Мир вечного ливня - Янковский Дмитрий Валентинович - Страница 89

• Предыдущая
• 89/120
• Следующая

Услышав цокот когтей за спиной и сиплое дыхание четвероногого бабкиного сторожа, я резко развернулся, шагнул вперед и громко крикнул: «Фу!»

Это очень сильный сигнал для собаки, прошедшей обычный курс дрессировки, поскольку на начальном этапе данная команда всегда сопровождается болезненным ударом по морде. Да так и закрепляется – команда-удар. Пес, оказавшийся помесью шнауцера с неведомой мне лохматой породой, среагировал вполне адекватно, затормозив всеми четырьмя лапами, как тормозят незадачливые герои мультфильмов. Пользуясь психологическим преимуществом, я тут же махнул рукой сверху вниз и твердо приказал: «Лежать!»

Ложиться Черныш не стал. Собаки вообще не любят эту команду, но я специально дал именно ее, поскольку, отдавая команду «лежать», дрессировщики, как правило, настаивают на своем, отчего глубоко в сумрачных собачьих мозгах закрепляется подавленность. Короче, Черныш вспомнил все неприятности, связанные с этой командой, неуклюже уселся и через плечо обернулся на хозяйку, как бы вопрошая: «Ну и что мне теперь делать?»

– Тьфу ты, бестолочь! – обиделась старуха. – Только лаять мастак!

Но я ее уже не слушал, потому что другой, гораздо более важный звук привлек мое внимание – открылась дверь в доме Ирины.

– Искорка! – крикнул я.

– Саша?

– Да! Открывай,

– Не надо, – шагнув в нашу сторону, сказала Ирина. – Уезжай,

– Открой калитку! Катя придумала способ!

– Какой?

– Да открывай, говорю!

Ира неуверенно отворила калитку.

– Ну, заходите.

Я шагнул во двор первым, Катя за мной, а Искорка хотела закрыть калитку, но не успела. Я давно замечал, что псы женщин ставят на более низкую ступень собственной иерархии, чем мужчин, и Черныш тоже не оказался исключением. Заметив, что я скрылся во дворе, он решил выместить на Ирине обиду за причиненное мной публичное унижение. Почти с места, без разгона, он скакнул вперед распрямившейся пружиной и на следующем прыжке взлетел в воздух, прицелившись зубами Ирине в шею, как раз в то место, где во сне осталась смертельная рваная рана.

Я был уже слишком далеко, чтобы среагировать хоть как-то. Успел только обернуться и просчитать траекторию – линия атаки пса заканчивалась точно на сонной артерии Искорки. Ну вот и разгадка, как можно получить такую рану. Вот и конец. Но мне не хотелось признавать этот факт, я выкрикнул, рванулся вперед, прекрасно зная, что и половины расстояния не преодолею за оставшийся миг,

И каково же было мое удивление, когда Черныш налетел на что-то, мелькнувшее в воздухе, дико взвизгнул, перевернулся и всей тушей грохнулся мне под ноги, перелетев через голову Ирины. Еще не разобравшись, что произошло, я схватил пса за загривок, дважды коротко ударил кулаком в горло, а затем вышвырнул в распахнутую калитку. Черныш кувыркнулся, фыркая от перехваченного дыхания, неуклюже поднялся на лапы, сблевнул и поковылял в свой двор. Бабка тоже затихла.

– Это ты его, что ли? – закрывая калитку, обернулся я к Кате.

– Ну… – Катя виновато пожала плечами. – А чего он на девку кинулся? Козел лохматый… Самец хренов…

Она присела и пучком травы вытерла собачью кровь с тяжеленного ботинка.

– Ненавижу, – добавила она.

– Ты ботинком его так сняла?

– А что? Там стальной стакан вшит. Как раз для уродов.

На меня это инцидент произвел неизгладимое впечатление. Фиг с ним, с ботинком, но с такой скоростью и так высоко задрать ногу, да еще в таком прицельном ударе… Не знаю, у самого у меня получился бы такой фокус?

– Спасибо… – сказала Искорка, ошарашенная не меньше меня,

– Я Катя, – моя новая подруга отбросила пучок травы и протянула руку. – Ты Ирина, я в курсах.

– Где воевала? – не очень уверенно решила уточнить Ирина.

– В Караганде, – поморщившись, ответила Катя. – Там, блин, такие боевые действия, что только держись.

Ирина молчала, не зная, как на это все реагировать.

