Разорванное небо - Бирюков Александр Викторович - Страница 19
- Предыдущая
- 19/102
- Следующая
– Точно, не к нам, – довольно улыбнулся Хомяк. – Отбой, продолжаем курить. Тут все спокойно.
Но через минуту на базе все переменилось. Внизу в деревне вокруг «командирни» началась суета, несколько техников бегом бросились туда же. Откуда ни возьмись на полосе появились бойцы охраны в серо-зеленом камуфляже и тоже быстрым шагом устремились по тропке вниз. Слышались выкрики команд, где-то заводили двигатели машин, люди с оружием и без пробегали то в одну, то в другую сторону. На русских никто внимания не обращал, и никто им ничего не говорил, а сами они не лезли с расспросами – чувствовалось, что сербам теперь не до них. Примерно через полчаса первый грузовик – из тех, что прибыли с Тамашаивичем, – сверх всяких ограничений набитый людьми, тронулся в сторону Призрена, вскоре за ним двинулся и второй. Туда же уехали техники на ЗИЛе и еще полно народу на откуда-то взявшихся машинах. А из-за горных гряд со стороны городка к небу поднялся ясно различимый в чистом воздухе столб – вернее, несколько столбов черного дыма. И вновь все затихло, но теперь эта тишина была какой-то нехорошей, враждебной.
Солнце уходило за рваный, как края обугленной раны, контур гор медленно, словно клонящаяся вниз голова тяжелораненого, тщетно борющегося со смертельной свинцовой дремотой.
Над опустевшей базой нависла атмосфера какого-то тягостного ожидания. Налетевшая как смерч суматоха завертела людей, отодвинув на задний план четверых русских летчиков, и также неожиданно умчалась, оставив их размышлять о новом для них (если не считать Корсара) ощущении собственной ненужности и заброшенности. Теперь они могли только следить, как дым, тянувшийся в небо над перевалом сплошной стеной, постепенно поредел и таял в кровавом мареве заката.
Кое-как пообедавшие всухомятку летчики бродили словно неприкаянные вдоль пыльной ленты дороги и изредка молча переглядывались. Разговаривать не хотелось. Первым не выдержал Хомяк. Он резко остановился на обочине, пробормотал что-то вроде: «Все, с меня хватит» – и решительно повернул назад.
– Я к себе, – буркнул он через плечо.
Остальные посмотрели ему вслед и отвернулись. Чуть дальше, у поворота, вырисовывались силуэты девчонок с РЛС – единственных военнослужащих, оставшихся на базе. Они, словно скульптурные фигурки, символизирующие скорбь, на фоне багровых гор тоже ждали – то ли известий, то ли еще чего.
Вот сейчас как раз можно было подойти и познакомиться, заговорить или просто постоять вместе. Но только делать этого почему-то совсем не хотелось…
Первой вернулась рота резервистов. Мощные «татры» остановились почти у самого села, и летчикам отчетливо было видно, как измученные солдаты вяло выбирались из кузовов. Пожилой лейтенант даже не пытался их построить, и те, смешавшись с девушками-радиолокаторщицами, так и побрели нестройной толпой в село, по квартирам, являя собой удручающую картину полной безысходности.
Засмотревшись на нее, летчики не заметили, как подошел вновь вылезший из своей «норы» при звуке моторов Хомяк.
– Дела-а, – задумчиво протянул он. – Я там на базе поймал одного парня, расспросил. По Призрену «тандерболты» отработали, дров наломали выше крыши.
Казак при этих словах так стиснул челюсти, что на его широких скулах вздулись фасолины желваков.
«Черт его знает, что у него сейчас в голове, – подумал Корсар. – Может, вспоминает слова, что шептал вчера, задыхаясь от избытка чувств и градусов, на ушко русоволосой Габриэле? Плохо дело. Парня явно зацепило. А тут еще Хомяк со своими комментариями». Не сдержавшись, он сочувственно тронул Казака за плечо.
– Ты погоди переживать, летун. Еще ничего не известно, ничего. Ну! Не устраивай похорон раньше времени.
