Царь горы - Панов Вадим Юрьевич - Страница 7

• Предыдущая
• 7/85
• Следующая

Но его смущало, что из тупика придется выбираться рука об руку со злейшим врагом. С комиссаром Темного Двора.

– Направляя к нам епископа Треми, – продолжила Клаудия, – Сантьяга преследовал свои цели. Но Захар не марионетка.

– Если все пойдет так, как запланировано, Захар обретет большую власть.

– Он не предаст, – твердо ответила девушка.

– Хотел бы я разделить твою уверенность.

– Я – Глаза Спящего, – с неожиданным высокомерием бросила Клаудия и поднялась на ноги. – Ты забыл?

– В первую очередь ты женщина. Влюбленная женщина.

– В первую очередь я твоя дочь.

– Когда речь идет о любви, такие нюансы легко забываются.

Клаудия холодно усмехнулась, а затем размахнулась и бросила бокал в стену. Звон разбитого хрусталя привлек внимание барона. Александр перевел взгляд на появившееся на шелке пятно и вздохнул:

– Я хотел напомнить, что не следует терять голову.

– Я – Глаза Спящего, – повторила Клаудия.

– В таком случае, я хотел бы услышать точный прогноз.

– Начни что-нибудь делать, – огрызнулась девушка. – Тогда будущее станет яснее.

Бруджа легко поднялся с дивана – усталости как не бывало, сделал несколько шагов к выходу из комнаты и, не глядя на дочь, произнес:

– Сегодня я буду звонить Густаву.

Усадьба «Rosewood Hill», выстроенная неподалеку от Лондона в начале девятнадцатого века, так и не приобрела статус замка и в реестрах значилась как обыкновенное поместье. В действительности же все знали, что будь хозяева усадьбы более настойчивыми, а главное – более щедрыми, то уже через несколько месяцев они бы жили в настоящем родовом гнезде, в колыбели, так сказать, подлинной английской аристократии. Но владельцев «Rosewood Hill» сложившееся положение устраивало. К тому же скромный статус поместья уберег его и от многочисленных туристов, жаждущих изучить простые дома простых английских помещиков, и от многочисленных обществ по спасению старинных замков, исторического наследия, культурного достояния, национальной гордости и прочего груза имперского прошлого. Разумеется, ревностные хранители английских традиций в лице старых дев и отставных военных неоднократно пытались проникнуть в «Rosewood Hill», дабы удостовериться, что к викторианским стенам относятся с должным почтением. Но, несмотря на внушительные размеры: двести акров земли, парк, пастбища, лес и два искусственных озера, поместье охранялось не хуже Букингемского дворца, и плечистые охранники имели приказ с незваными гостями не церемониться. Старых дев и отставных военных грузили в специально приобретенный для этих целей микроавтобус и вежливо отправляли в ближайшую деревушку, до которой, надо отметить, было почти двенадцать миль.

– Что скажешь, Тедди? – Густав Луминар тяжело посмотрел на епископа клана.

– Насколько я помню, – осторожно ответил тот, – кардинал Бруджа не в первый раз предлагает встретиться…

– Дядюшка одержим идеей объединения, – перебил епископа Густав.

Но Тедди, давно привыкший к манере разговора повелителя, невозмутимо закончил мысль:

– И пару раз Александр предлагал вполне разумные проекты. Насколько я помню, однажды наши кланы действовали сообща.

– Это было давно.

– И тем не менее…

– Это было давно! – Густав вышел из-за огромного письменного стола, жестом велел епископу оставаться в кресле и подошел к книжному шкафу. Постоял, разглядывая тисненые золотом переплеты, и медленно продолжил: – Каждый век – как новая жизнь. Все меняется, на все надо смотреть иначе. Пятьдесят лет назад я бы без колебаний отправился на встречу с дядюшкой. Сейчас – нет.

– Опасаетесь ловушки?

– В том числе.

Тедди покачал головой:

– Александр всегда держит слово. Война могла начаться после: через день, через час, через десять минут, но – не на переговорах. Барон щепетилен в вопросах чести.

– В этом веке тон задают прагматики.

Епископ удивленно поднял брови:

– А когда было иначе?

