Точка сингулярности - Скаландис Ант - Страница 22
- Предыдущая
- 22/107
- Следующая
Пахомыч. Геннадий Пахомович Мурашенко со злобной боксерихой тигровой масти Роботессой, сокращенно Робби. Вроде тоже из военных, вроде тоже широкоплечий спортивного вида мужик с эффектной рожей, разве что ростом пониже, но, по сути, полный антипод Гоши. Во-первых, туповат, во-вторых, трепло несусветное: и во Вьетнаме-то он был, и в Афгане, и в Чечне уже успел повоевать, и все на свете он знает, в любом деле специалист: «Всем молчать! Разве так положено портянки наматывать и бикфордов шнур поджигать!» Ну а в третьих, признался он однажды, что работал в спецсвязи. А что такое спецсвязь, ребята? Восьмое или Шестнадцатое главное управление КГБ. Вы что хотите, говорите, но КГБ есть КГБ. Русский кадровый офицер Гоша контору эту всегда недолюбливал, и Редькин, скромный старлей запаса Советской армии – тоже. Так что к Пахомычу относился он, мягко говоря, настороженно. Да плюс еще именно Пахомыч чаще всего иронично величал Тимофея «дедушкой». Спасибо, Маринку не подкалывал, она бы еще сильнее обиделась.
Ланка Рыжикова. На самом деле Светлана Петрова. Просто у самых обычных имен не всегда бывают стандартные сокращения. А собаку ее беспородную – чумного, но очень умного и всеми любимого кобеля звали Рыжим, отсюда и повелась кличка. Тем более что и у самой Ланки волосы были рыжеватыми, а глаза почти зелеными. Фигурка стройная, миниатюрная, улыбка обворожительная. Словом, блестящие внешние данные и бьющая наповал сексапильность, но… ранний брак, двое детей, муж-алкоголик, несчастия бесконечные со всеми ближними и дальними родственниками. Короче, тяжелая женская доля. По профессии Ланка – модельер и от природы – талантище. Юбки, брюки и платья шила такие, что всем этим патентованным и титулованным педикам обзавидоваться, если б знать могли, а бульварная мастерица свои изделия за гроши продавала или дарила друзьям.
Ланка Маленькая, на самом деле Бухтиярова, и удивительным образом ее тоже с детства звали Ланой, а не Светой. Медсестра широкого профиля, тоже очень симпатичная. Размером больше Ланки предыдущей, то есть Рыжиковой (меньше той Ланки быть просто невозможно – при росте метр пятьдесят весу тридцать восемь кило), но маленькая по возрасту (Рыжиковой – тридцать пять, Бухтияровой всего тридцать – существенная разница в их годы!). Ланка Маленькая выходила гулять вместе с мужем Ваней – классным электриком и водителем, работавшим в солидной фирме. По выходным Ваня, как правило, гулял один. А собака у них была представительная – огромная восточно-европейская овчарка-переросток Стэн, а полностью – Стендаль.
Олег Карандин, компьютерный гений, выросший из скромного советского специалиста по АСУ ТП (то бишь по автоматическим системам управления технологическими процессами, если кто забыл) в настоящего современного программиста. Осуществлял консультации во всех областях мультимедиа, обеспечивал бульвар компьютерными игрушками, а также серьезными программами и полезными адресами в Интернете. Гулял зачастую с женой Валей. Собака – далматин по имени Фараон Орхидеевич Цезаревский (чего не придумают в собачьих документах!), а по-простому – Фари.
И, наконец, Юлька. Просто Юлька. Нимфа, волшебница, фея. Иногда, очень редко, вместо нее гуляла мать, точнее мачеха. Отец, полковник милиции Соловьев на бульваре не появлялся, он вообще в Москве жил наездами, предпочитал дачу, чистую экологию и тишину. Юлька старалась прогулки не пропускать, даже когда приходила совсем усталая из своего вечернего юридического института. Она любила потусоваться в компании старших товарищей, послушать умные разговоры, иногда о себе рассказать, иногда попросить совета. А уж на общих пьянках – праздники, как общенародные, так и персональные, отмечались здесь традиционно и весело – Юлька всегда становилась душой общества, сыпала молодежными анекдотами, в которых порой из-за обилия сленга приходилось объяснять, над чем следует смеяться, строила глазки мужикам, игриво шутила, позволяла целовать себя в щечку на прощание.
Но первая встреча с Юлькой на бульваре получилась у Тимофея совсем не такой, как он ожидал.
Тогда, в августе, возле разбитой машины случилось настоящее чудо.
