Черная жемчужина императора - Солнцева Наталья - Страница 23
- Предыдущая
- 23/77
- Следующая
– Что же могло заставить этого человека заинтересоваться каким-то Засекиным? – удивилась Альбина. – Тем более предложить ему помощь?
– Странно, правда? – развел руками Лавринский. – Подобный поступок привел нас с вами в недоумение. Однако на свете живут разные люди, и некоторые из них ведут себя необъяснимо с точки зрения обывателя. У них существует своя, особая логика и свои, непонятные нам мотивы. Их кривые дорожки петляют, пересекаясь с такими же кривыми дорожками других. Ну да ладно, оставим философию преступного мира и вернемся к нашим баранам…
Так или иначе, Зеро назначил Борису Засекину встречу на одной из заброшенных строек. У того не было выбора, и он ответил согласием. Зеро поставил условие, чтобы Засекин явился на разговор один, – сам же он возьмет с собой двух телохранителей. Дело было летом, цвела и сладко пахла липа, жужжали пчелы, порхали бабочки… а господина Засекина сотрясала неуемная дрожь. Дико озираясь по сторонам, он пробирался между недостроенных зданий, зияющих черными глазницами окон. Зная жутковатую репутацию Зеро, он не осмелился нарушить условие и захватить с собой кого-нибудь для подстраховки. «Что с меня взять-то? – вероятно, рассудил Засекин. – Зеро ни шантажировать, ни тем более убивать меня не станет. Денег у меня нет, сам в долгах! А для шантажа нет повода, потому как платить мне нечем». Тут откуда-то сверху раздался возглас:
– Эй!
Засекин вздрогнул, судорожно сглотнул слюну и поднял голову.
– Сюда! – крикнул невидимка. – Поднимайся!
Засекин сообразил, что прямо перед ним находится бетонная лестница без перил, которая ведет вверх, с этажа на этаж, и послушно зашагал по замусоренным ступенькам. Он поднялся на самый верх, остановился и увидел на противоположной площадке мужчину в черном костюме и солнцезащитных очках.
– Я дам тебе денег, – просто сказал мужчина. – Сколько надо?
Засекин опешил, у него дар речи пропал от такой редкостной удачи. Придя в себя, он назвал сумму. Зеро неодобрительно хмыкнул.
– Многовато! Но я согласен, – сказал он. – Только как ты отдавать станешь? Я ведь благотворительностью не занимаюсь. Знаешь, какой у меня бизнес?
У Засекина, наверное, душа ушла в пятки: он решил, что подпольный делец предлагает ему принять участие в гладиаторских боях, в качестве «живого мяса».
– Я не умею драться! – севшим от страха голосом прохрипел он.
– Разве? – не поверил мужчина в очках. – Я слышал другое. Впрочем, никто не собирается делать из тебя объект для развлечения публики. Ты переоцениваешь себя, парень!
– Да? – обрадовался Засекин. – Тогда что я должен сделать?
– Сыграй со мной! Да гляди, не балуй… тут рядом мои ребята, им приказано стрелять без предупреждения.
– З-зачем стрелять? В кого?
– В тебя, ежели струхнешь да назад побежишь.
– Мы т-так не до… д-договаривались, – стуча зубами, выдавил Засекин.
– А ты кто такой, чтобы Зеро с тобой договаривался? – захохотал мужчина. – Шавка облезлая!
Он наклонился, поднял длинную толстую доску и легко перебросил ее через провал между площадками. Конец доски шлепнулся, взметая пыль, о край кладки, где стоял Засекин. Тот в ужасе попятился.
– Зеро хочет оказать тебе великую честь, шавка! – торжественно произнес мужчина в очках. – Сыграть с ним в игру «Кто первым сорвется»! Видишь доску?
Засекин зачем-то приблизился к провалу и заглянул вниз… там виднелись торчащие, словно копья, арматурные прутья. Если упасть на них с высоты пятого этажа, где он стоит, то…
– Не бойся, парень! – подбодрил его Зеро. – Положись на волю провидения. Оно неподкупно. Становись на доску и иди вперед одновременно со мной, шаг в шаг.
– Но… как же, – съежился от страха Засекин, – как же мы разминемся? Мы же не сможем…
– Смотри-ка! Мозги продолжают работать, не слиплись от ужаса! – усмехнулся Зеро. – Правильно мыслишь: через провал перейдет только один из нас. Это будет честная игра. Предупреждаю! Захочешь повернуть назад, – тебя застрелят. Будешь стоять на месте, – тебя застрелят. Начинаем на счет «три»! Ты все понял?
