Человек-саламандра - Бирюков Александр Викторович - Страница 24
- Предыдущая
- 24/77
- Следующая
Пенелопа подошла сзади и осторожно положила на плечи Рена свои узкие руки с тонкими пальцами.
– Какой он? – спросила она. – Какой он, твой главный герой?
Тихим голосом мужчина отвечал ей.
– Он плоть от плоти этого мира, – сказал он, – кровь от крови мира, созданного нами. Он жаждет мести и смерти. Он поражает своих демонов пулями из самородного серебра. В его револьвере семь зарядов, по числу жертв. Шесть его демонов. Шесть его заклятых врагов. И один друг. Один выстрел – ошибка.
Если бы Рен мог видеть лицо Пенелопы, то был бы весьма удивлен. Она побледнела. Глаза ее наполнились влагой. Ее руки дрогнули, а кожа покрылась мурашками.
Ей сделалось страшно, как никогда прежде и как никогда уже после.
– Но это не всё, – продолжал Рен. – Есть еще шериф. Он защищает людей от мстителя. Он охраняет закон. Он понимает всю иллюзорность закона в диком краю, в мире войны на фронтире. Он осознает, как жалки законы, выдуманные людьми, перед лицом Вечности. Как несовершенны люди. Но он всё равно охраняет закон так, как понимает его и как умеет. Потому что без этого закона наступит хаос. И они встречаются. И происходит финальный поединок. В котором не звучит выстрел. Мстителя могу сыграть я. Я его чувствую. Его боль. Его ярость. Его жажду справедливости любой ценой. Я знаю, как это нужно сыграть. Как неодолимую мощь. Как стихию. Но мне нужен шериф. Его должен играть не лицедей. Это должен быть человек из толпы. Чтобы любой мог примерить на себя его бремя и его славу. Ты меня слышишь?
– Человек из толпы… – упавшим голосом повторила Пипа, словно во сне. – Слышу. Я поняла.
– Что ты поняла, глупышка. – развеселился Рен и похлопал ее по холодной руке, всё еще лежащей на его плече.
«Милый, милый Улла! – едва сдерживая рыдания, воззвала мысленно Пенелопа. – Я всё поняла. О, как много я поняла! Больше чем ты, милый! Хватит ли моих сил вынести эту ношу?»
В этот самый момент термоплан-паром нес сыщика, сочинителя, а также их паромотор через пролив, в континентальную часть столицы.
И если Кантор не упустил возможности полюбоваться красотами, открывающимися с высоты, то Лендер обнаружил полное отсутствие внимания к этому, что, весьма вероятно, шло несколько вразрез с профессиональными качествами сочинителя.
Паром, носивший непритязательное имя «Ченэл», был одним из восемнадцати грузопассажирских челноков, построенных компанией «Уилсон amp; Басс Айркрафт» (под контролем синдиката Уилсона, Басса и Синклера) специально для обеспечения воздушного сообщения между островной и континентальной частями столицы.
Он имел простой тороидный баллон с двумя горизонтальными соосными винтами в центральной шахте, приводимыми от автономной паромашины, сработанной на заводах Картера Райта Берга. Эта особенность конструкции давала термоплану возможность более уверенно причаливать к низкой береговой пристани, для погрузки и выгрузки паровых экипажей.
Ходовая же установка обеспечивала такое преимущество скорости на коротких рейсах, которое и требовалось на этой линии.
Грузопассажирская гондола, как обычно и бывает при такой схеме компоновки, имела подковообразную форму, с двумя погрузочными портами в задней части. Гондола состояла из трех палуб – двух грузовых и одной пассажирской.
Грузовые палубы ничем не замечательны, кроме одного курьеза: небольших конюшен, которые, впрочем, никогда, кажется, не использовались.
А вот на пассажирской палубе были созданы все удобства для пассажиров на время этого короткого путешествия. За то время, как могучий воздушный корабль переносит их через пролив, пассажиры могли послушать музыку и потанцевать, выпить и перекусить в одной из трех рестораций, воспользоваться остроумнейшей проекционной библиотекой, в которой книги и подшивки периодических изданий были перенесены на рулоны фотографических пленок, для облегчения их перевозки на борту челнока. Можно было сесть в удобное кресло в «кенди-рум» и под тихую музыку предаться релаксации, с леденцом за щекой. А можно было не делать ни того, ни другого, ни третьего, а выйти на открытую прогулочную палубу и подышать морским воздухом, который так бодрит городских жителей, что лекари даже предписывают через три дня на четвертый пересекать залив воздушным судном.
