Родео для прекрасных дам - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 51

• Предыдущая
• 51/70
• Следующая

Алине захотелось пошалить. Показать пялившемуся на нее украдкой соседу за столиком язык – э-э-э! А я шесть часов подряд занималась любовью с мужчиной. А ты, ты что сделал хорошего в это утро, мужик? Кофеек попиваешь? Может быть, куклу резиновую мечтаешь купить? Но тут она сама себя одернула: как можно быть такой идиоткой? И вообще, разве время сейчас приколы отмачивать? Ведь папа умер – не прошло и месяца с его похорон, а она…

Алина закрыла журнал, отодвинула чашку с кофе. Ну вот, сама себя и обрезала, словно ножницами.

За эти недели только и было, что – похороны, похороны, подготовка к похоронам, поминки, воспоминания о похоронах. Отец был неплохим человеком. Когда не пил, когда не ругался с мамой. Без него в доме стало пусто и… на удивление спокойно.

Алина вспомнила, как давно, очень давно, в детстве, они с отцом ездили… Нет, это было с мамой. Большой театр – это было с мамой, «Сатирикон», «Таганка», «Школа современной пьесы» – это тоже было с мамой. Отдых в Испании – с мамой и тетей Зиной. В Прагу она ездили с подружками, в Сочи, в Ялту в санатории они ездила с дедом, когда он еще был жив. В Финляндию на озера обещал увезти ее этим летом он, Орест. А куда же они ездили с отцом? Никуда?

– Что-нибудь еще хотите? – спросила, появившись у столика, официантка.

– Еще кофе и мороженое, пожалуйста, с грецким орехом.

Алина достала из сумки сигареты и зажигалку. Закурила. Курить она стала совсем недавно. И еще не разобралась толком – нравится ей это или не нравится. Но ведь в жизни все надо попробовать, испытать, правда? И пока ждешь свой заказ за столиком кафе, надо же себя чем-то занять?

Она снова потянулась к журналу. «От первого взгляда до первого секса должно пройти…» Она поставила прочерк – без комментариев. И начала сосредоточенно подсчитывать баллы. Восемь, двенадцать, девятнадцать… Итак, что же выпадает? «Ты знаешь, чего хочешь, и это хорошо. Ты избавилась от розовых очков и видишь мир таким, каков он есть со всеми его достоинствами и недостатками. На свидание ты отправляешься, предвкушая удовольствие, потому что нет иного пути познания мира и человека».

«Что-то вроде опыта, что ли? – подумала Алина. —Забавно. А вот как бы он ответил на этот тест?»

Мобильный телефон зазвенел серебряными колокольцами. Алина схватилась за него с полной уверенностью, что звонит Усольский. Но это был не он.

– Алина?

– Мама? Это ты? Здравствуй.

– Алина, сейчас же приезжай домой.

Голос Светланы Петровны Авдюковой был тихий и какой-то неживой. Странный.

– Мамочка, что случилось? Ты себя плохо чувствуешь?

– Нет. Мне надо с тобой серьезно поговорить. Приезжай.

– Но я не могу сегодня, у меня институт…

– Я сказала, немедленно домой! – Голос Светланы Петровны неожиданно сорвался на сиплый крик. – В конце концов, я кто тебе? Ты будешь меня слушаться или нет?!

«Драгоценный В.А.» дал о себе знать триумфально – в шесть утра Катю разбудил длинный телефонный звонок.

– А вот он – я, жена, – громыхнуло охрипшим басом в трубке, – Катеныш, спишь?

– Вадичка! Как тебя слышно хорошо. Вы где сейчас? – Катя моментально проснулась.

– Наверху. Здесь вам не долина… Катя, мы на перевале. Тут дорога, тракт, – горланил в трубку «драгоценный». – У нас тут другой часовой пояс – не учел. Разбудил тебя. Я соскучился. Думаю о тебе.

– Что? Плохо слышно!

– Соскучился по тебе страшно. В следующий раз возьму тебя с собой. Тут такая красотища. Белые вершины, луга альпийские. Простор.

– У меня горная болезнь, Вадичка.

– Тут все пройдет. Серега Мещерский тебе привет шлет. Слышишь, как орет? Радуется.

– Вы здоровы? – спросила Катя.

– Железно. Ты как?

– Я хорошо. Ты когда приедешь?

– Первого числа. Если тут ничего не тормознет.

– А что вас может тормознуть? – забеспокоилась Катя.

– Горы есть горы. Да не волнуйся, Катеныш, все будет нормально.