Засекин почувствовал каждой клеточкой взмокшего от предсмертной дрожи тела, – человек в очках не шутит. Выбор невелик, – либо пуля, либо железные прутья внизу… либо чудесное спасение. Доска не так уж узка, если повезет…
И снова Зеро помешал ему додумать мысль до конца.
– Победителю достанется приз, – мрачно заявил он, поднял вверх прозрачный целлофановый пакет с деньгами. – Здесь больше, чем ты просил! Доберешься до них, – они твои! – и бросил пакет себе под ноги.
– Вы… сумасшедший… – выдохнул Засекин.
– Так и есть! Вперед, парень! Твое время истекло. Один… два… три!
Вне себя от дикого, стиснувшего сердце страха, Засекин поставил ногу на доску. А что, если она не выдержит двоих и сломается? Но ведь Зеро тоже рискует. Что заставляет его делать это? Второй шаг дался Засекину с огромным трудом… ноги словно свинцом налились, тело оцепенело в предчувствии неминуемой гибели. Еще шаг… доска скрипнула, прогнулась, взгляд Засекина непроизвольно упал вниз, на «копья»… «Господи! – пронеслось в уме. – Господи!» Но бог остался глух к его мольбам. Ноги Засекина дрожали, глаза застилал пот… или то была пелена смерти?
– Тебе привет от Юленьки, помнишь такую девушку, шавка? – произнес кто-то огромный, черный, неотвратимо приближающийся к Засекину.
Тот покачнулся, тело изогнулось в мучительном усилии удержаться, руки хватали воздух… одна нога предательски дрогнула, оторвалась от доски… и Засекин полетел вниз… с коротким, похожим на всхлип, криком…
Лавринский замолчал. Альбина, все еще находясь под впечатлением его рассказа, потеряла ощущение реальности.
– Вы… – задохнулась она. – Вы так все описали, как будто сами там были. Откуда… откуда вам стали известны эти подробности?
– Из разных источников, которые я не имею права разглашать, – серьезно ответил бывший прокурор. – Что касается выразительности моего повествования… во-первых, будучи мальчиком, я посещал драмкружок; во-вторых, будучи юношей, пытался сочинять пьесы, так что с воображением у меня все в порядке. Ну, как я вас развлек?
– Значит, я слушала ваш вымысел?
– Не совсем, – улыбнулся Игорь Петрович. – На той заброшенной стройке жил один бомж, – горький пьянчужка и завсегдатай помоек. В тот день он не добрел до своего убежища, уснул в кустах, а когда проснулся, стал невольным свидетелем сей драматической сцены. Учитывая происходящее, бомж затаился, боялся нос высунуть, бедолага. Хоть и пропащая у него жизнь, а и такую терять неохота. Я читал протокол допроса бомжа.
– Его допрашивали?
– В качестве свидетеля. В отделение милиции поступил анонимный звонок по поводу трупа на стройке. Приехали криминалисты, взяли у бомжа показания – обычная процедура.
У Альбины пересохло в горле. Перед тем, как задать следующий вопрос, она прокашлялась:
– Что же получается… Зеро и… Альберт Ростовцев – одно и то же лицо?
– Я этого не говорил, – господин Лавринский поднял руки ладонями вперед, как будто отгораживаясь от столь смелой догадки. – Свидетельство бомжа сильно смахивало на бредни алкоголика. Кто ему поверит? К тому же о Ростовцеве речь не шла. Бомж, как вы понимаете, не имел чести быть знакомым с Альбертом Юрьевичем.
– А телохранители Зеро? Их допрашивали?
– Никто не знал, присутствовали телохранители на самом деле или нет? Никто не мог похвастаться, что лично знаком с Зеро. Слухи, сильно приукрашенные воображением людей, – вот все, что о нем известно. Человек в очках спустился по лестнице вниз и ушел, а больше свидетель никого не заметил. Вопреки подозрениям о причастности Ростовцева, смерть Засекина квалифицировали как самоубийство, вызванное безвыходным положением, в которое он попал. К тому же всплыли данные о его психиатрическом диагнозе и та старая история.
– Школьная любовь? – с принужденной улыбкой спросила Альбина.
- Предыдущая
- 23/77
- Следующая
