Академия родная - Ломачинский Андрей Анатольевич - Страница 35

• Предыдущая
• 35/63
• Следующая

Вообще-то не только обрезчицы вручную на странные поступки горазды. Мне вот после Нинкиных откровений самому разок тоже пришлось поработать обрезчиком вручную. Да не одному – в составе целой бригады. Правда обрезали мы не калоши… Был на нашем четвёртом курсе один курсант и обрезали мы у него… Хотя, подождите, чуть не проболтался! Имя главного героя не скажу ни за что. Хоть пытайте, хоть пентотал натрия колите – уж очень он большой человек сейчас.

Принёс Коля с Кафедры Медснабжения и Военной Фармации здоровую жёлтую гайку. Не-е, не стырил. Ему её для дела там дали. Ещё ему дали какую-то железяку с манометром на макушке от кислородно-распределительной станции, большой газовый разводной ключ, микрометр и штанген-циркуль. А если точно, то это не гайка была, а муфта латунная обжимная. И надо было Коле науку делать – эту латунь на железяку несколько сот раз накрутить и скрутить и периодически износ замерять. Он всё добросовестно выполнил, а результаты в таблицы занёс. После этого край и резьба у гайки пошли острыми заусеницами.

Коля немного сибаритствовал. Первым на курсе купил себе махровый халат в Пассаже. В общаге он ходил исключительно в халате, кроме построений, разумеется. Поэтому не удивительно, что гайка валялась в кармане того халата. А когда Коли на курсе не было, то его халатом пользовались все кому не лень – в основном чтобы в душ на первый этаж сходить. Лежу я на койке, умную книжку читаю. Забегает один курсант из соседней комнаты: «Где Колян? А, нету! Я его халат возьму, в душ сходить». Хватает халат, уходит. Я ноль внимания.

Через десять минут курсант опять появляется, в халате. Что-то слишком быстро, чтобы помыться. Ну я глянул на его лицо – сразу понял, стряслось с человеком нечто страшное. Губы дрожат и бледный весь. Я спрашиваю, что произошло, а он пытается меня убедить, что всё нормально. Пришлось надавить на психику. Тут он молча полы халата распахивает. На эрегированном члене сидит Колина гайка. Плотно сидит. С того краю, что к корню ближе, капельки крови выступили – видать, заусеницы режут… Всем изучающим медицину ясно, что будет, если плотным кольцом corpus cavernosus обжать – в него кровь идёт, а оттока нет. Член встаёт и попадает в ловушку – и упасть не может, и обжимающий объект уже не снять. Часа четыре на раздумья есть, а потом и некротические изменения могу начаться. Это все небось с первого курса знают. А вот мы были уже далеко не на первом, и мой коллега о подобном повороте событий прекрасно знал. Поэтому моя первая реакция была не сострадание или там поиск выхода, а гневная тирада: «Ну ты и дурак!!! За каким членом ты это сделал!? Ты что, комиссоваться по болячке решил?! Сразу по двум статьям пойдёшь – через дурку и через урологию!»

А курсант этот раньше ничего безрассудного не совершал – был он дисциплинированным, ответственным и учился хорошо. По морде видно – сам толком не понимает, что его на такой шаг толкнуло. Что это не попытка изобрести новый способ онанизма, ясно сразу – знания такого не позволяют. Смотрит он на свой член, а из глаз слёзы текут: «За каким членом, за каким членом – да за своим членом! Чёрт его знает, что нашло – императивный позыв какой-то. Стою голый перед зеркалом, в одной руке член, в другой – эта гайка чёртова. Думал, в момент сдёрну, а она колючая, зараза, оказалась. И в дурку не надо, и в урологию не надо, нельзя, чтобы официальные разборки начались, и вообще ты никому не говори… А ещё пилить надо. Быстро пилить надо! Щас пилить надо!»

