Родео для прекрасных дам - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 50

• Предыдущая
• 50/70
• Следующая

Долидзе щелкнул каблуками и склонил голову в офицерском поклоне. Бутылку шампанского и букет роз веником он держал под мышкой.

– С прошедшим тебя днем ангела, Зина.

– Спасибо. Я надеюсь, ты не обиделся, что я тебя вчера не позвала.

– Нет, – Долидзе положил розы у двери ванной. – Так даже лучше вышло. Мы на пару с Батоном тебя сейчас поздравим. Эй, Батон, где ты там? К ноге!

Зинаида Александровна, чертыхаясь, загремела кастрюлями в ванной. Долидзе водрузил бутылку шампанского на столик у дивана. По-хозяйски достал из горки хрустальные бокалы. Тут на зов явился заспанный, похожий на сову кот Батон. Долидзе он уважал чрезвычайно. А потому с приятным мурлыканьем потерся о его пыльный ботинок. Потом пружинисто вспрыгнул на колени.

– Все толстеешь, брат? – по-свойски осведомился Долидзе, почесывая кота за ухом.

– Мур-р-р! – ответил Батон. – Се ля ви!

– Ожирение первой степени схлопочешь, чучело. А глаза-то у тебя желтые, хитрющие… Ну, как вам тут живется-то? – Долидзе оглядел комнату. – Тесны хоромы-то. Надо, надо вам, Батон, с хозяйкой на старое гнездо перебираться. Или на новое, смотря по желанию.

Батон потерся широким лбом о его руку – он был полностью согласен.

– А куклы-то, а? Как новые, – Долидзе потянулся к подоконнику, где сидели в чинном отдалении друг от друга кукла-рыцарь и кукла-дама. – Что, брат? – Он поднял рыцарю опущенное забрало. – Теперь туго винт ходит, надо ослабить немного.

Кот Батон легонько запустил когти ему в колено. Жест означал: «Ты что? На фиг тебе эти кукольные болваны, когда я тут?»

– Варлаша, воду неси! – скомандовала из ванной Зинаида Александровна.

Кастрюля с кипятком оказалась адски тяжелой. Дверь ванны – незапертой.

– Давай, Варлаша, осторожнее.

– Тяжелая, я сам поставлю.

– С ума сошел? Я голая!

– Я закрою глаза. Вот так.

Но и с закрытыми глазами он видел все. Вернулся в комнату, сел на диван. Закурил. Потом открыл шампанское. Налил себе, выпил.

Зинаида Александровна, укутанная в махровый халат, появилась через четверть часа.

– Хорош уже? – спросила она с улыбкой. – Где-то уже клюнул. Эх, Варлам…

– С днем рождения тебя, – Долидзе потянулся к ней и заключил ее в крепкие объятия. – Знаешь, у меня сегодня встреча была, – сказал он чуть погодя. – Следователь из милиции. Та, что тогда приходила.

– И что? – живо заинтересовалась Зинаида Александровна.

– Ну, и опять, значит, ко мне явилась. Прямо как фея. Такая настырная девица. Я уж и так и этак от нее отбивался. А она… давайте, говорит, продолжим нашу беседу на озере. Каково? Там луна, соловьи…

– Все ты врешь, Варлам.

– Я вру?

– Конечно.

– Я вру?!

– Не надоело тебе?

– Эх, Зинаида!

– Давно замуж тебе пора, Варлаша.

– За кого? Подскажи.

– Да мало ли? Женись хотя бы на этой фее милицейской. А что? Оригинально. Очень даже оригинально. За дочку твою сойдет.

– Ты знаешь – мой выбор сделан давно и бесповоротно.

– Это не «прохонже», – Зинаида Александровна уже не улыбалась, смотрела в окно. На фоне сумерек чернели кукольные силуэты – рыцарь, дама.

– Так уж и не «прохонже»? Совсем? – спросил Долидзе.

– Совсем, совсем, Варлаша. Ты только не обижайся. Это не ты, это я такая дура. Но и в сто первый раз я тебе отвечу – замуж за тебя я не пойду. Мне и одного брака вот так хватило.

Долидзе печально усмехнулся:

– Надо было тогда за меня выходить, а не за этого твоего пижона. Он и женился на тебе по расчету, из-за матери твоей, из-за вашей семьи, связей в артистическом мире. Всем это ясно было.

– Всем, кроме меня.

– Потому что ты слепая была. Глядела на него как на солнце, а это был просто медяк.

