29 отравленных принцев - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 59

• Предыдущая
• 59/76
• Следующая

– Что-то вы путаете. – Симонов усмехался, но усмешка его уже не была ни снисходительной, ни ленивой, ни лукавой. Катя заметила, что он начинает злиться.

– Возможно. Как не запутаться, когда вы воевали какими-то зигзагами, Серафим Николаевич. То за тех, то за других. Это, Екатерина Сергеевна, кстати, ответ на ваш вопрос, – сказал Лесоповалов притихшей Кате, – за кого сейчас воюют? Кто заплатит больше, разве не так, Серафим Николаевич? Да и про засаду ту в ущелье, и про минное поле тоже слухи ходили, ваше имя то там, то тут снова всплывало. Кто больше заплатит, а?

– Нашли кого жалеть и что вспоминать, – хмыкнул Симонов. Он слегка побледнел, но держался по-прежнему уверенно, – вы там были, в тех отрядах? А знаете, кто там был? Мне, может, орден надо дать за то, что я… Эх, да что с вами говорить. Вы вон с одним Закаевым и Басаевым справиться до сих пор не можете. А я… Там таких знаете сколько было среди тех штурмовичков-покойничков? А деньгами меня попрекать не надо. Я тогда деньги своей кровью зарабатывал. Себя не жалел. Ни за чьими спинами не прятался.

– При разгроме абхазского отряда, по имеющейся у нас информации, погиб ваш друг, с которым вы и уехали воевать в Абхазию, – сказал Лесоповалов, – он ведь, кажется, поэт был – молодой, известный. Бард, да? Пулю схлопотал парень, когда отряд, кем-то преданный, в горах попал в засаду.

Симонов выпрямился.

– По поводу этого происшествия я уже не раз давал объяснения в той конторе, откуда, как я догадываюсь, вы получили компромат на меня, – произнес он медленно, – со всем этим давно покончено. Ясно вам? Я больше к таким делам отношения не имею. Ни на чьей стороне не воюю. Тихо живу, перековал, так сказать, меч на орало. Штык в землю воткнул. И давайте больше не будем, а? Давайте эту гнусную прелюдию кончать. Я вам не пацан, чтобы меня вот так прилюдно мордой об стол… И прошу крепко запомнить: Симонов Серафим товарищей не продавал и не продаст. А с Сашкой Бардашевым тогда в Абхазии так вышло. Случайно вышло. Я перед ним не виноват. Точнее, виноват, что предупредить его не успел. Меня ранили тогда. Так что кончим ломать эту комедию, – Симонов постепенно распалялся. – Что я, совсем тупой, не понимаю? То к тачке моей прицепились. Теперь про Абхазию вспомнили. Что я, дефективный, чтобы ко мне с такими ключами подбираться? Ну? Вам что от меня нужно?

– Нам от вас, как и от всех свидетелей по делу об убийствах гражданина Студнева и гражданки Воробьевой, нужна правда, – невозмутимо ответил Колосов.

– Ну уголовка, ну прямо достала меня, – интимно пожаловался Симонов Кате. – И как вы с ними тут только работаете?

– Терплю изо всех сил, – в тон ему ответила Катя, – со свидетелями порой еще сложнее работать.

– Правда? – Симонов усмехнулся, сразу остыл. – Только не со мной. Мы бы с вами быстро поладили. Хотите – признаюсь? Еще ни разу не был знаком с таким милым милиционером. Но все другие мои знакомые женщины на отсутствие взаимопонимания с моей стороны не жаловались.

– И Елена Воробьева тоже? – спросила Катя.

– Что – Елена Воробьева?

– Ну, у вас было с ней взаимопонимание? Вы ведь были с ней знакомы.

– Знаком был. А вот взаимопонимание что-то не очень. Не замечал.

– Вы сами себе противоречите. У вас ведь были с Воробьевой близкие отношения.

– Для девушки вашего нежного возраста, хоть и с погонами, хоть и в форме, такие вопросы мужчине моего почтенного возраста задавать просто неприлично, – сказал Симонов.

– А это не вопрос. – Катя мстила ему за то, что он заставил ее краснеть. – Мы знаем, что у вас с Воробьевой был роман. Более того, нам известно, где вы с ней встречались. В квартире на Университетском проспекте, интересно, кровать двуспальную кто из вас покупал – она или вы?

– Ну молодежь пошла, – Симонов отвернулся от Кати и обращался теперь к Колосову, – вот так взглянешь на нее – чистый ангелочек. Впору жениться, гнездо вить. А заговорит – полный рот ядовитых булавок.

