Прощание с кошмаром - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 80
- Предыдущая
- 80/92
- Следующая
– В ближайший месяц-полтора – больничная фешенебельная койка, вот что Чучелу моему светит. У нас ли, за границей ли… А кто, как не начальник его личной охраны, должен позаботиться о том, чтобы всякие лишние контакты с посторонними у больного были ограничены? – Кравченко недобро усмехнулся. – Белогуров с Чугуновым не пересекутся. В этом, Катька, можешь положиться на меня. Но я что-то не понял, – он заглянул в расстроенное лицо Кати, – ты же сама этого хотела! Заварила кашу, а теперь что же?
Катя отвернулась. А теперь ничего. Ни хорошего – ни плохого. Пустота и разочарование.
А эта их авантюра с Белогуровым… Ей снова стало не по себе оттого, что она познакомилась с этим человеком обманом. С ним можно было бы это сделать и, как Кравченко говорит, по-людски. Он интеллигентный человек – вежливый, с хорошими манерами, спокойный и… Ей снова вспомнился взгляд Белогурова: отрешенный, уплывающий, как дым, в никуда. Он смотрел на них с Кравченко и не видел. Не узнавал.
«НЕ СТОИЛО НАМ С НИМ ТАК ПОСТУПАТЬ. НЕ СТОИЛО ЕГО ОБМАНЫВАТЬ, – подумалось ей, – ЗРЯ МЫ ВСЕ ЭТО ЗАТЕЯЛИ. НИ К ЧЕМУ ХОРОШЕМУ ЭТО НЕ ПРИВЕДЕТ».
А беседа с Никитой… От нее тоже остался неприятный осадок. Они оба были неискренни. Отчего? Наверное, впервые в жизни ей было тяжело откровенно поделиться с Никитой своими соображениями, сомнениями, своей тревогой. Неужели (она не желала себе в этом признаваться) ее настолько сильно задело то его словечко «пустыня», которое он обронил в беседе с Мещерским за бутылкой водки?
Никита заинтересовался Белогуровым. Это факт. Надо же, наш одинокий пустынник снизошел до личной беседы! Катя усмехнулась про себя. И как всегда, ничего объяснять не стал. Чем же он занимался в последние недели, когда они не виделись? Сплавил, что ли, «дело обезглавленных» в долгий ящик? Сам же говорил: «Может, и искать не нужно». А сейчас на очередной оперативке скорей всего получил по шее от начальства и сразу же «активизировал розыск». Так это и бывает. Когда нет собственных версий и идей по делу, берут за основу чужие. Воронов доложил ему про эпопею с «Жигулями», упомянув все фамилии, названные Катей для проверки, вот Колосов за них и ухватился, как за соломинку…
Катя вздохнула: как и при мысли об «обманутом» Белогурове, ей сейчас стало отчего-то стыдно и горько. Ведь ты не права, душа моя. НЕ ПРАВА. Никита, он же… НЕЛЬЗЯ И ДУМАТЬ О НЕМ ВОТ ТАК. ОТ ЭТОГО ХУЖЕ ТОЛЬКО ТЕБЕ САМОЙ.
– Что мы такие унылые? – Кравченко остановил машину у их дома. – Зуб, что ли, болит?
Катя молча полезла из машины. «Драгоценный В.А.» все же слишком прямолинеен. Мыслит лишь конкретными понятиями. У нее душа ноет, а он – зуб!
Когда Кравченко уехал – только пыль столбом, она медленно побрела по набережной, но не к дому, а в противоположную сторону. Там дома снова пустая квартира, стиральная машина, полная грязного белья, пылесос, это все там, а здесь…
Рассекая серые волны Москвы-реки, пронеслась моторная лодка. Следом за ней, словно проржавевший кит, ползла баржа, груженная гравием, держала курс к Воробьевым горам. Катя проводила ее взглядом. В липы парка Горького на противоположной стороне набережной садилось солнце. Закат был подобен тому прекрасному закату перед ураганом, наделавшим в Москве столько бед. Только среди его красок вместо прежних грозных багряных преобладали пурпурные и золотые.
Для Никиты Колосова ни рассвет, ни закат ЭТОГО ДНЯ не стали какими-либо значимыми событиями. Подумаешь, солнце взошло и село! Колосов просто не заметил ни того, ни другого. ЭТОТ ДЕНЬ он полностью посвятил работе в отделении милиции, обслуживающем Гранатовый переулок в Замоскворечье. В отделение, к вящему недоумению местных стражей порядка, внезапно был высажен целый десант с Петровки и с Никитского. Колосов и Свидерко в качестве «вышестоящего руководства» долго при закрытых дверях совещались с местными сыщиками и участковым. Их интересовало два вопроса: обитатели дома номер шесть по Гранатовому переулку, их образ жизни и принадлежащие им средства передвижения.
