстро соображать и искать выход из положения. Это могла быть налоговая, бандиты, пришедшие по душу Клякмана, или кредитор, заявившийся по ее душу. С другой стороны, по меркам «серьезных» людей, Надюшин долг был не настолько велик, чтобы захватывать офис и устраивать показательные выступления.

– Леха! – заорал охранник. – Прими телку!

– Уже? – лениво спросили откуда-то издалека, и в коридоре показался тощий рыжий субъект, похожий на булгаковского Коровьева. Во всяком случае, Надя этого персонажа представляла себе именно так.

Но сходство было весьма поверхностным. Леха оказался мрачен, туповат и омерзителен.

Ощупав Надю взглядом, он вдруг уверенно схватил ее за грудь, потом резко повернул к себе спиной, снова крутанул и недовольно процедил:

– Да уж.

– Да что вы себе позволяете! – взвизгнула Надюша и попыталась дать пощечину рыжему нахалу. Рыжий легко и очень больно отбил ее руку, сморщился и посмотрел на охранника:

– Она больная?

– Это пусть доктор проверяет, – гоготнул тот.

– Ты чего приперлась, чувырла? – максимально вежливо поинтересовался Леха и задумчиво поковырялся в ухе, после чего стал разглядывать результат раскопок, ожидая ответа.

– Я на работу пришла! – начала наступать Надежда. – И хочу работать! Пропустите меня на рабочее место! Устроили тут не пойми что! Всех уволю!

– Иди работай, стахановка! – загоготал охранник. Леха вторил ему тоненьким тявкающим смехом.

В приемной царил удивительный беспорядок. Блондинка, похожая на ожившую куклу Барби в легком подобии юбочки, из-под которой виднелись кружевные подвязки, сваливала в огромную коробку все документы. Надя даже залюбовалась на мгновение грацией, с которой девица в очередной раз наклонилась.

– Ты как сюда попала? – не оборачиваясь, спросила Барби. – Новенькая?

– Я?

– Ну не я же!

– Не вы?

– Не мы! – обозлилась блондинка и наконец удостоила Надю взглядом. – Мы уже ветераны труда, а твой фейс впервые вижу.

Она смерила Надюшу взглядом и почему-то тоже фыркнула:

– Да уж!

– Что «да уж»? – нелюбезно осведомилась Надя. Когда второй человек подряд, независимо от половой и возрастной категории, смотрит на тебя, как на муху с заячьими ушами или арбуз с глазками, выдавая презрительное «да уж», поневоле подберешься и разозлишься.

• Предыдущая
• 24/53
• Следующая