Иллюзии красного - Солнцева Наталья - Страница 35
- Предыдущая
- 35/110
- Следующая
Все, следующее письмо будет более подробным. Всегда твоя, Марго.
Дорогая моя Полина!
Прошла уже неделя, как мы в Москве. В доме царят уныние и скука. Доктор приезжает через день. Кстати, это модный нынче врач, молодой, довольно приятной наружности. Барыня признает теперь только его. Хотя, по чести будь сказано, старый доктор мне нравился куда больше. Внимательный, несуетливый, вежливый, уверенный в себе. И специалист хороший. Прошлой весной у кузины Мари было заболевание легких, так он ее вылечил. И кухарку нашу вылечил, когда у нее случился приступ печени. Барыне так нравится ее стряпня, что она не жалела денег доктору за визиты, чтоб только Порфирьевна поправилась.
А этот молодой – щеголь, и наглый. Гонорары берет баснословные. А сам едва сквозь зубы цедит что-то, и всем приписывает одно и то же: диету, успокоительное и минеральную воду. Ну, где это слыхано, чтобы серьезную болезнь эдаким способом вылечить было возможно?
После гибели Мишеля барыня совсем расхворалась. Все только и говорят о его смерти. Недоумевают, как такое могло случиться. А уж слухов всяких в свете! В гостиных это самая пикантная тема. Все судят да рядят, а толку-то никак не выведут.
Скажу тебе по правде, Полина, что и в самом деле обстоятельства этого происшествия более чем странные. Мишель приехал в Москву внезапно из подмосковной Баскаковых, сказал барыне, что непременно хочет жениться на Александре, ежели она его такой чести удостоит. Предложения он еще не делал, но собирался. Купил ей подарок и много всяких вещей… Маман его была, конечно, не в восторге. Все знали, какое у Алекс хрупкое здоровье.
– Тебе нужны здоровые дети, Мишель. И рачительная хозяйка дома. Мы с отцом не сможем много вам оставить. Сам знаешь, в каком состоянии у нас финансовые дела. Два подмосковных имения заложены. А у тебя еще есть братья и сестры, о которых нужно тоже заботиться. Алешенька еще совсем маленький.
И это правда, Полина. По некоторым приметам я замечаю, что с деньгами стало весьма затруднительно. Все покупается в обрез, и гостей уже так часто не приглашают. Одного только Лешеньку ненаглядного балуют безо всякой меры. А он и так растет очень требовательным и капризным. Хотя невероятно способный мальчик! Мне с ним заниматься – одно удовольствие. Все ловит и запоминает на лету. Господа в нем души не чают. Поздний ребенок! Барыня Елизавета Андреевна чуть жизни не лишилась, производя его на свет. Если бы не старый доктор…А теперь вот им пренебрегают. Молодому хлыщу отдают предпочтение.
О чем это я? А, так вот. С деньгами у господ туго. Баскакова, правда, богатая невеста. Здоровьем вот только не вышла. Барыня на эту женитьбу все равно бы согласилась. Она знала, что ни Мишель, ни Николай ее никогда не слушали, и все всегда делали по-своему. Но судьба распорядилась иначе.
Однажды вечером, Мишель, который вроде никуда не собирался идти, вдруг вскакивает, велит экипаж, наспех одевается, и уезжает. Даже ужинать не стал. Куда? Зачем? По какой такой надобности, на ночь глядя?
Утром Елизавета Андреевна спрашивает чаю к себе в спальню, потому что у нее невероятно мигрень разыгралась. Интересуется у горничной, где Мишель, а та и говорит, что молодой барин еще не возвращался.
– Как не возвращался?
Стали ждать. Уж обед, а новостей никаких. Сначала-то не очень волновались. Мужчины Протасовы все отличаются нелегким нравом, могут ночь прогулять, уехать куда-нибудь, никому не сказавшись. Поэтому особых переживаний не было, досада одна. Почему не предупредил? На следующее утро послали Николая разыскивать брата. Целый день его не было. К вечеру, уже в сумерках, вошел он в гостиную – глаза шальные, в лице ни кровинки.
– Умер Мишель, – говорит. И зарыдал.
– Как? Что? Где? – обычные вопросы. Принесли Николаю водки. Он и так уже был не совсем трезвый, а тут его и вовсе развезло. Еле добились от него, что тело Мишеля нашли у ограды Донского монастыря, в кустах, с простреленным виском. Никто ничего не видел, не слышал, не знает. Дуэлью это быть никак не могло. Тело бы ни в коем случае не бросили, да и хоть кто-то что-то знал бы. Месть? Ревность? Оставалось только гадать.