Такую мольбу в глазах можно увидеть только приговаривая людей к смерти, да и то не у всех. Остался он у меня в комнате, а я побежал напильник или ножовку искать. Ни у кого нету. Лыжная комната и каптёрки закрыты. Ясно, что ножовок и напильников на курсе полно – замки с ворот и задних дверей Факультета спиливать, да народу по комнатам мало, а те кто есть – у того нет. Я на младшие курсы – пацаны, инструмент нужен. А дневальные там зашуганные, давай дежурного на выход орать, а тот старшину, а старшина – пошёл вон, злостный старшекурсник, не дам тебе инструмента наши факультетские замки портить! Щас запишу фамилию и доложу, кому надо, кто у нас двери вскрывает! Ну не могу же я ему, мудозвону, сказать, что инструмент мне для святого дела нужен – член от ампутации спасать.

Делать нечего, надо или в хозроту, или в автопарк бежать. Бегу, смотрю, Керогаз, Светофор и Поршень идут. Вообще-то это были обыкновенные прапора – инструкторы по вождению с кафедры автоподготовки. Фамилии их я уже забыл. Поршень был лысый крепыш с квадратной головой. Светофор – дылда с красным носом и разноцветными разводами на лице, в основном в виде фингалов. А Керогаз самой колоритной фигурой был – ругался очень красиво. Ну я к ним, мол, товарищи куски, разрешите обратиться и выручайте пожалуйста. А сам думаю, пока я тут без толку бегаю, минутки ценные уходят – детородный орган боевого товарища к некрозу приговаривается. Была не была, обещаю прапорам початый пузырь водки и выкладываю всё начистоту. Прапора от такой истории обалдели, клянутся режим неразглашения до гроба поддерживать и прочую секретность соблюдать. Предлагают доставить пострадавшего в мастерские, где операционные условия лучше – тиски есть.

Я бегом на курс. Одевайся, мол, пошли в автомастерские лечиться. А член у него уже болит и выглядит чёрно-синим, хотя по моей экспертной оценке до некроза ещё далеко и времени на все дела предостаточно. Решили мы, что трусы и штаны – дело лишнее. Одели рубаху и галстук, сапоги, а сверху шинель – шинель до сапог, голого тела не видно. Пошли дворами в мастерские. Пострадавший руки в карманы шинели засунул и полы чуть над членом придерживает, а то распёртая головка о сукно трётся и ему больно. Наконец дошли.

Прапора солдат выгнали, дверь на замок закрыли. Принесли лампу-переноску. Маленькую струбцину-тисочки на самый угол стола прикрутили и в них член зажали. Ну, не сам член, а только гайку. А под задницу пациента кучу ватников накидали. Общая картина такая – сидит курсант верхом на углу стола, угол промеж ног выходит, а ноги по разные стороны свешиваются. Давай прапора гайку точить да резать – Поршень напильником работает, Светофор водичку поливает, чтоб латунь не грелась, а Керогаз между ними стоит, даёт всем ценные советы и держит железную пластину – прижимает её к члену, плоть от напильника защищает. От ножовки отказались сразу, очень уж громоздкий и травматичный инструмент. А мне совсем простая обязанность досталась – лампой-переноской операционное поле освещать.

Наконец, труд победил металл. Керогаз взял пассатижи и давай края по надпилу отгибать. Отогнул. Потом тиски раскрутили и сняли, Керогаз взял вторые пассатижи, одними схватился за один край распила, другими – за другой и давай гайку разжимать. Только он её с члена снял, как ему в лицо струя спермы ударила. Сильная вибрация при операции была, вот организм и не выдержал.

Керогаз, утираясь, ругался: «Тебе, козлу, не в Академии учиться, а в зоопарке работать – слона за член водить, когда тот у него стоит. А стоит он у него, как у тебя, мудака, один раз в год. Тогда сразу весь зоопарк собирают, чтобы его на слониху вести, как тебя в мастерские, чмо ты, обезьяна сингапурская!»

При чём тут слон, я так и не понял, но всё равно красиво.

• Предыдущая
• 35/63
• Следующая