Спроси у Ясеня - Скаландис Ант - Страница 100
- Предыдущая
- 100/125
- Следующая
Потом она перешла на английский и резко сменила тональность:
– Считаю необходимым пояснить: Хосе не имеет никакого отношения к гибели Сергея. Я специально занималась этим вопросом. Возможно, впрочем, предательство Гуардеса сыграло известную роль в подготовке убийства Роберто Пьяцци.
По залу прокатился шумок: так нельзя было говорить, никто еще не доказал сам факт убийства. Но Верба продолжала:
– Я говорю: возможно. А вот другое я знаю точно. Малина убила не русская мафия и не КГБ. Малина убил один из нас. Чужим такое не под силу. Так вот, запомните: этого предателя я найду сама. Обязательно найду. И пожалуй, я все-таки убью его. Потом, когда я сделаю это, можете судить меня. Я готова провести остаток жизни в тюрьме. Мне уже будет все равно. Честное слово. Спасибо, что выслушали.
Пока Верба говорила, Базотти все время смотрел в стол. Только теперь он вскинул глаза на Татьяну. Тополь ожидал увидеть в них раздражение, гнев или – того хуже – сочувствие и разочарование, боялся услышать слова обвинения или – презрительной жалости, но во взгляде Базотти читался однозначный, откровенный, чистый восторг. А слов не потребовалось – едва заметная хитрая улыбка была ответом Вербе.
Совещание закончилось одним днем. Опечаленный Разгонов, не имевший на этот раз возможности пообщаться с Татьяной наедине, вылетел в Рим. "Пусть привыкает к жесткому графику", – подумал Тополь. А сами они решили чуть-чуть расслабиться. Вербе это было явно необходимо. Платан еще утром созвонился со своими родственниками в деревушке Черна под Иловой, не дальше ста километров от Зелены Гуры, и они махнули туда. Верба, специально разучившая несколько фраз по-польски, с порога заявила хозяевам:
– Jestem bardzo glodny! (Очень жрать хотим.)
И вечер, начавшийся на этой веселой ноте, так и катился до самой ночи легко и празднично – с водкой, с вином, со специально к их приезду запеченным поросенком, с анекдотами и шутками на разных языках.
Утром пан Антек предложил всем пойти за грибами, но из местных никто не откликнулся, наверно, надоело уже, а пан Стась, то бишь Платан предпочел выспаться. Они пошли втроем.
В лесу, где росло непривычно много дубов, было удивительно тихо и сумрачно после яркого солнца над изумрудными полями взошедших озимых. Тонко и грустно пахло осенней свежестью, грибами и прелыми листьями. И грибов оказалось много. "Гжибы", то есть белые, попадались нечасто, зато косяком шли "подгжибки" (говоря по-русски, моховики или поддубешники), а еще больше было "зелэнок" – похожих на поганки, ядовитого желто-зеленого цвета, но изумительных, как выяснилось, на вкус.
Пан Антек увлекшись, ушел далеко вперед, и когда они остались одни, Тополь поставил корзину, прислонился к дереву и спросил Вербу:
– Кого ты имела ввиду, когда говорила о предателе?
– Дедушку, – сказала Татьяна.
– Не смешно, – откликнулся Тополь.
– А я вполне серьезно. Он не хочет мстить за Ясеня. Давно уже не хочет. Собственно, он перестал защищать его еще при жизни, а это и значит, предал. Неужели ты не понимаешь? Дедушка, мне кажется, понял.
Тополь вспомнил восторженные голубые глаза старика и сказал:
– Возможно. Я заметил, как он смотрел на тебя.
– А вот тут ты, Тополь, опять ничего не понял. Он же просто в меня влюблен, – сказала Верба.
– Да ну тебя!
Тополь махнул рукой и снова поднял корзину.
– Скажи. Есть на свете хоть один мужик, который в тебя не влюбился?
– Есть, наверно, – улыбнулась Верба, – но эту ошибку легко исправить.
– А-а-а! – закричал пан Антек, неожиданно появляясь из-за кустов. – Вот где вы спрятываетесь!
Звонок раздался на блатхате в Измайлове, и узнав такой знакомый, искаженный дребезжанием голос, Кислый показал одними глазами: всем вон. Братву как ветром сдуло. Кислый прижал плечом к уху трубку любимого телефона, дочистил двумя руками рыбий хвостик, аккуратно смахнул чешую на газетку и сообщил, что готов слушать.
