Улыбка химеры - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 38

• Предыдущая
• 38/72
• Следующая

– Ваша жена, если не ошибаюсь, Эгле Таураге – сестра Витаса Таураге?

– Да.

– А в паспорте вашем штампа загса нет.

– Кому штамп нужен? Мы муж и жена, у нас гражданский брак.

– Понятно, – Колосов кивнул. – Чем на жизнь зарабатываете?

– Так, всем понемножку. Бизнесом.

– «Красный мак» часто посещаете?

– Иногда.

– Ваша жена там работает?

– Никогда не работала там и работать не будет.

– Ясно, – Колосов снова покладисто кивнул. – Значит, вы просто иногда приезжаете туда с ней скоротать вечер, развлечься. Играете?

– А как же. Зачем иначе ездить?

– Удачно?

– Когда как.

– Пятого января вечером, когда был убит служащий казино Тетерин, вы в «Красном маке» были?

– Был.

– Один или вместе с Эгле Таураге?

– Один. – Газаров кашлянул.

Никита помолчал. Так, первая ложь есть. Он ясно помнил их на видеопленке вдвоем в игорном зале: девушка, кажется, уговаривала его остановиться, бросить игру, а он и слушать не хотел.

– Вы знали покойного Тетерина? – спросил он Газарова.

– Знал. Сан Саныча все постоянные клиенты знали.

– Вечером пятого января вы его видели?

– Хотите спросить, посещал ли я сортир? Посещал. А вот на старика – верите, внимания не обратил – был он там за своей стойкой, нет ли… Знаете, как по телику долбят: когда диарея не дает жить…

– Диарея штука коварная, – посочувствовал Никита. – В народе говорят – медвежья болезнь. От страха обычно приключается.

– От какого страха?

– Ну, от разного. Грохнул, например, дедка из пистолета. У того – мозги веером. Ну, тут сразу и пожалуйста – нервишки, страх содеянного, ужас расплаты, – перечислил Колосов, загибая пальцы. – Так прохватит диарея – всю ночь с унитаза не слезешь.

– Что вы хотите этим сказать? Что это я убил Тетерина?

– Вы же сами диарею помянули, Георгий Делиевич. Я просто хочу понять причину вашего недуга в тот вечер.

– Послушай, ты… Ты что, издеваешься тут надо мной? – Газаров сверкнул черными, как южная ночь, глазами. (Никите почудилось даже – еще секунда, и рука фигуранта стиснет призрачную рукоятку фамильного дедовского кинжала.) – Издеваешься? Унизить меня хочешь?

– Да ничего я не хочу, – Колосов печально вздохнул. – Разговора у нас дельного не получается. Болтовня пустая.

– Что ты ко мне с этим дедом прицепился? Ты подумай – для чего мне его кончать?

Никита коварно молчал. А сам думал: эх, Алигарх, может, ты и не знаешь, а может, и прикидываешься, что не знаешь – мотив-то в этом деле вроде на поверхности лежит…

– Ну хорошо, а в гостиной наверху возле трупа Витаса Таураге как вы оказались? – спросил он. – Совершенно случайно?

– Конечно! Я выстрел услышал. Так грохнуло – у меня аж уши заложило. Вбежал в гостиную – этот на полу, пистолет рядом валяется, в комнате, как в пороховом погребе, запашок. Я хотел на помощь звать, думал, этот кретин застрелился. А тут салютовские махновцы стали сразу мне руки выворачивать.

– Где вы находились, когда услышали выстрел?

– В зимнем саду, – ответил Газаров быстро.

– И никого не видели – в коридоре, на лестнице, когда в гостиную вбежали?

– Никого, только… ну, его.

– Труп, да? И вы подумали, что Витас застрелился?

– Ну да, сначала. Пистолет-то его на ковре лежал, я его сразу узнал.

– Вы раньше видели у него этот пистолет?

– Было дело однажды, – ответил Газаров мрачно.

– При каких же обстоятельствах?

– Ну, чего скрывать, все равно все сплетни вам доложат. Поссорились мы с ним. Ну, до драки, до мордобоя. Я думал, честно, а он… Пушку, короче, он достал.

– Угу, вот даже как. Ну, а по какой причине, по-вашему, Таураге вдруг мог застрелиться?

– Ну, я тогда подумал – может, проигрался крупно, может, к Салютову-папе в долги влез. Да мало ли причин мужику пулю выбрать? Может, женщина ему изменила?

– Но Таураге не застрелился. Кстати, то же самое сначала подумали о Тетерине. Любопытно, да? А Таураге убили: сначала стукнули по голове бронзовой статуэткой, а потом выстрелили в него из его же пистолета.

