Философский словарь разума, материи, морали - Рассел Бертран Артур Уильям - Страница 14

Этика, если верен приведенный выше анализ, не содержит никаких утверждений, ни истинных, ни ложных, а состоит из пожеланий некоторого общего рода, а именно таких, которые касаются желаний человечества в целом, а также богов, ангелов и дьяволов, если таковые существуют.

Наука может обсуждать источники желаний и средства их осуществления, но она не может содержать никаких подлинно этических изречений, поскольку она имеет дело с тем, что является истинным или ложным. [зато метанаука – философия – может требовать относиться с осторожностью и ответственностью к высказываниям в этой сфере – АБ]. Теория, сторонником которой я являюсь, представляет собой одну из форм так называемой доктрины «субъективности» ценностей.

Остается, однако, огромная, традиционно включаемая в философию область, где научные методы не являются адекватными. Эта область включает окончательные ценностные вопросы; одна лишь наука, например, не в силах доказать, что недостойно радоваться причинению жестокости. Все, что можно узнать, можно узнать при помощи науки; однако то, что по праву является вопросом чувства, лежит за пределами ее компетенции.

Счастлив тот, кто живет непредубежденно, кто имеет свободные чувства и широкий спектр интересов, кто обеспечивает свое счастье благодаря этим интересам и чувствам и благодаря тому, что они, в свою очередь, делают его объектом интересов и чувств многих других людей.

На самом деле вся противоположность себя и остального мира, которая предполагается в теории самоотречения, исчезает, как только у нас появляется какая-либо искренняя заинтересованность в людях или вещах вне нас.

Благодаря такой заинтересованности человек начинает ощущать себя частью течения жизни, а не отдельной непроницаемой сущностью, которая, как биллиардный шар, не может иметь никаких отношений с другими, кроме столкновений.

Коротка и беспомощна жизнь человеческая: на человека и на весь его род медленный и уверенный рок безжалостно опускает завесу тьмы. Слепа к добру и злу, равнодушна к разрушению, всемогущая материя проходит своим неумолимым путем. Человеку, осужденному сегодня утратить самых близких, а завтра самому пройти через врата тьмы, остается лишь лелеять, пока не пал удар судьбы, возвышенные мысли, облагораживающие его короткие дни; презирая малодушные страхи раба Судьбы, служить в храме, построенном его собственными руками; не страшась империи случайности, сохранить разум свободным от бессмысленной тирании, управляющей его внешней жизнью; в гордом неповиновении непреодолимым силам, которые временно терпят его знание и его осуждение, поддерживать в одиночку, как усталый, но непреклонный Атлант, мир, вылепленный из его собственных идеалов вопреки разрушительному шествию бессознательного.

Мы тоже всеми своими делами вносим свой вклад в процесс, развитие которого мы не в состоянии предугадать; даже самые малозаметные – актеры в великой драме. Мы не можем сказать, будет ли достигнута какая-либо важная для нас цель; но, во всяком случае, сама драма преисполнена титанического великолепия. Дело историка – извлечь это великолепие из приводящего в замешательство множества несоответствующих деталей.

Даже в масштабах жизни нашей планеты человек – это всего лишь короткий эпизод. Нечеловеческие формы жизни существовали бесчисленные века, прежде чем развился человек. Человек, даже если он не покончит жизнь научным самоубийством, в конечном счете погибнет из-за недостатка воды, воздуха или тепла. С трудом верится, что Всемогущий нуждался в стольких декорациях ради такого скромного и преходящего результата.

Я хочу предостеречь от опасности сторонников экономического восстановления: рассматривая человека как средство производства товаров, вместо того, чтобы считать товары необходимым фактором освобождения нематериальной стороны человеческой жизни, они перенимают ошибки своих оппонентов. Подлинная жизнь человека не состоит в деле наполнения желудка и одевания тела, но в искусстве, мышлении и любви, в творчестве и в созерцании прекрасного, и в научном постижении мира. Чтобы мир был возрожден, каждый должен получить возможность участвовать во всех этих делах, а не только в потреблении материальных благ.

Вселенная огромна, и люди – не более чем крохотные крупинки на незначительной планете. Однако, чем больше мы осознаем свою ничтожность и свою беспомощность перед лицом космических сил, тем более поразительным становится то, чего достигли человеческие существа.

Своей последней верой мы обязаны возможным достижениям человека, и мысль о них облегчает суровые волнения нашей беспокойной эпохи.

Человечество в такой степени стало одной семьей, что мы не можем обеспечить наше собственное процветание, не обеспечив процветание каждого другого. Если вы хотите сами быть счастливыми, вы должны заняться заботой о счастье других. Может ли наука развиваться дальше, и, развиваясь, может ли она приносить больше блага, чем вреда, зависит от способности человечества усвоить этот простой урок. [альтруизма – АБ]. Вероятно, всем следует постичь этот урок, но в первую очередь – тем, кто наделен большой властью. Некоторым из них еще предстоит долгий путь.

В то же время, когда я проверяю мою собственную концепцию человеческого совершенства, я нахожу, что она – несомненно, благодаря тому, что окружало меня в раннем детстве – содержит много такого, что до сих пор ассоциировалось с аристократией: бесстрашие, независимость суждений, освобождение от толпы, культуру досуга. Можно ли сохранить эти черты, или даже развить их, в индустриальном обществе? И можно ли отделить их от типичных аристократических пороков: недостатка сострадания, надменности и жестокости к тем, кто за пределами изящного круга? Эти дурные качества не могли бы существовать в обществе, в котором аристократические добродетели являлись бы достоянием всех. Но этого можно достигнуть только благодаря экономической обеспеченности и свободному времени – двум источникам того, что есть хорошего в аристократии. В конце концов стало технически возможным, благодаря прогрессу механизации и – вследствие этого – возрастанию производительности труда, создать общество, в котором каждый человек экономически обеспечен и имеет достаточный досуг, ибо полный досуг не нужен и нежелателен. Но хотя техническая возможность существует, есть серьезные политические и психологические препятствия. Для создания такого общества необходимо гарантировать три условия: 1) более равномерное распределение продукта труда; 2) отсутствие крупномасштабных войн; 3) постоянное или близкое к постоянному население.

Весь мир искусства, литературы и науки является международным; то, что делается в одной стране, делается не для этой страны, но для человечества. Если мы спросим себя, что возвышает человека над животным, что заставляет нас считать человеческую расу более ценной, чем любой вид животных, то мы найдем, что ни одна из таких вещей не может находиться в исключительной собственности какой-либо одной нации, но все эти вещи таковы, что ими может владеть сообща весь мир. Те, кто как-то печется об этих вещах, кто желает видеть успех человечества в работе, которая под силу только людям, не слишком будут считаться с национальными границами, и их мало будет заботить, подданным какого государства случилось быть человеку. [до тех пор, пока государство не мешает его плодотворной работе – АБ].