Профи крупного калибра - Нестеров Михаил Петрович - Страница 40

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая

Этот разговор произошел в то время, когда влюбленный Лев Платонович Радзянский «валил» с переполненными чувствами из аэропорта Сочи в Москву. Чтобы упаковать в дорожную сумку самое необходимое и отправиться в кратковременное путешествие в жаркую страну. Окажись он свидетелем разговора между Шерстневым и Левиным, его бы буквально убил незнакомый, чужой тон, с которым говорил милейший и добрейший Василий Ефимович, не говоря уже о теме разговора, которая напрямую касалась его. И не только.

Москва

Радзянский не переставал думать о том, что наиболее опасным из всей поганой компании является Вадим Поляков. Полякова нужно было срочно убирать. Однако его смерть тут же свяжут с ним, Арабом. Что дальше – догадаться нетрудно. Хачиров со своими подонками сделают существование Лены в неволе попросту невыносимым. Стало быть, Полякова необходимо устранить таким образом, чтобы подозрение не пало на него.

Когда Лев увидел приставленного к нему Пугало, ключ к решению этой непростой задачи нашелся сам собой. За ним будут следить, чтобы он не наделал глупостей. Однако Николай профан в смысле слежки, к тому же имеет дело с профессионалом, способным провести таких же, как он, профи. Задача Николая сводилась к минимуму: если Араб в течение, скажем, десяти-двенадцати часов пропадет из поля его зрения, ему надлежит сообщить об этом Руслану. Не исключено, что Радзянский мог показать строптивость и отправиться в Гемлик. Строптивость – громко сказано, для этого Льву нужно было потерять голову. Тем не менее Хачиров решил перестраховаться и привязал Пугало к Арабу, давая Радзянскому возможность ликвидировать Полякова.

В распоряжении Льва оказалось ровно столько времени, чтобы осуществить свой план, – Иванов на четыре дня уехал за границу. Просидев вечер за бутылкой любимого армянского коньяка, Радзянский уже в деталях знал, как осуществит акцию. Изредка он подходил к окну, наблюдая за машиной Николая. Около одиннадцати вечера тот снялся с места и дал знать о себе телефонным звонком в половине седьмого утра. Трубка безмолвствовала, но Араб на сто процентов был уверен, что сопенье на том конце провода принадлежит Николаю.

– Коля, – выговорил ему Радзянский, – не звони мне раньше девяти.

В трубке раздался приглушенный лай бультерьера, словно это Пугало, внезапно разоблаченный, пролаял в ответ, – и сразу последовали короткие гудки.

Лев рассмеялся.

Город, как всегда в летнее время, быстро стряхнул с себя сон, взбодрился от суеты дачников, спешащих на электричку, и умылся коротким освежающим дождем.

Радзянский проигнорировал курящего в своей машине Пугало и направился к автобусной остановке, где сразу же остановил такси. Усаживаясь, покачал головой: «Жигули» Николая готовы были следовать за ним всюду.

Выйдя у метро «Сокольники», Лев нащупал в кармане жетон и быстро прошел к эскалатору. Бросив взгляд назад, увидел мечущегося в очереди к кассам Пугало, у которого жетона не было. Зато, как всегда, присутствовали милиционеры, готовые пресечь любое правонарушение. «Господи! – издевался над парнем Радзянский. – Сейчас он упустит меня!»

Наглость – второе счастье, и Николай, навлекая на свою голову проклятия очереди, протиснулся к кассе.

Пугалу хватило ума извиниться перед очередью так, что его слова были услышаны милиционерами. Его миновал контроль с их стороны. Молоденький сержант с пониманием отнесся к молодому человеку, который на ходу, еще раз извинившись, посетовал, что опаздывает.

Когда Пугало ступил на эскалатор и, выискивая глазами Араба, ускорил шаг по движущейся ленте, Лев уже достиг перрона и вошел в вагон. Он встал у закрывшейся двери и сделал вид, что не замечает Николая, судя по артикуляции, матерящегося вслед набирающей скорость электричке.

В автосалоне «Трейд-Моторс», расположенном на Балаклавском проспекте, 33, Лев не нашел нужной ему машины. Менеджер посоветовал ему обратиться в автосалон «Пионер» на Ленинградском проспекте либо в «Роскон-Континент». И сделал больше, позвонив и в тот и в другой магазин.