– Может быть, – Зинаида Александровна согласно кивнула. – Все мы в молодости ляпаем ошибки. Потом расплачиваемся. Но, между нами говоря, у тебя тогда было столько баб, Варлам, – дивизия!

Долидзе закрыл глаза.

– Что ж, – сказал он. – Я думал – новый год жизни женщины несет перемены. Но на этом фронте – без перемен.

– А о чем вы говорили с этой девицей, следовательшей? Ведь ей что-то от тебя было нужно? – спросила Зинаида Александровна.

– Мы беседовали. Она мне сообщила поразительную вещь про Светкину дочку. Черт, я ведь ехал в том числе и для того, чтобы сказать тебе. И чуть не забыл, – Долидзе покачал головой. – Старею, Зина. Клетки мозговые прямо пачками отмирают.

– Так что же она тебе сказала? – нетерпеливо повторила Зинаида Александровна.

«Без чего вы не представляете своей жизни?» – вопрос значился в тесте под четвертым номером. Подобные тесты регулярно печатались в толстом иллюстрированном женском журнале, который Алина Авдюкова покупала в начале каждого месяца и моментально проглатывала.

Алина сидела за столиком на летней террасе кофейни, что на Гоголевском бульваре. Она часто приезжала сюда с подругами после лекций в институте – посидеть, потрепаться, обсудить новости. Попробовать, как сулило меню, «лучший в городе» яблочный штрудель с манговым сиропом или венские пирожные. Но с пирожными был напряг: Алина с четырнадцати лет была страшно озабочена своей фигурой. Она боялась потолстеть, но сладкое любила страстно. И это была такая дилемма, такой напряг!

Итак, без чего же нельзя представить жизни своей? Без родителей? Но папа умер, его похоронили, а мама там, дома, в «Радуге» одна с домработницей тетей Пашей. Об этом думаешь иногда, а потом забываешь, переключаешься. Без подруг? Но вот можно ведь сидеть в кофейне без них, размышлять о своем, листать журнал. Если захочется, тут же можно всем звякнуть – и Кристинке, и Оле, и Маше… Вот без чего уж никак нельзя обойтись – без мобильника!

Алина написала в графе теста: «без мобильного телефона». Потом подумала и добавила: «без Интернета», потом подумала еще и еще добавила: «без Джастина Тимберлейка». Потом, после того как допила свой капуччино, щедро сдобренный корицей, написала: «без любви». Зачеркнула и исправила: «без секса».

Утро в кофейне текло праздно и неспешно. Скоро начнется сессия, будет не до посиделок из-за дикой зубрежки. А пока можно и побаловать себя. И спешить некуда – сиди себе, ленись, отдыхай, попивай кофе, разглядывай журнал. Часа в два, как обычно, позвонит он, Орест…

Алина вспомнила ночь. Вздохнула. Классно было. Правда классно, очень сладко. Хотя она так устала, просто обессилела вконец. Он уехал в офис, как обычно, к девяти, а она заснула – ночью-то глаз не сомкнули – и проспала до одиннадцати.

Интересно, что он сказал своей жене о том, почему вот уже вторую ночь подряд не ночует дома?

Было время, она называла его жену просто тетей Нателлой. Алина снова вздохнула, придвинула к себе журнал, перечла тест. «Чью любовную историю ты бы хотела повторить?» «Как быстро ты примеряешь к себе фамилию своего бойфренда?»

Фамилию… Мадам Усольская – звучит? Нет, пошло звучит. Почему пошло? Да потому, что мадам Усольская – это тетя Нателла, мамина школьная подруга.

Алина вдруг вспомнила, как он ночью поднял ее на руки, закружил, закружил по комнате, как потом они утонули в кровати. Он зарылся лицом в ее волосы, шептал что-то, задыхался.

«Чью любовную историю ты бы хотела повторить?» Алина написала: «свою».

За соседний столик уселся мужчина. По виду – типичный банковский клерк. Подозвал официантку, сделал заказ. Алина почувствовала на себе его взгляд. Смотришь? Смотри-смотри. Я шесть часов без перерыва занималась любовью – вот так. Она изящным жестом убрала со лба волосы. Не старый еще совсем мужичок, но лысеть уже начинает. Скоро обреется под ноль и будет похож на бритый кактус. Кто им сказал, что лысыми быть стильно? В журнале вон написано – «темнобровый красавец». А у красавца – не башка, яйцо. Марсиане среди нас – это называется. Вот у него, даже в его-то годы, волосы в порядке. Жесткие на ощупь, упругие…

• Предыдущая
• 50/70
• Следующая