Густав рассмеялся:

– Хорошо! Скажем так: в этом веке тон задают жесткие прагматики. Очень жесткие. И если дядюшка до сих пор жив, значит, он пересмотрел свои взгляды на вопросы чести.

Кардинал Луминар выглядел типичным бизнесменом, завсегдатаем гольф-клубов и справочника «Who is Who?». Строгий костюм, строгий галстук, строгая прическа. Слегка одутловатое лицо, небольшой животик, короткие толстые пальцы, короткие толстые ножки. Голос твердый, но не запоминающийся, и… мало ли в мире сержантов с твердыми голосами?

Не было в Густаве ни одной яркой черточки, не было блеска, не было ауры вожака, которая заставляет подданных бессознательно тянуться к лидеру. Не было и доли величия, которое излучали, например, Александр Бруджа и Борис Луминар. Зато он был умен. Не хитер, не удачлив, а именно умен, и сумел заставить масанов полюбить себя, расположил, завоевал доверие, убедил, увлек и добился того, что о нем, плюгавом коротышке, сложили не меньше легенд, чем о ярких вождях ночных охотников. Лондонский клан Луминар контролировал все острова, север Франции, Бельгию, Нидерланды, север Германии и считался одним из самых мощных в Саббат.

– В последнее время я перестал верить в щепетильность дядюшки, – задумчиво произнес Густав. – Особенно после истории с греческими Бруджа.

Распад кланов Саббат шел перманентно. Очередной гордец объявлял себя вожаком, откалывал от крупного клана небольшую стаю и бесследно растворялся в человских городах. Истинные кардиналы относились к подобным происшествиям как к неизбежному злу, и тем большее удивление вызвала жестокая расправа, устроенная старым Бруджей греческим сепаратистам.

– Говорят, афинский лидер публично оскорбил Александра, – пробормотал Тедди. – Это личное.

– Нет, – покачал головой Густав, – это знак. Дядюшка показал, что не потерпит дальнейшего распада клана.

– Нереально, – улыбнулся Тедди. – В условиях постоянных «походов очищения» крупные кланы обречены. Ваша власть держится на широкой автономии, которую вы предоставляете вассалам. Стоит закрутить гайки, и ваши приказы станут исполнять только в Лондоне.

Кардинал Луминар поморщился, он понимал правоту епископа. Густав управлял большим количеством масанов, но их лояльность покоилась на зыбком фундаменте. Пока лондонские Луминары сильны, мелкие стаи прислушиваются к словам истинного кардинала, но стоит клану закачаться, как от влияния Густава не останется и следа.

– Тем удивительнее действия дядюшки. Раньше он действовал так же, как и я… – Кардинал Луминар не стал уточнять, что выстроил свое правление по образцу барона Александра. – Теперь же стал показывать зубы.

– Некоторые с возрастом глупеют…

– А мне кажется, что произошли какие-то изменения. – Густав сжал рукоять кинжала. – Я не верю, что дядюшка впал в старческий маразм.

Единственной деталью, никак не сочетающейся с обликом удачливого бизнесмена, был старинный кинжал, висящий на поясе кардинала. Чуть изогнутый клинок прятался в простых ножнах, перехваченных ремешками. Отделанная кожей рукоять, едва заметная гарда и никаких украшений – по всему выходило, что Густав носил боевое оружие, а не церемониальную железку. На самом же деле на поясе кардинала Луминара висела одна из двух Драконьих Игл, Амулет Крови, древнее сокровище семьи Масан.

– Я встречусь с дядюшкой в Кельнском зале, – решил Густав. – Я не хочу рисковать.

И еще сильнее сжал рукоять кинжала.

Амулеты Крови не всегда переходили из рук в руки честно. Не каждый истинный кардинал обучал молодого наследника премудростям обращения с могущественным артефактом. Случалось, что владелец сокровища допускал оплошность, погибал от руки удачливого соперника, и новому истинному кардиналу приходилось познавать искусство работы с Амулетом Крови самостоятельно. Впрочем, между артефактом и его хозяином довольно быстро устанавливалась прочная связь, и это гарантировало, что необходимые знания будут приобретены: не желающие оставаться без крови Амулеты подсказывали новому владельцу, что нужно делать.

• Предыдущая
• 7/85
• Следующая