Врата ночи - Степанова Татьяна Юрьевна - Страница 73
- Предыдущая
- 73/80
- Следующая
Скуратова взял на себя Колосов. Да что там говорить! Даже если бы прокуратура настаивала с пеной у рта, Никита не уступил бы им своего права первого допроса.
Однако Скуратов не являлся единственным задержанным. Ожидавшего решения своей дальнейшей участи Анатолия Риверса все еще продолжали удерживать под конвоем в одном из кабинетов, хотя время его задержания давно истекло.
Время… В ту ночь они все почти забыли о нем. Но именно тогда, в те часы, у Никиты появилось странное ощущение, что они сами себя загоняют в какой-то дикий цейтнот, рискуя не успеть в чем-то самом главном. В чем?
Скуратов сидел сгорбившись на том же стуле, в том же кабинете, что и Риверс три часа назад. Но на Риверсе не было наручников. На Скуратове – были. Колосов сам заковал его в комнате для гостей в клубе, в Берсеневке.
Он вспомнил: эффект обнаружения и изъятия у шефа «югоармейцев» пистолета «ТТ» и обвинение его в убийстве Алагирова, брошенное Колосовым в лицо Скуратову сразу же после их маленькой потасовки наверху, произвело на гостей клуба сильное впечатление. Когда они увозили Скуратова, Астраханов, Ворон и Белкин стояли на веранде, храня гробовое молчание. Нет, Ворон, правда, пытался протестовать. Но Белкин попросил его помолчать. Точнее, «заткнуться». Никита вспомнил: именно грубость он услышал в тот напряженнейший момент от вышколенного хранителя музея.
«То, что оружие наконец найдено, – превосходно. Но, к сожалению, проверить пистолет можно лишь по единственному эпизоду – убийству Алагирова. По остальным эпизодам даже орудие преступления пока ничего не дает. Тел-то нет».
Это заявил Колосову по телефону эксперт-баллист. «Проверяйте по Алагирову. Если будут данные, что его убили именно из этого пистолета, это уже полностью поменяет всю картину».
Скуратов пошевелился. Наручники его беспокоили, мешали.
– Может быть, кончите это представление? – сказал он глухо. – У меня уже руки затекли.
– Потерпите, – Колосов облокотился на стол, – не умрете.
– Один из нынешних методов работы – издеваться вот так? – Скуратов напряг мускулы, пробуя на крепость стальную пластинку, соединявшую браслеты наручников.
– Да, один из моих методов. И ваших тоже, Алексей Владимирович. Издеваться над людьми.
Скуратов выругался. Нецензурная брань его была виртуозной, злой и циничной. Но на то, что он матерится и скрипит зубами, Никите было наплевать и растереть.
Позвонили из экспертного отдела. Дежурная группа превзошла самих себя по скорости. Однако новость, сообщенная криминалистами, несколько отрезвила Колосова.
– Никита Михайлович, по предварительным данным, Алагиров убит именно из этого оружия – представленного нам на исследование пистолета марки «ТТ», безномерного, не проходящего по учетам. Данные исследования горюче-смазочного вещества тоже свидетельствуют, что из этого пистолета недавно производились выстрелы. Но отпечатков пальцев Скуратова на пистолете нет, – эксперт был чем-то явно разочарован и озадачен.
– То есть? А чьи же там отпечатки? – Колосову было уже наплевать на то, что ОН слышит эти вопросы.
– Кроме свежих ваших – других нет. Оружие чистое, недавно покрыто смазкой. Если Скуратов и касался пистолета, то только в перчатках. Да и то вряд ли.
Колосов дал отбой. Скуратов откинулся на спинку стула.
– Твой пистолет? – спросил его Колосов. Пора было задавать предметные вопросы.
– Нет.
– Как же он оказался в кармане твоего пиджака?
– Не знаю.
– И даже не догадываешься?
– Сними наручники. Ну?!
– Обойдешься. Не чувствую в твоем присутствии себя в полной безопасности.
– Боишься меня?
– Тебе же нравится, когда тебя боятся.
– А тебе?
Колосов смотрел на фигуранта. Сукин сын…
– Где трупы? – спросил он. – Что ты делал с их телами?
Скуратов вздрогнул. Лицо его исказила судорога.
– С какими телами? – спросил он. – С какими телами?!
