Выбери любимый жанр

Кесаревна Отрада между славой и смертью. Книга I - Лазарчук Андрей Геннадьевич - Страница 25


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

25

Шерифф понял. Что уж тут было не понять…

– Я… – начал был он, но Алексей покачал головой и встал сам. Неверным шагом, натыкаясь на углы столов, он приблизился к названному и остановился, покачиваясь и сверля его взглядом. Все сидящие стали оборачиваться. Наконец обернулся и последний…

Саня испытала лёгкий эстетический шок. Человек был безобразен, причём совершенно невозможно было уловить, в чем конкретно безобразие состоит. Ну да: бородавки, слипшиеся жидкие волосы, допотопные очки с толстыми выпуклыми стёклами, кривой нос, вывернутые губы, редкие неровные зубки – всё это имело место, но лишь подчёркивало общее ощущение, а не определяло его. Человек с такими чертами может быть если не красив, то вполне сносен. Здесь же уродство определялось чем-то другим.

Поразмышлять на эту благодарную тему ей не пришлось.

Гнусный очкарик начал неуклюже приподниматься – и вдруг неуловимо быстрым движением оказался на столе. Хватай, хватай! – закричали сразу несколько голосов. Он пнул кого-то в голову и перепрыгнул на другой стол, потом на третий. Шерифф встал в проходе, в руке у него оказался курносый серый револьвер.

– Эй ты, там! Как тебя!.. Кончай дебош, выходи! А ну-ка, ребята, все сядьте, да поближе к стенам!

Голос его был низкий, как из бочки.

– Шерифф, он же Ивана – убил… – в ужасе простонал кто-то. – Он же мёртвый, Иван-то…

– Мы его схватим! Эй, ты!..

– Да ты и триппер не схватишь, – презрительно сказал кто-то за плечом Сани. И…

И голова шериффа словно взорвалась – то ли в беззвучии, то ли в таком адском грохоте, который уже не воспринимался как звук, а как некая особая тишина. Осколки и брызги разлетались медленно, и тело ещё продолжало начатое движение, но уже конвульсивно, без тормозов – руки взмахнули, будто пародируя движения пьяного дирижера, ноги шагнули, опережая тряпично изогнувшееся туловище… Саня почувствовала твердую руку на своём горле – такую твердую, что даже рефлекторно не попыталась вырваться.

Алексей обернулся…

Второй выстрел она не услышала, а почувствовала: удар по уху. Алексей упал.

Тогда она закричала. Рука сжала ей горло, но она всё равно кричала. Тогда её ударили по голове. Удар был безболезненный, только белая вспышка под черепом – и горячая струйка за ухо.

– Тихо всем! – сквозь всё проник голос. – Иначе я пристрелю эту сучку! Косой, вылазь, хватит яйцами крутить!

Из глубины зала появился очкарик. Он бежал боком – как краб. В руке у него было горлышко разбитой бутылки. Походя он ткнул им в лицо какого-то мужчину – тот не успел отпрянуть…

– Хватит, я сказал!!!

– А чего они все…

– В машину. Быстро!

– А ты чё…

– Я сказал – быстро.

Саню потянули к дверям. Она попятилась. Очкарик отпирал засов. Кто-то закричал, но крик был заткнут выстрелом. Холод и водяные брызги ворвались с улицы, запах мокрых камней и запах гнили. Страха не было: будто нажали кнопку, отключающую страх. Поток воды обрушился сверху, поток ледяной воды. Захлопнулась дверь, оставляя Саню один на один со смертью.

Рядом заворчал и закудахтал мотор. Прорезав фарами ливень, вывернул из-за угла автомобиль. Верх его был из какой-то чёрной лоснящейся ткани. Тот, кто держал Саню, открыл заднюю дверцу и втолкнул – вшвырнул – её внутрь. Под ногами было что-то мягкое, Саня посмотрела и узнала. Аптекарь. Когда они успели?.. – мысль засела в голове. Аптекарь дышал, но явно был без сознания. Тот, кто тащил Саню, сел рядом и захлопнул дверцу. Мотор закудахтал по-другому, машина тронулась.

И только тут она в полной мере осознала: Алексей мёртв.

Она осталась одна.

