Безмолвный Джо - Паркер Т. Джефферсон - Страница 8

• Предыдущая
• 8/84
• Следующая

"Что с тобой стряслось, приятель?"

"Ничего, а что?"

"Да потому что у тебя вся морда засрана, настоящее говнорыло!"

В таком вот духе.

Разумеется, люди за решеткой посмелее, чем другие. Ты отделен от них засовами, но ведь они тоже защищены от тебя. Даже мой самый убийственный взгляд часто ничего у них не вызывает, кроме замечания: "Ого, глянь, как Говнорыло зыркнул на меня!" И если ты раз прошел сквозь тяжелые тюремные двери как охранник, ты не просто работаешь в тюрьме, ты уже в ней целиком. Иногда про это забываешь. А иногда возникает чувство, что ты был здесь всегда и придется пробыть вечно. Особенно тяжело это вынести парню, который пытается сохранить хорошие манеры.

Тогда набираешь побольше дыхания и вспоминаешь, что ты здесь всего лишь на дежурстве, а вот они отбывают срок. Это позволяет избавиться от кошмара.

В комнате инструктажа я расписался в журнале и прослушал перекличку. После этого сержант Делано ознакомил нас с утренней сводкой событий: вчера десять негров и десять "латинос" устроили потасовку в общей столовой. Драку быстро прекратили, не дав разгореться, не пришлось даже применять дубинки и шлемы. Несколько синяков и два пореза. Оружия не обнаружено. Как результат – в 13.00 намечено провести досмотр камер модуля "Е". Еще одна новость – найдена заточка. Помощник Шир обнаружил такую заточку, воткнутую в резиновую подошву сандалии. Появились слухи о напряженной ситуации в тюрьмах на севере страны. Говорили, что насилие среди заключенных просачивается из крупных зон предварительного заключения, и вначале мне казалось, что это выдумка. Но после трех лет работы могу вас уверить, что так оно и есть, поэтому любые слухи о волнениях в Пеликан-Бэй, Кочране или Сан-Квентине здесь всегда воспринимаются всерьез. Обсудив в заключение организацию барбекю по случаю повышения по службе нашего капитана, мы разошлись.

Проверив радиотелефон и ключи, я спустился по тоннелю к модулю "Ж". На посту охраны взглянул на видеомониторы, чтобы проверить, чем занимаются мои подопечные. Все выглядело вполне нормально. Гэри Саргола, Убийца из холодильника, спал, задрав ногу кверху, поскольку страдал тромбофлебитом.

Дэйв Хаузер, бывший помощник окружного прокурора, осужденный за торговлю наркотиками, смотрел по телевизору "С добрым утром, Америка".

Доктор Чапин Фортнелл, детский врач, которого ждало судебное обвинение по тридцати восьми пунктам за совращение в последние десять лет шести мальчишек, напряженно выпрямившись сидел на своей койке и что-то писал цветным карандашом – самым острым предметом, разрешенным ему после попытки вскрыть вены маркером два месяца назад.

Серийный насильник Фрэнки Дилси, ранее уже судимый за три изнасилования и ожидающий приговора еще за три случая, корчил рожи в стальном зеркале над раковиной, барабаня длинными пальцами по раме и покачивая бедрами в такт звучавшей в его башке мелодии.

Сэмми Нгуен, молодой вьетнамский гангстер, обвиняемый в убийстве полицейского, остановившего его машину, лежал на койке, любуясь фотографией подружки, которую мы разрешили ему прикрепить к потолку. Он бросил взгляд в сторону видеокамеры, словно знал, что за ним наблюдают, улыбнулся и продолжил изучать фото своей Бернадетт. Этот Сэмми – смышленый парень. Почти всегда спокоен, довольно вежлив и придерживается своего кодекса чести. Он занимает высокое место в среде организованных вьетнамских бандитов, держа в подчинении до полусотни головорезов.

У Уилла с Сэмми была своя история. Они встречались лишь однажды, около двух месяцев назад, в ночном клубе "Бамбук-33". Уилл заскочил туда, чтобы помочь одному из своих вьетнамских друзей. Это был день торжественного открытия клуба, и хозяева попросили Уилла осчастливить своей важной персоной это событие и, возможно, сфотографироваться для печати. Прихватив с собой Мэри-Энн, Уилл тогда сам сел за руль, вот почему меня там не было.