Газаров посмотрел на Колосова. Хмыкнул недоверчиво.

– Почему такая канитель, а?

– Вот я и пытаюсь в этом разобраться, Георгий Делиевич.

– Меня-то за что посадили?

– Ну, пока еще не посадили, задержали. На вас показания есть охранников, заставших вас возле трупа.

– Да я же русским языком тебе объясняю…

– Следователю ваши объяснения, видимо, убедительными не показались. А мне… я еще не решил. А что вы делали там, наверху?

– Ничего. Отдохнуть хотел, мозги проветрить. Поднялся в зимний сад, посидеть хотел в тишине.

– От чего отдохнуть-то? Вы же недавно только приехали в казино с женой. Кстати, а где она была? В зале? Там, кажется, игра крупная начиналась. Что же вы не включились?

– Компания была не моя.

– Может быть, вы кого-то искали наверху? – спросил Никита.

– Никого я не искал.

– А может быть, все-таки искали? Например, Витаса Таураге?

– На кой черт он мне сдался?

– Значит, у вас были плохие, очень плохие отношения с потерпевшим, – констатировал Никита печально. – Судя по вашему непримиримому тону – ой какие скверные.

– Да вы меня неправильно поняли…

– А может быть, вы искали наверху не потерпевшего, а кого-то другого? – Колосов посмотрел на Газарова с надеждой. – Может… Эгле, вашу жену?

Газаров побледнел.

– Слушай, ты, – сказал он хрипло, – ты на что это намекаешь?

– Может, вы подозревали, что она любовница Салютова?

Задав этот вопрос, Никита ждал почти атомного взрыва южного темперамента. Но Газаров как-то сразу сник.

– Я бы ее своими руками задушил, если бы что было. Нет – понял ты? – нет. А ты… падаль ты, если мне, ее мужу, такие вопросы задаешь. Пользуешься, что ты тут власть сейчас… – Газаров длинно выругался. – А я тут перед тобой это унижение терпеть должен.

– Да ты в мокрое дело замешан, подумай башкой своей! – не выдержал Колосов. – На тебя показания обличающие пять человек дают. А тебе вопросы не нравятся – унизительные, видишь ли. Да тебе еще не такие вопросы будут задавать!

– Я на слова этих салютовских холуев плюю, понял, нет? – Газаров стукнул кулаком по колену. – Он прикажет – они на меня вообще все покажут. Все – понял? На пистолете мои отпечатки есть? Ну?

– Нет, – вздохнул Никита. – Мы проверили. Нет твоих. Только отпечатки Таураге. А может, ты умный, в перчатках работал, как заправский киллер?

– А перчатки тогда куда я дел? Проглотил, что ли?! Меня ж всего там обыскали.

– А там камин горел, помнишь? Фигурку бронзовую мы там нашли. Металл огня не боится. А вот кожа, ткань перчаток быстро бы пламенем взялась.

– Да пошел ты в баню! – Газаров отвернулся.

– Знаешь, Георгий Делиевич, ты не злись. Я еще не решил – что с тобой и как. – Колосов подпер подбородок кулаком. – Признаюсь, меня тоже немножко удивило, как быстро они там в казино тебя нам сдали. Упаковали и сдали – получите, распишитесь. В прошлый-то раз точно так же некоего Майского нам сбагрили – уже схваченного и даже с пугачом переделанным в кармане. И тоже все показания на него дружненько дали. Знал такого – нет?

– Знал. Учти: он на убийство никогда не пойдет. Кишка тонка. Наркоту толкает иногда и взаймы дает под проценты. Ну, чтобы сразу можно отыграться прямо у стола. Процент под выигрыш.

– Тебе давал?

– Ну, пару раз.

– А ты, наверное, проиграл сразу же все. И заем, и проценты. – Никита вздохнул. – Говорят про тебя: не везет тебе в последнее время крупно.

– Сплетни. А кто это говорит?

– Обухов. Геннадий Обухов, майор, как и я, по званию. Не помнишь такого?

Газаров впился в Колосова настороженным взглядом.

– Обухов из РУБОПа. Дела у вас клеились, да что-то зашли в тупик. – Никита усмехнулся. – И зря. Не плюй в колодец, как видишь.

Газаров молчал.

– Мы тобой, гражданин Алигарх, заинтересовались еще до убийства Таураге. Версия одна у нас есть по казино и по причине, отчего это там народ как зайцев стреляют. А ты, Алигарх Делиевич, должен признаться, классно на эту версию нам подходишь.

• Предыдущая
• 38/72
• Следующая