– Я не волнуюсь, я тебя спросить хотела. Ты не мог бы у Сережи поинтересоваться…

– Чего?

– Спроси у него, сколько женщин, по его мнению, может любить порядочный мужчина одновременно?

Но том конце наступила загадочная тишина. Затем «драгоценный» переспросил:

– Не понял?

Катя повторила вопрос, добавив:

– Спроси, мне это для статьи надо.

В трубке загрохотало.

– Слышь, Катя, Серега говорит – одну… Ну, две… Ну, три, но это уже с риском для жизни и репутации. – «Драгоценный» хмыкнул: – По-твоему, это должна спрашивать жена у мужа, находящегося на высоте в две с половиной тысячи метров?

– Я не могу ждать, пока вы спуститесь. Мне нужно знать. А по-твоему как, Вадик?

– Дома об этом поговорим, как приеду.

– А там у вас в экспедиции женщины есть? – спросила Катя. – Альпинистки?

– А ты меня ревнуешь?

– Очень нужно.

– Успокойся, нет никого. Монастырь сплошной, ясно? Шаолинь. Ну все, сейчас сеанс связи закончится… Между прочим, у нашего проводника Кара-Мергена четыре жены, каждая в своем кишлаке живет… Что бы еще сказать? Катька, слышишь? Я тебя очень лю…

В трубке ехидно запищало – ту-ту-ту.

С работы Катя позвонила Марьяне – они условились об этом накануне.

– Я заеду в прокуратуру округа, поинтересуюсь насчет результатов баллистической экспертизы. Они должны уже что-то дать по гильзам, – сказала Катя. – Тебе копию привезу.

– Обязательно, если там все готово. И телефон эксперта запиши, надо будет с ним переговорить. Меня все же кое-что настораживает с этим девятимиллиметровым калибром, особенно учитывая эту нашу историю с дуэлью.

– А, поверила все же в дуэль, Марьяночка. Буркина и Мамонтова надо бы передопросить.

– Только после того, как у меня на руках будет копия заключения баллистической экспертизы, – сказала Марьяна. – Катя, а чего у тебя голос такой радостный?

– Вадик утром звонил. У них там все нормально.

– Осчастливил, объявился, – Марьяна хмыкнула. – Мой тоже вот меня осчастливил – перевод на алименты прислал.

– А ты?

– Что? Вот сейчас кабинет запираю и на почту. Назад ему их переводом. В рожу ему прямо, в рожу!

– Марьяна, но… Ты ведь вчера мне говорила – Верочке надо шубку, и потом осенью за садик еще придется платить.

– Сама заплачу. Обойдемся без его подачек. – Голос Марьяны звенел. – Прости, тут кто-то в кабинет рвется. Ну, в чем дело? Старший лейтенант Лапкин? Вы что, не видите – я по телефону разговариваю?

Судя по всему, старлей Лапкин рвался в кабинет Марьяны по каким-то неотложным, сугубо служебным делам. Катя слышала в трубке отдаленный оживленно-неприветливый диалог. Нет, все же Марьяна была истинной мегерой в общении с сослуживцами мужского пола.

– Что там? – спросила Катя, когда страсти отбушевали.

– Да мозги кой-кому вправила. Срок по поручению три дня как истек. А мне из розыска ни ответа ни привета, – Марьяна шуршала какими-то бумагами. – Прямо из горла надо вырывать у них. А я вот сегодня утром на оперативке начальнику отдела рапорт – так и так, халатное отношение к своим обязанностям, тормозят расследование. И сразу вот он, результат, вон сколько накатали в справке. В зубах принесли, хвостом виляли. Установочные данные по фирме Усольского и Авдюкова «Стройинвест». Ага… А это уже любопытно…

– Что, что там такое?

– Судя по этой информации, и правда получается, что «Стройинвест» после смерти Авдюкова целиком перешел в распоряжение его компаньона Усольского. Тут у меня копии документов, в том числе и устав фирмы, и договор между компаньонами… Тут вот расписаны условия перехода доли… Доля в случае выбытия одного компаньона из бизнеса по уставному договору переходит к другому компаньону. Всем остальным заинтересованным лицам полагаются лишь компенсационные выплаты.

– Под заинтересованными лицами в нашем случае надо понимать наследников? Жену и дочь Авдюкова? – спросила Катя.

– Да. А если бы из дела выбыл сам Усольский, его доля перешла бы к Авдюкову, а компенсационные выплаты получала бы его жена. Видишь, Катя, как там в «Стройинвесте» все было расписано?

• Предыдущая
• 51/70
• Следующая