Никаких революционных, далеко идущих выводов из показаний Крайнева и рассказа Кати Колосов по-прежнему не делал. Запрещал себе это. Белогуров был всего лишь восемнадцатым фигурантом в списке посетителей «Колорадо». То, что их пути снова и так неожиданно пересеклись, еще ничего не означало. Колосов отлично помнил, как этот парень помог им с задержанием Могильного. Это был настоящий мужской поступок, как считал в душе Никита, и поэтому… Поэтому он просто не мог вот так с ходу перечеркнуть в себе эти воспоминания.
Годы работы в уголовном розыске научили его железному правилу: совпадения, какими бы удивительными они ни казались на первый взгляд, – вещь коварная. Горе тому сыщику, который слепо идет у совпадений на поводу. И лучше изначально ВЕРИТЬ ЧЕЛОВЕКУ, просто потому что хочешь ему верить, чем…
– Ничего еще с ним не ясно. Ничего, понял? Тебе – может быть, а мне – нет, нет и нет, – жестко оборвал Колосов некие «отвлеченные» рассуждения Свидерко, подчиненные, однако, вполне определенной логике: надо брать этого хмыря Белогурова за задницу и трясти как следует. – Мы ничего толком об этом человеке не знаем. А плести домыслы на пустом месте…
– На пустом ли? – Свидерко щурился.
– Да, он бывал в «Колорадо» – вместе с десятком других клиентов, да, он был знаком с Салтычихой, Марсияновым и…
– И китайцем. А китаец пропал, Никита.
– Да, китаец пропал! И трупа его нет! А Марсиянова убили. Да, в деле вырисовываются какие-то «Жигули», вроде похожие по приметам на наши…
– Завтра же рвану в ваши Мытищи и потолкую с этим Панкратовым по-свойски.
– Но, Колька, пойми же ты, все это еще не дает оснований… Это все ведь… ОН ЖЕ ПОМОГ НАМ. По-крупному однажды помог. Пришел сам, когда мы нуждались до зарезу в такой вот чисто человеческой помощи. И только за одно это я… – Колосов запнулся. – Я не допущу, чтобы он пострадал без вины. Понял? Если он не тот, кто нам нужен, а он скорей всего – не тот, то… Да, мы будем его проверять, но… Я хочу сделать это так, чтобы он никогда об этом не знал. Иначе… Иначе в другой раз он к нам не придет. Ни за чем. Ни за защитой, ни с помощью. А я этого не хочу. Я не приучен так работать с людьми. Так бросаться их доверием!
– Не читай мне мораль! – Свидерко нахмурился. – Я отлично понимаю, что такой подозреваемый тебя не устраивает. Потому что у вас был отличный контакт. Он помог вам. Но у нас четыре трупа без голов, Никита, плюс пропавший парень двадцати пяти лет, плюс расстрелянный в машине, плюс… И дела – нераскрытые висяки. И ты пойми меня: я не против веры в человека. Но она должна не слепой быть, как у тебя, а в разумных границах!
– У веры нет границ, Коля. Она либо есть, либо ее нет.
– Давай тогда договоримся так: ты верь в человека, а я пущу за ним наружку. – Свидерко зло сплюнул. – И совесть твоя будет чиста. Но поначалу мы вместе, если ты все еще не против такого нашего спарринга, займемся той тачкой.
А О ТЕХ «ЖИГУЛЯХ» КАК РАЗ НИКТО НИЧЕГО НЕ ЗНАЛ. Местный участковый ни о жильцах дома номер 6, ни о принадлежащих им машинах был, как он выразился, «не совсем в курсах». Сотрудники отдела убийств начали осторожный опрос обитателей Гранатового переулка. В офисы, в магазин, к жильцам коммуналок заходили под видом работников жэка, электриков, связистов, сотрудников санэпиднадзора, налоговой инспекции. Этот негласный опрос местного населения, однако, никаких результатов не принес. Светлых «Жигулей» первой модели никто в переулке не помнил. Некоторые говорили: «Может, и были какие – да разве точно скажешь? Прорва машин вокруг – Ордынку перейти невозможно! А ведь была такая тихая замоскворецкая улочка».
Итак, основного связующего звена – машины не было. Колосов не мог знать, что обгорелый остов «копейки» следует искать на тихом подмосковном пустыре у заброшенного железнодорожного переезда. Он испытывал какое-то странное облегчение. Почему – и сам не мог объяснить. Только понимал: ему было бы хуже, найди они эту машину.
- Предыдущая
- 80/92
- Следующая