– Идемте в дом, – предложил я. – Ты, Ир, не сильно грузись. Катя с непривычки может показаться несколько грубоватой.

– Иди в жопу с подобными комментариями, – отозвалась Катя, – Что я, всем должна развернуто излагать свою биографию? Может, я убила кого…

– Я бы удивилась, если бы это было не так,

– Да? – Катя потеплела взглядом. – Ты тоже ничего. Саша рассказывал. Ты же вроде мусульман убивала?

– Было дело.

– Клево. Мне бы в свое время такую винтовку, как у вас. Да и сейчас не поздно.

Я усмехнулся и пропустил девушек вперед. В доме было совсем тихо, только щелкали ходики на деревянной стене, оклеенной выцветшими обоями. Внезапно, как взрыв снаряда, включился холодильник и завибрировал на полу. Я вздрогнул от неожиданности, отшатнулся и неловко шарахнул локтем в дверь, от удара раскололось рифленое стекло, и я еле увернулся от здоровенного выпавшего осколка. Тут же позади меня вскрикнула Ирина:

– Черт!

Обернувшись, я увидел падающие на пол капли крови, но, когда поднял взгляд выше, у меня отлегло от сердца. Осколок рубанул Ирину не в шею, а в плечо, распоров ветровку и все, что было под ней, включая плоть,

Не задумываясь, я схватил напарницу за талию и волоком втащил в спальню.

– Надо ее перевязать! – крикнула Катя.

– Потом! А то на нее скоро все вещи будут кидаться, это как у нас со светофорами, только наоборот. Готовь героин!

– Что? – испуганно спросила Ирина.

– Помолчи. Ты раненая, тебе прописан покой и постельный режим.

– Э, погодите! Что вы задумали?

– Катя! Ты умеешь внутривенно колоть?

– За кого ты меня принимаешь? Что я, по-твоему, не ширялась, как все нормальные люди? Сними с нее куртку и предплечье перетяни! Жгут! Не тормози!

Ирина, ничего не понимая, попробовала сопротивляться, но я ее крепко прижал к кровати и принялся раздевать. Было в этом нечто настолько сексуальное, что у меня невольно возникли в голове эротические ассоциации. Пришлось одернуть распоясавшееся воображение. Стянув с нее ветровку, я то же самое сделал с кофтой, использовав последнюю еще и в качестве жгута.

– Да отцепись ты! – уже всерьез разозлилась Ирина.

Но я держал ее крепко. Катя копошилась на кухне, готовя смесь, наконец она вбежала со шприцем, на ходу выдавливая поршнем попавший внутрь воздух.

– Держи ее крепко! – приказала она.

Пошлепав Ирину по руке, она нашла вену и вонзила в нее иглу. Затем медленно двинула поршень, вгоняя коричневое содержимое в кровеносную систему.

– Все, отпускай! Сейчас будет приход.

Я отпрянул от Ирины, не зная, чего ожидать, но она осталась лежать. Сначала неподвижно, затем резко вздернула руки к вискам и зажмурилась, но уже секунд через десять расслабилась. Глаза так и остались закрытыми.

– Готово, – удовлетворенно заключила Катя. – Будет спать и видеть прекрасные сны,

– Уж не знаю насчет прекрасных, – пробурчал я.

– Не гунди. Надо ее окончательно обезопасить.

– В смысле?

– Чтобы на нее ничего не упало. Ходики эти сними.

На всякий случай Катя накрыла шею Ирины подушкой. Я подставил стул и хотел снять со стены ходики, но только потянул их на себя, как одна из гирь сорвалась и с грохотом ударила в прикроватную тумбочку, на которой стояла чашка на блюдечке. Попадание было точным – чашка раскололась, и самый крупный осколок ударил в подушку, в то место, где под ней была шея.

– Фильм ужасов можно снимать, – сказала Катя.

– Да уж…

Я забросил ходики на кухню, а затем планомерно принялся выносить из комнаты все лишние предметы,

– Одеялом еще накрой! – посоветовал я в одну из ходок.

– Задохнется. Все ей метится в шею, значит, шею и надо защищать.

– Вот зараза! – воскликнул я, пораженный внезапным озарением. – Скорее на пол ее!

Уж не знаю, поняла ли Катя, что меня к этому побудило, но раздумывать она не стала, а сразу стащила Искорку на пол с кровати.

– На середину! – я отбросил вазу, которая была в руках, и помог Кате оттащить Ирину на середину комнаты.

– Ты чего? – спросила Катя.

• Предыдущая
• 89/120
• Следующая