Гроза в Безначалье - Олди Генри Лайон - Страница 65
- Предыдущая
- 65/94
- Следующая
Ежегодная дань и пятилетие, ушедшее на восстановление города, отлично учили дипломатии.
Итак, Свободный Выбор! Вот они, три красавицы на помосте, застеленном тигриными шкурами, три лотоса-бутона, три жемчужины несверленные, три сестры, которых ласково зовут Мать, Матушка и Мамочка!
Смееетесь?!
Зря смеетесь: про "крольчих" мы уже говорили, а теперь добавим, что на кашийском диалекте имена сестер звучали: Амба, Амбика и Амбалика.
Совсем другое дело…
Где вы, трое будущих зятьев, первых в доблести и воинской науке? – чтобы трижды подумал Грозный, прежде чем своевольничать!
Наконец домашний жрец-советник Кашийца, нестарый еще брахман с лицом, обезображенным кожной болезнью, встал между тремя огнями. Обратившись к югу, он поднял над головой сосуд с топленым маслом, нараспев прочитал мантру и по очереди плеснул густой жидкостью в каждый из трех костров.
Всенародный Агни жадно вцепился в жертву, захлебываясь и плюясь огненными брызгами; повинуясь знаку, разом замолчали музыканты на всех площадках – стих гул барабанов-мридангов, угомонились цимбалы, дыхание покинуло медные тела карнаев…
– Сваха! – торжественно возгласил жрец, опуская сосуд; и почти сразу на помосте рядом с тремя невестами объявился владыка Каши – будущий счастливый тесть.
Но открыть Сваямвару ему не дали.
– Сваха! – эхом прогремело с северо-запада.
И на стадион въехала одинокая колесница.
Под белым знаменем Города Слона.
Потом воротные стражи будут наперебой божиться, что не видели никакой колесницы, что снежное облако накрыло их с головой, забивая дыхание и заставляя ресницы смерзнуться, что горный буран Химавата обрушился невесть откуда… Стражей высекут и забудут об их россказнях. Но это случится потом.
А пока что четверка белоснежных жеребцов прошла ровной иноходью по стадиону, слева направо, свершая круг почета и демонстрируя добрые намеренья – отчего у многих отлегло от сердца.
И гигант в легком доспехе спрыгнул наземь у самого помоста, мимоходом потрепав по плечу своего юного возницу.
Грозный смотрел на Кашийца.
Снизу вверх.
А казалось, что сверху вниз.
Правитель Бенареса чудом удержался, чтобы не отвести взгляда. Четыре месяца назад к нему из Хастинапура являлось посольство сватов – с предложением выдать всех трех дочерей, Амбу, Амбику и Амбалику, за царевича Вичитру. Но Сваямвара уже была к тому времени объявлена, так что послы получили корзину зеленых смокв и вежливый отказ, удалясь не солоно хлебавши.
Сватам было сказано, что если Дважды Блестящий и впрямь достиг того возраста, когда мужчине пора обзаводиться супругами, причем не одной, а сразу тремя, то юный герой вполне может явиться на стадион "Свободного Выбора" и завоевать невест в честном поединке.
А если нет… на нет и суда нет.
Наверное, если бы залетный гандхарв нашептал Кашийцу на ушко, что Грозный и слыхом не слыхивал ни о каком сватовстве, а посольство целиком и полностью состояло из доверенных людей Сатьявати – князь не поверил бы гандхарву.
А зря.
Поджилки-то трусятся, будь ты хоть сто раз кшатрий… Ох и смотрит, бычара, в самый корень смотрит, душу глазищами на клочки-тряпочки рвет!
Ну скажи, скажи хоть что-нибудь!
Все легче…
– Я приветствую владыку Бенареса, лучшего из людей, от имени моего брата, царевича Вичитры! – далеким громом разнеслось над стадионом и отдалось во всех закоулках. – Мудрые считают, что выдача дочерей достойным мужам должна происходить после приглашения тех и после того, как невесты будут наряжены и одарены приданым по мере сил. Другие отдают свою дочь за пару коров. Третьи – за выкуп. Некоторые берут девушку силой; иные – с ее согласия. Одни овладевают невестой, когда она находится в невменяемом состоянии; другие добиваются брака достойными методами. Но члены воинской варны восхваляют Сваямвару, Свободный Выбор, и соглашаются с ними знатоки Закона! Прибавлю от себя: Свободный Выбор есть лучший из всех видов брака!