Кто еще нравился ему так сильно за последние пятнадцать лет? (О первых годах после свадьбы и говорить нечего). Тимофей перебирал в памяти, и никого не находил. Да, заглядывался на красивых девиц, особенно летом и на пляже – это было. Да, случалось глупо мечтать об адюльтере, как развлечении – и такое было. И еще было совсем уж нелепое желание "поквитаться" – это очень давно. После того, как между первым и вторым курсом – Верунчику еще двух лет не было – он уезжал на шабашку на полтора месяца, деньжат подзаработать, а Маринка проторчала все это время в Москве. Дачи у них тогда не было, а снимать не пойми что с крохотной девочкой не хотелось. И вообще, живут на окраине, воздух нормальный, Битцевский парк рядом. В общем, ребенок в значительной степени был повешен на бабушку, а Маринка решила от мужа не отставать и подрабатывала в институтской библиотеке – книги перебирала. Как выяснилось, не только книги.
Там интересный коллектив сложился. Старшие ребята-дипломники, увлекавшиеся сугубо запретным в ту пору тантризмом и ценившие в нем преимущественно сексуально-практическую сторону, задурили простодушной девушке голову, а к тому же красавчик Максим ей вдруг понравился. Короче, когда молодые супруги встретились после первой в их жизни серьезной разлуки, им было о чем рассказать друг другу. Тимофей на БАМе много сибирской экзотики повидал, правда, местных баб из поселка Звездный обслуживать ему было некогда, сил хватало лишь до койки в общей палатке доползти на негнущихся ногах. А вот молодая жена… Слово за слово, охи-вздохи, потом давай глаза прятать, потом – в слезы и… созналась в измене. Правильно сделала. Слухами земля полнится, а когда посторонние про тебя рассказывают, всегда хуже выходит: и гадостей по дороге больше налипает, и всем обиднее.
В общем, Тимофей поорал, поорал, да и простил, конечно. Не морду же бить, в самом деле? Но через месячишко выяснилась от друзей интересная подробность: Маринка-то его не с одним Максимом переспала, а с четырьмя(!) ребятами. Редькин вздрогнул, вмиг осознав, что это правда: неужели со всеми сразу? Нет, оказалось, по очереди. Но ведь это, пожалуй, еще хуже. Маринка признала все, не сразу, но признала. И что это на нее нашло тогда? Объяснить не сумела, Тимофей – тем более. И странным образом именно чудовищный абсурд ситуации помог примириться со случившимся. Обида и ревность ослабли (один мужчина – это серьезная измена), а четверо за один месяц – это же просто бред и помутнение рассудка, тут не ревновать, а лечить надо. Но вот желание поквитаться возникло и прочно поселилось в мозгу. Не в буквальном смысле, разумеется – найти четырех девок, чтобы один к одному все вышло, а в принципе. Тимофей победил в себе этот комплекс только через три года.
Дело было так. Они с Маринкой оказались в компании золотой молодежи на подмосковной даче. Хозяин, молодой, но жутко толстый и потливый парень прослыл любителем эротических экспромтов, и когда все собравшиеся были уже на рогах, восьми самым бодрым предложил с ящиком вина отправиться на ближайший пруд – испытать все прелести романтического ночного купания. До воды добрались не многие, некоторые элементарно боялись утонуть – и правильно, между прочим! – зато все поголовно разделись и добрались друг до друга, нарочито перемешав мужей, жен и просто партнеров, с которыми приехали. В глазах Редькина четверо окружавших его девушек и трое парней давно уже превратились в четырнадцать зыбких фигур не вполне определенного пола, поэтому, в сущности, было все равно, что досталась ему не фотомодель, а самая страшная девица с вислым задом, большой, но некрасивой грудью, кривыми ногами и лошадиной челюстью. Тем более, что активность она проявляла невиданную и делала много такого, чего Маринка не умела или не любила. А это интересно. Рот у этой девицы работал, как форвакуумный насос, с ней нужно было сражаться, если не хотел иметь синяков на всех местах. И другими губами она тоже как будто целовала: обхватывала, например, голыми ляжками ногу или руку и елозила со стонами. А то вдруг, хитро извернувшись, коротко и страстно прижималась разгоряченным лоном к самым неожиданным местам: ко лбу, к шее, к груди. Наконец она чрезвычайно виртуозно ласкала все тело Редькина ладошками и пальцами, собственно с этого и начала. Сидя на коленях у Тимофея, деваха потрясающе нежно ерошила ему волосы. Он хорошо помнил, как именно в тот момент победил все еще дремавшую где-то внутри робость, и давнее желание поквитаться с Маринкой с восторгом вырвалось наружу. Он осмелел и с наслаждением начал мять еще под платьем большую мягкую грудь своей избавительницы, а дрожащей от нетерпения рукой потянулся к горячему и влажному, туда, пониже заветного треугольника…
- Предыдущая
- 22/107
- Следующая
