Римский орел - Мазин Александр Владимирович - Страница 65

• Предыдущая
• 65/114
• Следующая

Либрарий – типичный писарь, сутулый, с пальцами в чернилах, зачитал Черепанову все это с большой неохотой. Он полагал Геннадия грубым варваром, существом низшего сорта, совершенно незаслуженно поднятым до уровня кентуриона.

– Все запомнил? – сухо осведомился чернильный червь.

– Почти, – кивнул Черепанов. – Дай-ка я сам еще разок перечитаю.

– Чего-о? – Писарь даже забыл свой подчеркнуто рафинированный выговор.

– Дай-ка, говорю, мне все эти документы. Я гляну по-быстрому…

– По-быстрому? Ты… Ты что, умеешь читать? – Вид у либрария был, как у сантехника, с которым заговорил сливной бачок.

– Разбираю немного, – усмехнулся Черепанов.

На самом деле он уже неплохо читал по-латыни: успел втихую попрактиковаться. Для человека двадцать первого столетия научиться читать написанное знакомыми буквами на знакомом языке – сущая ерунда. Притом что по-английски Черепанов читал свободно. И немецкий кое-как разбирал. Выяснилось, правда, что многие буквы эти настоящие римляне выговаривали совсем не так, как их дальние потомки. А кое-каких окончаний и вовсе не выговаривали. Но и с этим было просто. Потому что и здесь римляне оставались практичными, живущими по строгим правилам ребятами.

В общем, поладили они с писарем. Особенно когда выяснилось, что Черепанов не только умеет читать, но (как и всякий более-менее образованный человек начала третьего тысячелетия) неплохо представляет себе, что такое бюрократия и насколько важен в ее механизме даже такой маленький винтик, как либрарий когорты.

– Они думают, мы тут только тем и занимаемся, что скамьи полируем и деньги воруем за свое полуторное, – пожаловался либрарий. – Давеча пришел один, сигнифер из третьей кентурии, говорит: выиграл вчера в кости позолоченный фалар[109] с профилем императора Веспасиана[110] . Впиши, говорит, мне его в список[111] , а я тебе за это двадцать динариев дам.

– Вписал? – поинтересовался Геннадий.

– Как же! – желчно хмыкнул писарь. – А в дубликат, который у квестора хранится, кто ему впишет? Квестор? За двадцать динариев?

– И что ты ему сказал?

– Да это и сказал.

– А он?

Писарь фыркнул:

– Говорит, я – жадная скотина. И больше пяти динариев он мне все равно не даст. Будет так фалар носить. Без записи.

– Понятно, – улыбнулся Черепанов. – У меня к тебе просьба, уважаемый: если кто-то из моих заявится к тебе с подобным предложением, дай мне знать. А я уж его сам… награжу. Слушай, а что это за наградной фонд такой? – Черепанов ткнул пальцем в строку на табличке.

– А, этот… Этого ты лучше не касайся, кентурион. Это дело особое…

– И все-таки?

Писарь мялся некоторое время, но Черепанов был мужик упорный. Дожал. Оказалось, что в каждом легионе существует особый поощрительный «мирный» фонд для отличившихся солдат.

В основном им распоряжаются легат и старший кентурион, но некоторые фиксированные суммы ежемесячно передаются и первым кентурионам когорт. В данном случае – Квинту Пондусу.

И, как явствовало из документа, уже два года благополучно распределяются вышеупомянутым Квинтом Пондусом между солдатами его собственной кентурии.

– Не лезь в это дело, – дружески посоветовал Черепанову писарь. – Я точно знаю, что фонд этот Тит Квинтус в собственный кошель кладет. Ты с ним поосторожней – опасный человек.

– Спасибо за предупреждение, – сказал подполковник и пристально посмотрел на писаря. – Спасибо. Но учти, уважаемый, я тоже опасный человек. Особенно если кто-то обижает моих людей, лишая их заслуженной награды.

– Твои люди, уж прости меня, кентурион, кал собачий, – проговорил либрарий. – Последняя кентурия. Кто станет с ними считаться?

– Они были последними, – уточнил Черепанов. – Пока не были моими. А тот, кто не считается со мной, рискует вообще разучиться считать.

– Ну да, – пробормотал писарь. – Примерно так о тебе и говорят. Но сдается мне, ты – шкатулка с двойным дном.

Черепанов многозначительно улыбнулся.

– У меня тут кувшинчик с кесарийским винишком завалялся, – сказал писарь. – День сегодня какой-то прохладный…

Расстались они намного теплее, чем встретились, тщедушный писарь и мускулистый кентурион. И оба – в полной уверенности, что могут, если что, друг на друга рассчитывать. Что, собственно, Черепанову и требовалось. А с первым кентурионом он очень скоро получил возможность поговорить начистоту.

– Что расселись, бездельники! А ну работать! Вы не в Сенате, чтобы жопы отращивать!

Черепановская кентурия нехотя начала подниматься на ноги, стаскивать чехлы со щитов.

– Сидеть, – негромко, но внятно скомандовал Черепанов. – Отдых еще полчаса. Опцион, ты знаешь, что делать.

Легионеры облегченно поплюхались на жухлую траву. Сказано же: выполняется последний приказ. Пусть кентурионы между собой и разбираются.

Первый кентурион когорты Тит Квинтус Пондус, прищурившись и поигрывая дубинкой, разглядывал своего подчиненного, осмелившегося возражать.

Черепанов выпрямился и четко произнес:

– Кентурион первый гастат Геннадий Череп! Вверенная мне шестая кентурия отдыхает согласно составленному распорядку.

– Это какому еще, пожри вас Орк, распорядку? – осведомился первый кентурион.

– Составленному мной для специальной подготовки кентурии. Одобренному лично примипил-кентурионом Сервием Ферратом.

– Что?!

Черепанов шагнул вперед, оказавшись рядом с толстяком-кентурионом.

– Пондус, – шепотом произнес он. – Давай не будем при солдатах, а?

– Отойдем, – согласился Тит Квинтус. Но тон его ничего хорошего не сулил.

– Ну! – процедил первый кентурион, когда они оказались шагах в ста, за линией соломенных мишеней. – Что еще за хренов распорядок?

– Одобренный Железным, – с нажимом произнес Черепанов.

Он не врал. Неделю назад он был у старшего кентуриона. Принес собственный план занятий. Раз уж римская армия насквозь бюрократична, значит, не худо и бывшему подполковнику вспомнить армейское прошлое.

• Предыдущая
• 65/114
• Следующая