Мертвое Небо - Мазин Александр Владимирович - Страница 49
- Предыдущая
- 49/66
- Следующая
Когда командующий и его друг спустились в застенок, все уже было готово. Воздух согрет, плесень и грязь убраны. Пленница томилась в уголке под присмотром двух охранников.
Командующий уселся в деревянное кресло подальше от очага.
– Начинай,– кивнул он палачу.
В подземелье было жарко и душно. Здесь не было ни лежащих рядком клещей, ни хитроумных машин для истязания плоти. Каменный пол чисто вымыт. И все-таки Ниминоа сразу поняла, что это за место. И ей стало горько. От того, что конгаи оказались ничуть не лучше хуридских монахов. Яркий огонь горел в открытой печи – Ниминоа щекой чувствовала его тепло. Огонь – друг. Мускулистый мужчина с наголо обритой головой, в кожаном фартуке возился у очага. Из одной штанины вместо ноги торчала подбитая толстой кожей деревяшка.
Ниминоа посмотрела на его лоснящуюся от пота спину, потом на равнодушные гладкие лица солдат-конгаев. И решила: не даст себя мучить. Хватит! Огонь горел в очаге и источал силу. Пусть только попробуют!
По лестнице спустились седой и тощий. Солдаты вытянулись. Седой уселся в кресло, тощий – на скамью.
– Начинай,– сказал седой палачу.
Солдаты вытолкнули Ниминоа в центр, к вмурованным в пол кольцам. Над головой раскачивались на цепях еще два кольца.
– Раздевайся,– по-хуридски скомандовал палач.
Ниминоа не шевельнулась.
Одноногий чуть заметно пожал плечами и сделал знак солдатам…
Ниминоа прикрыла глаза. Первый, кто к ней прикоснется…
– Отойдите от нее! – быстро сказал Турфанг.
Солдаты посмотрели на командующего. Виг кивнул, и они отодвинулись от пленницы.
– Я сам,– жрец подошел к Ниминоа и медленно, как в танце, положил руки на плечи хуридитки…
Спина Ниминоа стала влажной. Не потому, что в подвале жарко. Она видела, как сгорают люди. Ей было страшно. Конгай смотрел ей в глаза.
«Не тронь меня!» – мысленно попросила она.
Кажется, тощий услышал ее. Но ему было наплевать. Он протянул руки… И Ниминоа решилась.
Пламя в печи угасло, померкли факелы – Ниминоа вдохнула, вобрала силу огня – и выдохнула! Прямо в костлявое лицо конгая.
И ничего не произошло. Факелы запылали, как прежде, пламя в очаге ожило, накинулось весело на сухое дерево.
Турфанг покачал головой, затем сделал знак солдатам – и те принялись за дело. Пленница не сопротивлялась. Скорее всего, у нее просто не осталось сил. Жрец вернулся на свое место, подмигнул Вигу: видишь, кое-что я умею.
– Набедренную повязку оставить,– бросил командующий. Он кое-что знал о морали Хуриды и не собирался унижать пленницу сверх необходимого.
Хуридитку привязали к кольцам, палач провернул ворот – по-конгайски смуглое тело пленницы вытянулось. Но не настолько, чтобы причинить боль.
– Ах, какая красотка,– сказал один солдат другому.
Шепотом, но Виг услышал.
– Караул свободен,– рявкнул он, и солдаты покинули подвал.
Приказ их не огорчил. Смотреть, как истязают женщину,– не велико удовольствие. Они же не омбамту.
Турфанг подошел к пленнице, присел на корточки, проверил ремни на лодыжках. Хороши: мягкие и прочные. Ноги девушки пахли страхом. Жрец выпрямился, провел ладонью по гладкой напрягшейся спине, определяя силу тела. Пленница вздрогнула, попыталась отстраниться. Хорошее тело, здоровое. Выдержит не один десяток ударов. Жаль портить такое совершенство. Турфанг представил, как вздуваются рубцы на этом нежном животе, как лопается тонкая смуглая кожа… Власть Быкоглавого! У Турфанга всегда было прекрасное воображение. На то он и маг. Но он умел и обуздывать чувства.
– Я не сержусь на тебя,– сказал он ласково.– Поверь, твой дар не спасет от боли. Назови имя Алчущего – и тебе не придется страдать.
Пленница молчала.