– Вот что, дружище, – начал Высокий Шеф. – Настраивайся на серьезную работу. Сейчас самое главное понять, кто пойдет с нами дальше, а кто не захочет. За Гиви ты можешь поручиться?
– Гиви можете доверять, как мне. И Аркану, и Шнифту, и Лейгеру, и даже Папаше…
– Кому нельзя доверять?
– Шеф, многие люди просто не понимают вас. Люди не хотят заниматься политикой. Так по закону.
– Вот ты и объясни людям, Кислый, что времена ГУЛАГа и воровских законов кончились. Мы живем сегодня в демократической стране. У нее новые законы.
– Э-э, шеф! Это мы не раз слышали. Каждая кухарка у нас уже управляет государством.
– Кухарка раньше управляла, – уточнил Высокий Шеф. – А теперь вы будете управлять. И я вас не спрашиваю, хотите вы этого или нет. Так уж получилось, что вы сами государством управлять начали. Сами не заметили, а уже управляете. Считай, ничего особо и не изменилось. Просто сегодня, прежде чем сделать что-то, не забывай с дядей посоветоваться. Понятно? Шайтану можно доверять?
– Шайтану?
Вопрос был внезапным, а значит, самым главным для Высокого Шефа. Кислый лихорадочно соображал, как лучше ответить.
– Нет, – сказал он, но с такой интонацией, что по существу еще тянул время.
– Это почему же?
– Шайтан себе на уме, – Кислый решился и начал объяснять. – Шайтан никогда не делал общего дела. Всегда только свое. Политики он не боится, и за ним сегодня очень много людей, не только в Твери, но и в Москве. Шайтан играет свою игру.
– Я думаю, ты не прав, – сказал Высокий Шеф.
– Может быть, – сдал назад Кислый, – но вы спросили…
– Ладно, – закрыл эту тему Высокий Шеф и, похоже, собрался вообще сворачивать разговор. – Передай Горцу, что он мне нужен. Все. Пока.
Кислый глотнул пива, пожевал лоскуток вяленой воблы. Братву обратно звать не торопился. Уж больно хитро все повернулось. Вчера Патлатый предлагал вместе уходить под Шайтана. А сегодня Высокий Шеф намекает, что Шайтану крышка. Или он не хотел такого услышать? Эх, с Малиным бы посоветоваться! А то сидишь, вольты в разбеге, после вчерашнего волокуша замучила, и ведь ни одна сволочь слова доброго не скажет! Только пропал он куда-то, Малин этот. Одни говорят, почикали мужика, другие говорят, уехал. А вот сейчас возьму и позвоню – вдруг дома.
Дома оказалась только маруха его. Объяснила, что нет в Москве господина Малина. Узнав, что это Кислый про корешка спрашивает, не поленилась уточнить: в загранке он. Вот так. Нашел время по загранкам ездить. А с бабой о чем говорить? С бабой разговор короткий. Ладно, брат, все слова уже сказаны. Растуркиваться поздно, поздно оглобли разворачивать.
Вот только радости не было у Кислого, хоть и повторял он про себя: "Эх, Шайтан, не надо было тогда в Воркуте при людях возить меня мордой по столу!"
Третья встреча с Высоким Шефом состоялась у Шайтана в Завидове. Они ходили вдоль берега реки, погода была отличная, настраивала на лирический лад и на мечты о рыбалке. Шайтан отлично помнил не один раз прослушанную фразу: "Встречаться мы больше не будем. До поры". Значит, настала пора? Для чего пора? Или общая схема изменилась?
Но разговор на этот раз был очень конкретным. Речь шла о четком поэтапном плане координации действий всех основных группировок, о расформировании мелких организаций, о слиянии средних, о нейтрализации агентуры службы РИСК – и все с именами, сроками, цифрами.
Да за такую информацию политические противники Ларионова могли бы озолотить Шайтана и выделить ему целый батальон для личной охраны! Вот только кто они, эти противники? Как на них выйти? Ведь ошибиться тут нельзя. Нет, прежний замысел Шайтану уже не нравился. Ни с каким РИСКом связываться теперь не хотелось. Две записи – эту и предыдущую – спрятать в надежном месте и заявить Высокому Шефу о выходе из игры. Все. Позвонить прямо из Лозанны, и пошли все к черту! Оставалось решить, что такое "надежное место".
- Предыдущая
- 100/125
- Следующая