Похоронили Мишеля в Донском же монастыре, там, где его дедушка и бабушка. Нехорошее и зловещее совпадение. Как он оказался у ограды монастыря, зачем? Мишель терпеть не мог кладбищ, и никогда не ходил туда. Все эти вопросы, как ты сама понимаешь, остались без ответа.
Горе горем, а жить-то надо. Надо думать о детях, завтраках и обедах, о визитах и балах. В театре была забронирована ложа, поэтому все равно ездили. Что ж деньгам зря пропадать? Так постепенно жизнь и налаживалась.
И тут новая неприятность. Николай проиграл в карты огромную сумму денег. Барин как услышал об этом, у него случился апоплексический удар. Доктора, сиделки, бессонные ночи… О проигрыше на короткое время забыли. Николай где-то пропадал целыми днями, а когда являлся домой, то ходил, чернее тучи, много курил, а на ночь брал к себе в комнату графин с водкой и запирался. Он похудел, лицо у него стало какое-то безумное, глаза горят, щеки ввалились, небрит, нечесан. Страшно смотреть. Молоденькая горничная ночью несла горячие грелки в комнату больного, и столкнулась на черной лестнице с молодым барином, – крик подняла на весь дом, перебудила всех, как будто привидение увидела.
– А я, – говорит, – до смерти перепугалась. Чего это они, Николай Алексеевич то есть, бродят ночью в потемках? И не отзываются?
Еде удалось ее успокоить.
Атмосфера в доме становится все напряженнее и тяжелее. Барыня все время плачет и хворает. Барину стало немного лучше, но речь и подвижность к нему так и не возвращаются. Денег нет. Едва хватает платить докторам и сиделкам. Я сама уже третий месяц без жалованья. А ведь еще необходимо поддерживать пристойный уровень жизни. Москва не Петербург, а тоже – вторая столица. Выезжать, хоть изредка, а надо. Дом вести тоже немалых средств стоит. Кредиторы покоя не дают. Барыня что-то им платит, – небольшие суммы – чтобы скандала не допустить. Дни, полные уныния и тоски, безнадежности и страха перед будущим, пришли на смену дням счастливой и беззаботной жизни, которую мы все вели до сих пор. Как будто черное крыло беды закрыло для нас всех свет солнца. Будет ли этому конец? Я каждый день спрашиваю себя об этом, и не нахожу ответа.
Прости, дорогая Полина. Я знаю, что у тебя самой тяжело на сердце, но больше мне не с кем поделиться своими переживаниями. Надеюсь, эта черная полоса когда-нибудь закончится.
Любящая тебя, Марго.
Дорогая моя Полина, стоит ли говорить, как я обрадовалась твоему письму и словам поддержки! Я и сама знаю, что нужно быть стойкой к любым невзгодам жизни. Так нас воспитывали, и это правильно.
Мы с тобой вышли из бедных семей. Наши родители так и не смогли выбиться из жестокой нужды, и мы должны быть им благодарны хотя бы за то, что они дали нам образование, позволяющее зарабатывать на жизнь. Я решила не только заниматься с барышнями Протасовыми и Алешенькой, но давать уроки фортепиано и французского всем желающим. У меня появилась возможность не зависеть полностью от жалованья, которое господа не в состоянии платить мне сейчас. Бросить же их в такие трудные дни мне не только жалко, но и совестно.
Они всегда были добры ко мне и щедры, не кичились своей знатностью и дворянством, относились как к равной. Да ведь ты и сама это знаешь. Мы чувствовали себя в этих русских семьях, как свои, – обедали за одним столом, ездили на прогулки, принимали гостей, веселились, выслушивали исповеди и вытирали их слезы, сочувствовали им, радовались вместе с ними, а теперь вот вместе с ними горюем. Они заменили нам нашу собственную семью, которой мы никогда по-настоящему не имели, и стали частью нашей жизни. Причем далеко не худшей ее частью.
Помнишь, Полина, как мы с тобой радовались, что нашей неустроенности и сиротству пришел конец, что наступила спокойная, размеренная, обеспеченная жизнь? И мы, к тому же, сможем хоть изредка, но видеться и переписываться. Это было очень важно для нас в чужой стране. Это остается важным для меня и сейчас. Мой круг знакомых всегда был очень ограничен, а теперь он еще больше сузился. Так что кроме тебя, мой друг, мне не к кому обратиться с моими мыслями, не с кем обсудить происходящие события.
- Предыдущая
- 35/110
- Следующая