Турфанг отошел от нее, кивнул палачу. Одноногий взял кнут из специально обработанной бычьей кожи, пропустил его между пальцев, проверяя. Таким кнутом можно перешибить позвоночник. Если умеючи. Или вырвать клочок из шелкового полотна. Палач несильно взмахнул рукой – кнут свистнул и обвился вокруг пленницы. Девушка пронзительно вскрикнула. Красная полоса вспухла поперек ее спины пониже лопаток.
Турфанг поднял руку – и второго удара не последовало. По щекам девушки катились слезы.
– Назови нам имя Алчущего, назови нам имя своего спутника,– мягко произнес жрец.– Расскажи нам правду, и тебя не будут мучить.
– Светлорожденный Данил Рус,– прошептала девушка.
Турфанг покачал головой.
– Не лги нам, колдунья. Все равно придется сказать правду. Но…
– Достойнейший!
На лестнице стоял начальник караула.
– В чем дело? – недовольно спросил Виг.
Сотник вытянулся, приложил ладонь ко лбу в знак скорби.
– Что? – выкрикнул командующий, вскакивая.
– Достойнейший… По зеркальной связи… передали…– Сотник задохнулся, закашлялся.
Виг схватил его за плечи:
– Что?!
– Беда,– выдохнул сотник.– Беда, достойнейший, умер…
IV
Тилод Зодчий проснулся в дурном настроении. Это всё сон. Самого сна Владыка Конга не помнил, но ощущение осталось отвратительное.
Слуга появился словно по волшебству. Иногда у Тилода возникало ощущение: постельничий наблюдает за ним, спящим, в замочную скважину.
Вода для омовения, бодрящий напиток, массажистка. Час утренних процедур, призванных укрепить силы Владыки Конга, который давно уже разменял седьмой десяток.
Завтракал Тилод вдвоем с женой. Скромно, как рекомендовал лекарь. В последние годы Тилод здорово прибавил в весе. А вот над Эйрис годы, казалось, не властны. Жена Владыки оставалась такой же стройной. Нет, конечно, никто не дал бы ей двадцати, но уж никак не больше пятидесяти. Лишь один недостаток у супруги Тилода: всего одного сына подарила она мужу. И больше у нее детей не было. А взять наложницу Тилод категорически отказывался. Раньше. Теперь, может быть, и согласился бы, да поздно. Единственная надежда: Сантан. Но сына Тилод Зодчий не видел почти тридцать лет.
После завтрака Тилод отправился в город. Сопровождали его жена и дюжина телохранителей из Черных Охотников. Тилод не любил пышной свиты, а для охраны этого вполне достаточно.
Кортеж Владыки выехал из дворца, чьи белые острые башни, казалось, вот-вот устремятся в небо,– в город, утонченная красота которого в Мире успела стать нарицательной. Хотя построен он был совсем недавно. Вернее, возрожден. Обновленный Ангтьян. Древняя столица Конга. Прекрасное дитя Тилода Зодчего.
Ангтьян невелик. Меньше Фаранга, а в сравнении с Сарбуром – совсем крошка. Зато к столице сходятся все дороги Конга, а в его просторной гавани никогда не бывает меньше сотни кораблей.
Кортеж выехал на площадь Ветра. Всадники спешились. С трех сторон площади – утопающие в садах павильоны с цветными многоступенчатыми крышами. С четвертой – причудливо изгибающаяся балюстрада из розового мрамора. Такого чистого, что кажется прозрачным. Ниже балюстрады – море. Изумрудное зеркало залива Данхен.
Людей на площади было немного, и все они, завидев кортеж Владыки, деликатно отошли к павильонам. Каждому ангтьянцу известно: Тилод Зодчий приезжает на площадь Ветра размышлять. Как же можно тревожить в этот час любимого Владыку!
Тилод неторопливо проследовал к балюстраде, оперся грудью на гладкий, теплый, как живое тело, мрамор, задумался, глядя на корабли. Эйрис остановилась в трех шагах позади, телохранители – подальше. Прошел час. Владыка Конга пребывал в неподвижности. Солнце уже заметно припекало. Последний месяц осени в Конге – не то что где-нибудь на севере Империи.
Эйрис посмотрела на солнце.
«Пора»,– подумала она.
Хушенскому посланнику назначено к началу второй стражи. Обидится, если заставить ждать сверх положенного этикетом. А отношения с Гурамом и так натянутые.
Эйрис подошла к мужу, положила ему на плечо руку.
– Тилод…
Владыка Конга не шевельнулся.
– Тилод!
- Предыдущая
- 49/66
- Следующая