У Кашийца малость унялась дрожь поджилок, цари-женихи самодовольно огладили бороды, у кого они были; а над трибунами прокатился радостный ропот – Грозный, сам Грозный, явившись как друг, на единственной колеснице, соглашается с мнением хозяина!
Гангея же легко вспрыгнул на помост, обогнул потрясенного Кашийца и мигом оказался рядом с невестами.
Они прекрасно смотрелись вместе: светлокожий великан с бритой головой, матерый буйвол рядом с тремя испуганными газелями.
Нет, не буйвол – голодный тигр!.. потому что Гангея ласково сгреб Мать, Матушку и Мамочку, посадив старших себе на плечи, а младшенькую оставив полулежать на сгибе локтя – и никто не успел и глазом моргнуть, как регент уже стоял на своей колеснице вместе со всем выводком невест.
– Платите доблестью, о цари! – громыхнуло над стадионом. – Платите щедро, не скупясь на стрелы! Ибо я, Грозный, верный слуга и опекун Дважды Блестящего, заявляю о намерении увезти невест с собой!
И женихи гурьбой кинулись на арену.
По дороге сюда ты искренне полагал, что сумеешь удержаться на краю, не скатившись в пропасть.
Лгать самому себе – рок всех, способных лгать.
То, что тебе стало ясно еще в семнадцать лет, по первому прибытию в Хастинапур, следующие годы подтвердили в один голос: да, Рама-с-Топором обладал воистину сверхчеловеческим могуществом! Не сверхъестественным, потому что даже боги способны действовать лишь в пределах Естества, всеобъемлющего Закона; но быть на равных с богами – разве мало?! И аскет аскетов, рожденный по ошибке брахман-воин, щедро поделился своим знанием с тобой, распахнув перед мальчишкой-учеником сокровищницу Астро-Видья, "Науки Небесного оружия".
Всю, вплоть до самых темных закоулков.
Ты иногда задумывался: зачем Рама сделал это? По просьбе мамы? Брихаса? Наставника асуров? – сомнительно, что дело было только в просьбах. Неужели чьи-то мольбы в силах подтолкнуть сурового подвижника в ту или иную сторону, особенно если первоначально Парашурама собирался идти совершенно другой дорогой?
В податливость учителя верилось плохо… тем паче что на его месте ты бы поостерегся отдавать все; или даже отдавать столь много.
И уж совсем не находилось объяснения: по какой причине учитель наотрез отказался объяснять тебе "Почему?", хотя всегда в подробностях рассказывал "Как?"
Только потому, что ты кшатрий, а не брахман?!
До сих пор, разрушая Бенарес или обучая скромности Нижнюю Яудхею, ты еще ни разу не применял полученное знание в реальном бою. Медлила затягивать горизонт лазурная паутина, мухи оставались вольными, паук – голодным, а стрелы – стрелами, забывая дышать бездымным пламенем. Тебе хватало мощи хастинапурских дружин и понимания того, что провинившегося соседа достаточно поставить на место: позорно и жестоко превращать его самого в пылающий факел, а соседский дом – в пепелище!
Ты бродил рядом с простой истиной: Рама-с-Топором, любимец Разрушителя, дал тебе в руки чудовищную мощь, чтобы тебе не хотелось растрачивать ее на пустяки, для восторга ротозеев, превращаясь в площадного факира…
Сила только тогда сила, когда сильный способен от нее отказаться; а трезубец Шивы плохо подходит для охоты на речных выдр.
Ты начал понимать это, из ученика становясь наследником; забыл в бытность регентом и презрел, назвавшись опекуном.
Ты явился в Бенарес на одной колеснице.
Явился – Грозным.
Забирать невест с помоста в "гнездо" было верхом глупости, хотя и чрезвычайно красивым жестом – и теперь ничего не оставалось, кроме "Вимана-мантры". Первые нити, незримые для остальных, прошили небосвод с землей, тайный ткач засновал туда-сюда, накручивая зыбкие кружева на коклюшки реальности, и слова сами легли на язык, нужные слова, правильные слова, которые было трудно выучить, но забыть – невозможно.
- Предыдущая
- 65/94
- Следующая