Колосов позвонил в соседний кабинет. Попросил, чтобы принесли несколько фотографий из уголовного дела. Пачка снимков – он швырнул ее на стол перед Скуратовым. Отснятые крупным планом останки с Минского шоссе, с водоканала, с Южной улицы в Знаменском. Скуратов привстал. Смотрел на снимки…
– Что это такое? – спросил он хрипло.
– Отрубленные руки. Кисти рук, – Колосов наклонился и ребром ладони чиркнул ему по наручникам. – Вот что это такое. Не узнаешь? Руки ты выбрасывал после того, как отрубал. А тела?
– Я?!
В кабинет, предварительно постучав, заглянул оперуполномоченный Ландышев. Вид у него был настороженный: он знал, что попадет на очень жесткую беседу.
– Насчет списка его собственности, – шепнул он Колосову, косясь на Скуратова. – По данным налоговой сверились: двухкомнатная квартира в Крылатском, квартира его матери на Чистых прудах, их дача на Николиной Горе, там вроде и гараж, потом у него еще участок на Киевском шоссе. Да, именно на Киевском, на сороковом километре. Там тоже гараж, баня и нулевой цикл – ну один фундамент пока еще под коттедж… Никита Михайлович, людей не хватит выехать одновременно по всем адресам с обысками. Договоритесь с дежурным по главку, пусть «Перехват» объявляет, пусть с других отделов к нам подключаются. Королев (это был заместитель Колосова) даже наблюдение приказал снять с Яузской набережной. – Колосов смотрел на Ландышева, пока еще не врубаясь. Он думал об участке Скуратова на Киевском шоссе. Сороковой километр. А тело Алагирова подкинули на сорок восьмом. Что там лейтенант говорит? Оперативники, которые по его распоряжению безотлучно в вечернее время должны были находиться на квартире Мещерского, отозваны…
– Вы что, обезумели тут все, что ли?!!
Скуратов поднялся. Лицо его было страшным. Появление Ландышева – третьего лица в их разговоре словно придало ему сил. Бешенства.
– Да вы что? – Он не мигая смотрел на Колосова. – Вы что?!
И это «вы что?!» эхом отдавалось в кабинете.
Дверь открылась, вошел следователь прокуратуры. Добрый процессуальный гений, бдительно стоящий на страже каждой буквы, каждой запятой закона. Мужественно противостоящий злобному оперативному произволу, бездоказательному наезду, голословному огульному обвинению… По крайней мере вид у следователя сейчас был именно таким.
Скуратов повернулся к нему.
– Да вы что? – словно вне себя повторил он. – Вы…
– Где тела? – с порога спросил «добрый процессуальный гений». – Что вы делали с трупами своих многочисленных жертв, Алексей Владимирович?
Колосову показалось: еще секунда – и в могильной тишине кабинета взорвется атомная бомба.
Сработал мобильный. Дежурный по главку срочно разыскивал начальника отдела убийств.
– Да, Колосов. Что?! – Никита слушал дежурного. Еще не верил, слушал. – Во сколько сообщили? Кто?!
Протянул мобильник прокурорскому.
Бомба взорвалась.
Мещерский взял у Кати трубку.
– Алло…
– Сережка! Слава богу… а я испугался… думал, попал не туда, ошибся…
Мещерский почувствовал, что ему жарко. Он враз покрылся липкой испариной. Сердце колотилось даже не в груди, а где-то в горле. Нервы, истерика, черт…
– Миша? Ты? Здравствуй…
Катя вздрогнула. Ворон? Что ему нужно? Мещерский, прикрыв ладонью трубку, кивнул: Ворон. Тон приятеля был каким-то… Да, сейчас он точно узнал Мишку, и все же голос того был… Или он пьян, или болен, или до глубины души чем-то взволнован, или просто смертельно напуган.
– Сережа, ради бога… Ты знаешь, что произошло? Алексея… Алексея Скуратова арестовали! Только что, час назад на наших глазах. Приехали из милиции. Забрали в связи со смертью Алагирова. Якобы нашли какой-то пистолет. А скорее всего сами подбросили! – Ворон задыхался в трубке, как астматик. – Это катастрофа… Я тебе из машины звоню. Я к тебе еду. Надо его выручать, надо срочно что-то предпринимать, иначе крах всему, и нашим делам, и планам, и финансированию…
– У Скуратова нашли пистолет? – Мещерский смотрел на Катю.
- Предыдущая
- 73/80
- Следующая