Кантор решил воспользоваться именно последней из перечисленных возможностей и вышел из салона, оставив своего нечаянного спутника в легком плетеном кресле. Смотреть на бледное, в цвет северного неба, лицо Лендера сыщику не улыбалось.
– Здесь же не укачивает! – с несвойственным ему обычно недоумением молвил Кантор, выходя на прогулочную палубу, и тут же придержал котелок, едва не сорванный ветром.
На этот случай имелась лента под подбородок, для удержания котелка при верховой езде, которая обычно скрывалась за подкладкой. С ее помощью сыщик закрепил головной убор и двинулся вдоль леера, за которым помещалась страховочная сетка, для «ловли унесенных ветром», как шутили здесь.
Отсюда открывался прекрасный обзор. «Ченэл» преодолел уже половину расстояния. С высоты виднелись оба берега пролива с домами, что ступенями поднимались от набережных. Такое зрелище открывалось редко, только тогда, когда воздух, освеженный весенними ветрами, становился изумительно прозрачным.
И, как всякое редкое явление, – оно считалось добрым предзнаменованием, сулившим успех в делах.
Впрочем, Кантор был скорее реалистом, нежели романтиком, и никакого особенного воодушевления не испытал.
Возможно, поэтому через некоторое время он предпочел куда менее чудесное, но не менее волнующее зрелище. Впереди у плавного изгиба прогулочной палубы стояла дама, беседовавшая с юным франтом при трости, одетым в короткий сюртук. Ветер развевал запашную юбку привлекательной особы, со всей беззастенчивостью, которая присуща природным явлениям, демонстрируя всякому, кто желал любоваться, пару стройных ног.
Дама этим обстоятельством не смущалась и продолжала хихикать в ответ на негромкие слова юного франта. А ветер налетал порывами и дергал ее за развевающуюся флагом юбку, заставляя совершать волнообразные движения бедрами, чтобы не потерять равновесия.
Зрелище было забавным и трогательным одновременно. Благодаря ему на лице антаера, по возвращении в салон, блуждала загадочная улыбка, которую сочинитель ошибочно истолковал как символ сокровенного знания. Лендер, еще не отученный жизнью от привычки делать поспешные выводы и случайные обобщения, опрометчиво полагал, что прогулка натолкнула сыщика на какие-то выводы относительно расследования.
Кантор же вовсе не ломал голову о деле, предоставив тайным кротам интуиции подспудно пробираться в лабиринте фактов к свету, поочередно отсеивая те ходы, что вели в тупики.
В другом краю, в другом порту Флай стоял под застилающим полнеба воздушным кораблем. Это был транспортный термоплан синдиката «Айр-Карго-Скай». И у Флая было одно место на это судно.
Его сердце стучало набат. Пусть так. Пусть не сам, а с помощью устройства, созданного людьми, – но он поднимется в небо!
До этой точки своего путешествия Флай проделал долгий и непростой путь. Он был сосредоточен и неумолим в своем стремлении к цели.
Спустя некоторое время после того, как он расстался с человеком из леса, который назвал себя Рейвен и никак не пояснил своего положения в обществе, Флай вышел на холм.
И он увидел город вдали. Если бы в этот момент он обернулся, то увидел бы мост, по которому Рейвен переходил Рэн-ривер, направляясь в Нэвер.
Перед Флаем лежал Рэн, утопающий в садах. Дорога взбиралась на вершину холма и дальше, почти не отклоняясь от прямой, стремилась полого вниз к этому городу, имевшему небольшой воздушный грузопассажирский порт.
Сюда Флай и стремился. Если ему удастся отбыть отсюда на воздушном судне, то никакая погоня не настигнет его тогда.
Он стоял на холме и видел свою цель. В небе над городом неподвижно висели, двигались, поднимались или опускались к причалам сигарообразные из-за дальности воздушные суда. Они вели свой вечный, грациозный, медлительный танец.
- Предыдущая
- 24/77
- Следующая