Как рассказывал Уилл, торжественное открытие прошло на уровне, но этот бойкий вьетнамский петушок и его подруга Бернадетт протиснулись к нему с просьбой обсудить открытие в районе Малого Сайгона кредитно-сберегательной конторы. Уилл предложил им поговорить попозже, и Гленн постарался оттереть их, но Сэмми и Бернадетт продолжали крутиться рядом до тех пор, пока Уилл с Мэри-Энн не пересели за другой столик.

И еще я знал, что этот проныра Сэмми смотрел на Уилла в упор. У гангстеров это называется взглядом бешеного пса, и чтобы выказать свое уважение, следует отвести глаза.

Уилл знал этот обычай, ведь он проработал помощником шерифа двадцать с лишним лет. Поэтому ответил этому Сэмми таким же пристальным взглядом, одновременно глубоко задумавшись о своем, что позволяло сосредоточиться. Уилл рассказывал мне, что размышлял в тот момент о Вьетнаме и своих друзьях, погибших там, после чего здесь и появились сопляки типа Сэмми, правда, приехало немало и порядочных людей, вот он и прикидывал, кому была выгодна та война. Уилл сказал мне, что, отвлекшись от размышлений, он заметил, как Сэмми отвел глаза. Это означало, что вьетнамец так и не удостоился уважительного отношения и, согласно бандитским правилам, ему полагалось убить Уилла Трону, чтобы вернуть уважение к себе.

Панковское дерьмо – вот как обозвал его Уилл. Он забыл о нем уже на следующий день, когда Сэмми Нгуен был арестован в Вестминстере за то, что при свидетелях застрелил полицейского по имени Деннис Франклин. Убийство случилось лишь спустя несколько часов после разговора с Уиллом в "Бамбуке-33".

Уилл тяжело воспринял это известие. Он не был знаком с Франклином, но считал, что если бы приветливее обошелся с Сэмми тем вечером, выслушал бы его кредитно-сберегательную идею и не ответил бы взглядом бешеного пса, то, возможно, этот задира ушел бы из клуба в более благожелательном расположении духа, а не с желанием убить.

Все, чем помешал Франклин этому Сэмми, заключалось в том, что тот тормознул его за превышение скорости на Болса-авеню. Уилл и Мэри-Энн внесли пятьдесят тысяч долларов на имя вдовы и двухлетней дочери полицейского. Газеты заинтересовались этим, пытаясь выяснить, почему семья Троны так отметила Денниса Франклина. Уилл, не упоминая о своем разговоре с Сэмми, объяснил репортеру, что просто это был очень хороший полицейский.

Покинув пост охраны, я направился в камеру Сэмми. Матовый свет, почти полная тишина, располагающая к дреме. Из угла на меня уставилась особа неопределенного пола – нечто среднее между мужчиной и женщиной. Кларксон, серийный убийца детей, сделал вид, что не заметил меня. За примерное поведение он разносил пищу, и я шагнул за ним к двери, в окошко которой он сунул поднос с завтраком для Сэмми.

– Привет, помощник Джо. Сожалею о твоем отце. Слухи в тюрьме разносятся со скоростью света.

– Спасибо.

Сэмми сидел с подносом на коленях, но на еду даже не смотрел.

– Ты знаешь, мы с ним однажды встречались.

Я быстро взглянул на него, но промолчал. Об этом он и раньше мне рассказывал.

– Он тогда оскорбил меня и Бернадетт. Я вполне мог убить его за такое поведение в тот вечер и был бы абсолютно прав.

– Да, ты мне уже это говорил. Но так считать – это совсем по-детски, Сэмми.

Сэмми на секунду задумался, снял очки и положил их на подушку.

– Но я этого не сделал. И оставил без последствий.

Я ему верил, поскольку был знаком с содержанием его входящей и выходящей переписки с момента ареста. Мне было известно, что он руководит делами банды через Бернадетт. Она была его женщиной и одновременно лейтенантом, и в письмах к ней он был откровенен. Да, Сэмми сидел за убийство, но его профиль – торговля оружием, мошенничество, квартирные грабежи и кража товаров. Ни разу ни в одном письме он не упоминал Уилла или нанесенное им оскорбление. Если бы он действительно задумал разобраться с Уиллом, то написал бы об этом в письме к подруге.

Меня несколько удивляло, что такой смекалистый и подозрительный тип, как Сэмми, не соображал, что его почта просматривается.

• Предыдущая
• 8/84
• Следующая