– В среду двенадцатого августа вы были на квартире Воробьевой? – спросил Колосов.

Симонов не отвечал.

– По-моему, вы совсем не о том меня спрашиваете, – сказал он наконец.

– Я знаю, о чем я спрашиваю. Учтите, мы сейчас вас дактилоскопируем, сличим ваши отпечатки с отпечатками, найденными в квартире Воробьевой. – Колосов блефовал. Весь дактилоскопический материал из квартиры был для идентификации непригоден.

– Ну, заезжал я к ней, – сказал Симонов, – и что с того?

– Во сколько заезжали? Точное время?

– Ну, днем. Как она из ресторана ушла, так мы сразу и…

– То есть, вы из ресторана уехали вместе?

– Ну да. Я довез ее до дома.

– А зачем Воробьева в то утро после ночной смены приезжала в ресторан? Разве не для того, чтобы там встретиться с вами? – Коросов бросал вопрос за вопросом.

– Вы ж все знаете. Чего меня тогда мурыжите? Успели, видно, все сплетни в ресторане собрать, – Симонов поморщился. – Что за люди! Языки, как у гадюк, отрубать прямо надо языки… Ну, точно. Ко мне в тот день Ленка приехала.

– Значит, вы заранее договорились с ней о встрече?

– Нет, спонтанно все вышло. Она знала, что я там утром в баре торчу. Ну, темперамент взыграл – приревновала. Видеть меня захотела, соскучилась, примчалась. Мы и поехали домой к ней.

– И что дальше?

– Сам догадайся, – нехотя буркнул Симонов. – Умный.

– Во сколько вы уехали от Воробьевой? – спросила Катя.

– Не помню. Часа в два, может, в три. У меня дела были в городе.

– А сок вы с Воробьевой не пили грейпфрутовый? – тихо спросила Катя.

– Нет, сок мы не пили, – Симонов посмотрел на нее и спросил в свою очередь: – Что, кончились булавки ядовитые или есть еще в запасе?

– Скажите, это ваша безделушка? – спросил Никита, выкладывая на стол золотой медальон с гильзой. – Святой Георгий – покровитель воинов, в том числе и бывших наемников? Так?

– Нашелся мой дружочек! – Симонов, казалось, искренне обрадовался. – А я все голову ломал – где я его потерял? Можно забрать?

– Нет. Это вещдок по делу. Изъят нами на квартире Воробьевой после ее убийства. Значит, вы признаете – ваша вещь?

– Вы мне только убийство не шейте, не надо, – сказал Симонов, – эти вот приемчики с вещдоками, отпечатками, соками грейпфрутовыми мы уже проходили.

– Где? – поинтересовался Колосов.

– В театральном училище. А еще раньше в драмкружке. – Симонов начинал огрызаться. – Я вам повторяю: вы не о том меня спрашиваете. Совсем не о том. Я все жду главного вопроса, и, знаете, мне скоро надоест ждать.

– Но-но, потише, – сказал Лесоповалов, – идет официальное расследование.

– Только расследуете вы не с того конца, – презрительно бросил Симонов, – нашли, на чем подловить – медальон потерянный, Абхазия… Это знаете как называется? Дурдом, вот как.

– А что, у вас есть для нас какая-то полезная информация? – спросил Никита.

– Может, и есть. Смотря по тому, каким будет ваш следующий вопрос – дельным или снова дурацким. – Симонов посмотрел на Колосова, закурил сигарету. – Ну?

Однако следующий вопрос задала Катя:

– Вы присутствовали на ужине в ресторане, устроенном певицей Авророй? – спросила она. – Вас сама Аврора пригласила лично?

– Конечно, лично. Она ко мне неравнодушна, проказница. – Симонов живо обернулся к Кате. – Я вам секрет открою – обычно я нравлюсь женщинам с первого взгляда. Вам тоже – нет?

– Я еще не разобралась, – ответила Катя, – кажется… вы не совсем мой тип. Меня, будь он жив, больше привлек бы ваш приятель Максим Студнев.

– Фотомоделями, значит, увлекаемся. Журнальчик XXL случайно не читаем на сон грядущий? Ну, вы меня вконец разочаровали, девушка, со Студневым-то. Впрочем, о вкусах женских не спорят. Если по правде, Студня девчонки любили, прямо на шею вешались. Многое ему прощали. А он жаден был до удовольствий плотских, как говаривал один старый маститый мхатовский трагик. Он вообще жадный был по натуре – Студень-то покойный. Через жадность свою и погиб бедняга.

• Предыдущая
• 59/76
• Следующая