– Ну вот, – сообщил он, закончив разговор, – машина, которой вы интересуетесь, есть в «Роскон-Континенте».

Седан «БМВ-525» 1995 года выпуска сразу обратил на себя внимание Радзянского. Не отличающийся цветом от машины Араба, он пробежал сто десять тысяч километров по дорогам Бельгии, имел такую же рядную «шестерку» объемом 2,5 литра и мощностью 192 лошадиные силы, пятиступенчатую механическую коробку передач и стоил четырнадцать тысяч восемьсот долларов.

Лев заглянул в салон, впрочем, без особой необходимости: седаны этой серии имели одинаковую обшивку дверей, кресла, руль, приборную панель и центральный тоннель – все без изысков, но очень удобно. Если поставить рядом его машину и эту, отличий обнаружить не удастся.

Он заплатил за «БМВ» наличными, попросил, чтобы ее оставили в салоне до завтра, и, не откладывая, решил посетить еще одно заведение.

С частным охранным предприятием «Сейф» он заключил договор о перегоне машины из Москвы в Туапсе, поставив условия: на автостоянке в Туапсе с машины снимут номера, которые первым рейсом самолета вместе с документами доставят обратно в Москву.

Нотариальная контора находилась в одном здании с «Сейфом», оформление доверенности на перегон машины заняло не больше двадцати минут. Обговорив детали, Радзянский попрощался с директором охранной фирмы и добрался на метро до своего магазина.

Этот отрезок времени пошел Пугалу на пользу: его машина стояла напротив магазина. «Парень приобретает чувство предвидения», – усмехнулся Араб.

Гемлик

Олег Скачков поспешил сообщить Людмиле Грязновой о порванных отношениях с Поляковым. Через полчаса после его появления в кабинете следователя, где Олег демонстративно распахнул шторы на окнах, его нашел дежурный по управлению и велел срочно связаться с начальником.

– Недолго же ты ходил без работы. – Людмила пренебрежительно усмехнулась.

Она не поверила бывшему мужу, посчитав его слова предлогом к беспрепятственному появлению у нее дома. Причем появлению этаким героем. Но была бы искренне рада, если бы все оказалось правдой, поскольку чувствовала, что в мыслях Олег был готов на такой поступок. Однако одной силы воли мало, просто так Поляков его не отпустит; конечно, начальник может выгнать его, но Олег на своей шкуре почувствует, что значит оказаться в опале у шефа.

– Жалко мне тебя, Олег, – бросила она ему в спину.

Скачков обернулся, поиграл желваками, вернулся к окну и со злостью задернул шторы, сорвав несколько колец с карниза.

– Чахни!

Хлопнув дверью, он вышел вон.

Олег, идя по коридору управления, не понимал смены настроения. Если час назад он радовался разрыву с шефом, то сейчас, когда ему было велено вновь связаться с Поляковым, вдруг ощутил, что короткая свобода была больше похожа на петлю, крепко затянутую на шее. Ему словно перекрыли кислород, и от его нехватки вскружило голову, перед глазами поплыли радужные круги. Но стоило только ослабить петлю, и Олега бросило в противоположное состояние – без пленительных разноцветных кругов, но с радостью возвращения к прежней жизни: серой, хмельной, к той, к которой он привык; где можно было время от времени гасить накатившую ярость соответствующим образом, а дикую тоску топить в вине. Казалось, что не добровольно напрашивался он на неприятности, нахамив Полякову, а насильно, по чьему-то приказу. Стало быть, кратковременная свобода была не чем иным, как непродолжительным пленом.

«Вот дерьмо!» – выругался он, пинком ноги открывая хлипкую дверь дежурки. Не обращая внимания на недовольную мину дежурного офицера, снял трубку телефона и набрал номер Полякова.

– Вадим? Я это, Олег.

– Очухался? – Скачков явственно представил себе довольно осклабившуюся крысиную мордочку шефа, но справедливого гнева к нему не ощутил. Едва ли не покорным голосом ответил:

• Предыдущая
• 40/78
• Следующая