Глава восьмая

Конкордия. Побережье

В это самое время раненый в ногу человек ковылял по каменистой тропе, идущей под самым обрывом знаменитых Пурпурных Утесов, давших свое имя одному из самых старых приморских городов Конкордии – порту Порфир. На человеке была тёмно-жёлтая одежда царского толмача, высокие охотничьи сапоги и кожаный шлем, скрывающий верхнюю половину лица, но имеющий прорези для глаз. Рана его, поначалу казавшаяся несерьезной, несколько дней назад загноилась, и сейчас наряду с распирающей болью он испытывал дурноту и слабость от внутреннего жара. Иногда дурнота была такой сильной, что человеку казалось, будто он пропадает на время и потом появляется уже в другом месте. Поэтому он очень боялся, что прошёл мимо тех, кто ждал его…

Но он не прошёл мимо.

Только что рядом не было никого, и вдруг из камней встали двое и стремительно и бесшумно подбежали к нему. Такой беззвучный бег бывает только во сне – не бег, а полёт в дюйме над землей.

– Учитель Эфрон? Вы… наконец-то…

Он видел их с трудом, потому что глаза его высохли.

– "Стрелы Небес равно поражают море и землю", – произнес он условленную фразу.

– "Так почему Гектор умер, а Одиссей живёт?" – ответил один из бесшумных и подхватил Эфрона, который стал оседать на камни.

Потом ему дали палочку, чтобы зажать её в зубах, и один из бесшумных держал его за плечи, а второй что-то делал с его ногой. Не однажды среди дня возникала ночь, Эфрон видел чёрное небо в бриллиантовой сетке звезд. Такие сетки носили на чёрных волосах жены Авенезера. Их было семь, по обычаю Степи, но Эфрон знал, что Авенезер любит лишь двух. Наконец боль отдалилась, оставив по себе тяжёлую память и немоту, небо покрылось мягкими облачками, какие возникают в Степи в жаркий безветренный день над теми местами, где можно копать колодец, и в уши упорно, прогоняя звон, втискивался короткий звучный плеск. Странно, но видеть он мог только то, что справа; то, что слева, – было холстом, ещё не тронутым кистью художника. Потом вдруг Эфрон понял, что это действительно холст: белое толстое пузо паруса. Тогда он уснул.

Он проснулся от прикосновения к плечу. Была непроглядная ночь. Сразу отовсюду доносился варварский ритмичный рокот.

– Учитель, – сказал тот, кто его разбудил, – нас занесло на Тёрку. Ночью мы здесь не пройдём. Можно рискнуть и бросить якорь, а можно уйти на север, к Еликониде. Распоряжайтесь.

– Как нас вообще могло занести на Тёрку? – выразил удивление мгновенно проснувшийся Эфрон. – Это же Бог знает где в стороне от…

– Южнее – сторожевики, – терпеливо объяснил отважник. – Там пути не было.

– Понятно, – согласился Эфрон. – Правьте к острову. Кстати, как вас звать?

– Меня – Белаш. А его – Йотан.

– Отлично… – и Эфрон внезапно заснул опять.

На остров они высадились в начале сумерек. Уже видны были сомнительными силуэтами сосны на дюнах. Белаш и Йотан выволокли нос ветренки на песок, вынесли вперёд и вбили в землю якорь – на случай прибоя. Пока что вода была наитишайшая, как в осеннем пруду. Потом они оба деликатно отошли в сторону и шумно помочились.

Эфрон, стараясь двигаться осторожно, перебрался через борт. Нога не болела, но подгибалась в колене. Вообще во всем теле была противная мягкость – как после приступа малярии. Он знал, что рано или поздно это пройдёт.

Если его не убьют раньше…

Такой исход был более чем вероятен.

Белаш и Йотан разминали ноги, подпрыгивали, потом провели молниеносный бесшумный поединок на воображаемых мечах. Они были похожи на молодых пардусов.

Он вспомнил то, что видел в Степи. Тысячные хоры высоких и тяжёлых, будто отлитых из меди, солдат. Они маршируют – в сапогах из толстой конской кожи, в коротких кожаных юбках, – и дрожит земля, по-настоящему дрожит, пыль течёт с потолка… Каждый способен вырвать из земли дерево толщиной в ногу, ударом булавы проломить стену в три кирпича, поднять на плечах коня. Проходит один хор, второй, третий… десятый… Потом идёт конница: деревянные щиты на груди у коней, из железа и кожи доспехи на всадниках; копья с разноцветными кистями – строго вверх, тяжёлые кривые бронзовые мечи, по форме напоминающие древние малхусы, но чуть поуже, заточка на полтора лезвия – у седла с одной стороны; с другой – лёгкие двугорбые луки и колчаны с белопёрыми стрелами…

25
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело