Точка сингулярности - Скаландис Ант - Страница 15
- Предыдущая
- 15/107
- Следующая
Это и был дедушка Эдмонда. Отец же его с простым именем Михаил (в честь Фрунзе, а может, и в честь Калинина), своего сына, родившегося в «оттепель», рискнул назвать в честь французских предков. Вот такая милая история. Сима, видать, любила ее пересказывать, тем более, что родословная Кругловых была примитивна, как коромысло, и дальше двух бабушек, тихо умерших в деревне, и дедушек, погибших на фронте, раскопать что-либо не представлялось возможным.
Сима и жизнь свою предпочитала строить в общем-то по-простому – в хорошем смысле. Она тоже закончила психфак МГУ, преподавала, писала статьи и даже книги, разумеется, со всей неизбежностью общалась с тысячами шизов, задвинутых на эзотерике, магии и оккультизме, но сама удивительным образом сохраняла трезвость мысли. А Эдмонду и сохранять было нечего. Он едва ли не с младенчества считал себя романтиком, философом, контактером и хорошо еще, если не пришельцем из космоса. Лет до двадцати это все было здорово и чертовски привлекательно. Юный мечтатель Эдмонд и покорил-то юную Серафиму своими нетривиальными взглядами и недюжинными способностями: науки – в равной мере гуманитарные и точные – давались ему легко, языки еще легче. Немудрено, что уже к двадцати пяти крыша у этакого талантища начала потихонечку съезжать, тем более, что и времена были не самые подходящие для высоколобых интеллектуалов.
Спасла начавшаяся перестройка и народившийся сын. Суровый быт заставил молодого папашу задуматься о деньгах, и умственная энергия потекла в практическое русло. Тогда и появились первые полуподпольные психологические семинары, первые брошюрки, тиражируемые на ксероксе и компьютере, потом – хитрые выходы на зарубежных партнеров, благо с языками давно уже было все в порядке, потом командировки за счет тамошних фирм, создание совместных предприятий и в итоге – свой учебно-оздоровительный комплекс в Москве и свое издательство. Комплекс назывался до жути мудрено, Редькин никогда не мог запомнить порядок слов, да и за точность воспроизведения терминов не поручился бы – то ли Комплекс по трансперсональному психоанализу медитативной гештальт-сексологии, то ли по транссексуальному психосинтезу персонализированной гештальт-медитации. Хоть как переверни – одинаково абсурдно получается. А вот издательство называлось коротко так и незатейливо: «Прана». Если б кто еще знал, что это словечко означает! Редькин случайно знал: прана – в переводе с санскрита – дыхание. Но это если буквально, в религиозно-философском смысле значений было существенно больше. Нормальный человек о подобной ерунде, понятно, не задумывался: прана так прана, хоть горшком назови. Вот только нормальным людям книжки меуковские и на глаза не попадались. Торговали ими преимущественно такие магазины, как знаменитый «Путь к себе» у Белорусской или салон «Энергия» на Плющихе, а там покупатели особенные, крепко подвинутые – уж кому, как не Редькину, знать об этом. Реализация эзотерической литературы давно стала для него не просто хобби, а вполне доходным бизнесом.
Что же до подробностей личной жизни Эдмонда, то получил их Тимофей из более чем достоверного источника – непосредственно от Симы Кругловой, которую посетил, конечно, не только для того, чтобы познакомиться с генеалогическим древом рода Меуковых. Встреча была сугубо деловой по замыслу. Ведь именно бывшая жена Эдмонда лично вручила Редькину ксерокс английского издания последней книги Стива Чиньо вместе с черновым вариантом перевода, сделанным студентами под ее собственной редакцией. Особенно приятны были для Редькина две вещи: во-первых, за перевод платить не просили, а во-вторых, мир тесен, и выйти на Симу оказалось совсем не сложно, даже к вездесущему Калькису за помощью обращаться не пришлось. И вот мстительная женщина, воспитывавшая теперь без отца двенадцатилетнего Меукова-младшего, согласилась, притом с нескрываемым удовольствием подстроить гадость бывшему муженьку. По ее сведениям, «Прана» готовила к печати солидный двухтомник Чиньо с комментариями, примечаниями и дополнениями – все это в благородном переплете и чуть ли не на зарубежной полиграфбазе. Понятно, что редькинское пиратское издание в мягкой пошловатой обложечке должно было опередить прановский хардкавер и обгадить Меукову всю малину на книжном рынке.
В общем, дело завертелось солидное, обещавшее могучие дивиденды. Имя чудаковатого итало-американца имело колоссальный успех в известных кругах, первая его книга «Роль секса в психоанализе», изданная на русском языке тиражом для служебного пользования, распространялась в списках еще в перестройку, но именно Тимофей с Маринкой при поддержке все того же Калькиса ухитрились первыми тиснуть коммерческий тираж Чиньо, да еще в то время, когда легко было выпускать любую литературу без опознавательных знаков и накручивать на нее произвольную цену в полном соответствии с ажиотажным спросом. Конец девяносто четвертого года. Нелегкие были времена, но по-своему славные. Теперь, спустя два с лишним года очень хотелось повторить успех. Серафиму Круглову им сам Бог послал.
Но до чего же странной (пугающе странной!) получилась у Тимофея встреча с ней! Может, отсюда и пошли все прочие странности?
Сима жила в городе Железнодорожном – не Бог весть какая даль, но это если электричкой от Курского, а если на автобусе от Щелковской – черт знает как утомительно. «Москвиченок» был не в том состоянии, чтобы пилить на ночь глядя по морозу, и добираться пришлось на электричке. Маринка мужу компанию не составила – сидела дома с внучкой, так как у Верунчика по четвергам курсы массажа допоздна. В общем, Тимофей отправился в путь в полном одиночестве, а душа его разрывалась от приятных ожиданий – ну, прямо как на свидание ехал! Такая дурацкая мысль посетила его, возможно, под влиянием Генри Миллера – в дороге «Тропик Рака» читал. Да к тому же Сима по телефону высказалась странно:
– Тимофей, я назначаю вам рандеву на двадцать нуль-нуль.
Неуместно архаичный термин «рандеву» загадочным образом выцепил из головы Редькина другое французское слово – адюльтер. «Адюльтер, рандеву, адюльтер, рандеву», – вертелось под черепом у Тимофея, словно француз-ловелас и не менее игривая француженка гонялись там друг за другом все быстрее и быстрее.
Ну а когда он приехал и, свернув с главной улицы, насилу разыскал нужный дом в слабо освещенном квартале, где снегу намело по окна первых этажей и дверь в подъезд едва открывалась, то сразу ввалился с мороза в уютное тепло, и выяснилось, что меуковская боевая подруга – кроме шуток! – как нельзя удачнее подходит на роль коварной искусительницы. Худенькая, но фигуристая, с гладкой кожей юной девочки и большими печальными глазами умудренной опытом сорокалетней женщины она была просто неотразима. Да и вела себя предельно раскованно, можно сказать с нарочитой сексапильностью. Местами свободная, а местами облегающая кофточка и джинсовые шорты с бахромой подчеркивали все ее прелести, а в поисках книжек и рукописей по многочисленным полкам она то приседала, широко раздвигая колени, то оттопыривала аппетитную круглую попку, то наклонялась перед гостем, как бы невзначай демонстрируя явное и полное отсутствие бюстика. Потом прикатила маленький столик с двумя чашечками крепкого кофе и хрустальной сахарницей, очень трогательно забралась в кресло с ногами, и наконец переместилась на диван – все это, заметьте, по ходу милой беседы о «Роли секса в психосинтезе»(!) А там, на диване, Сима начала увлеченно вспоминать всякие асаны из хатха-йоги и кое-какие из тех асан, а говоря по-русски, весьма причудливых поз показала Тимофею в лучшем виде, и еще комментировала с виноватой улыбкой:
– Я сегодня не совсем в форме.
«Для йоги – может быть, но для того приятного дела, роль которого столь высока в психоанализе, а равно и психосинтезе…» – подумал Тимофей.
Он распалялся теперь уже не на шутку и неизвестно, чем бы все кончилось (точнее, как раз хорошо известно), если б не присутствие мальчика Кузьмы. Квартира-то у Кругловой была двухкомнатная, но сын сидел тут же, в маминой спальне-кабинете, за ее компьютером. Собственно, паренек третий час подряд играл в «Цивилизацию», невзирая на поминутные просьбы заканчивать это безобразие. Хитрый Кузя, у которого разве что уши торчали наружу из монитора – все остальное давно было там, в виртуальной реальности – пользовался ситуацией: мама, увлеченная собою – что может быть лучше? Кто именно к ней пришел, и что она там вытворяет, сынулю, как видно, занимало не слишком, главное, его не трогают. Так что умом-то Редькин понимал: присутствие мальчика чисто формально, и если они, к примеру, удалятся из комнаты, чтобы быстренько перепихнуться где-нибудь в ванной или на кухне, да еще телевизор при этом погромче включат, Кузьма и не заметит десятиминутного отсутствия мамы.
- Предыдущая
- 15/107
- Следующая