Но тот в ответ вскинул на своего командира такие бешеные глаза, что Корсар запнулся на полуслове.
– Оставь парня! – услышал он шепот Деда и почувствовал, что его тянут в сторону. – Послушай, командир, – продолжал негромко втолковывать Дед, – я тебя не учу, но пойми, он вчера, может, первую любовь встретил. Прикинь, европейская женщина. А где она теперь? «Тандерболты» не подарок, сам знаешь. Видал, какая дымовуха? Все могло случиться. Короче, пусть уж лучше готовится к худшему.
«Да пропади оно все пропадом! – с раздражением подумал Корсар, мягко высвобождая поясной ремень из цепких пальцев Деда. – Нянька я им, что ли? Командир, видите ли, обязан заботиться о душевном здоровье своих подчиненных! А подчиненные-то какие? Двое старше его по возрасту, а Хомяк – так еще и по званию».
– Да я что, – ответил он так же негромко. – Просто горяч больно наш казачок. Не надо бы ему так. Одному, в себе.
– Не надо?! – едва не задохнулся вспыхнувший как порох Дед. – Не надо в себе, говоришь? А ты давай скомандуй «на взлет», чтобы не в себе!
– И скомандую! – огрызнулся Корсар. – Хоть сейчас!
– Да ты-то скомандуешь… – так же неожиданно сбавил тон старый летчик. – Я не сомневаюсь. Только с чем мы на этот взлет пойдем? Ну, пушки есть. А что еще? Тыквы на внешнюю подвеску?
– Чего же ты тогда от меня хочешь?
– Ладно, проехали. Не сердись, командир, я был не прав. На «слабо» фраеров ловят, а ты не фраер.
Дед дружески хлопнул Корсара по спине и медленно побрел по обочине, ковыряя носком ботинка вросшие в землю камни. Корсар пожал плечами. Это что же, Дед его проверял? Непрост мужик…
Тем временем резервисты вновь попрыгали в машины и скрылись из виду, и четыре человека снова остались одни, затерянные между каменными громадами гор, на покинутой всеми базе, ощутив неявную, подсознательную тягу друг к другу.
– Мужики, ну-ка, прислушайтесь, – сказал Хомяк, внезапно насторожившись. – С северо-запада вроде…
Все сначала замерли, а потом закрутили головами.
– Да вроде нет ничего, – первым нарушил молчание Дед. – Кура в селе кудахчет, снеслась, наверное.
– Тихо! – оборвал его Корсар. В воздухе ощущалась слабая, скорее угадываемая, чем слышимая вибрация.
– Хомяк, твои соображения?
– Соображения простые – это вертушки, – выдал Хомяк на одном дыхании. – Мужики, я знаю, что это! Это штатники по нашу душу летят! Не иначе, засекли базу во время налета… А может, и налет-то организовали, чтобы сербам карты спутать! Охрану нашу, гляди, как корова языком – и до сих пор нет! А пока они там в городе завалы разбирают и трупы сортируют, нас тут «зеленые береты» всех, тепленькими… Что делать-то будем?
Летчики опять обратились в слух. Теперь далекий рокот различили уже все, источник звука явно приближался.
– Предложения? – прервал затянувшееся молчание Корсар.
– Да какие могут быть предложения? – Хомяк не на шутку был взволнован. – Там в домике у поворота есть джип, ну тот, местного мужичка. Зверь-машина Бак полный, я видел, как он с утра заливал. Берем манатки – и деру!
– Чемоданы не забудь! – заботливо напомнил Дед – Тихо! – решительно вмешался Корсар. – Кончай базар, – он глянул на Деда, как бы уточняя, кого прежде всего это касается. – Вариант интересный, но если это и правда кто-нибудь по нашу душу, то на джипе нам не уйти – не успеем. Засекут и перехватят. Остаются либо горы, которых мы совсем не знаем, либо… Короче, звено, слушай сюда. Бегом – в жилой блок. Выход оттуда вроде один. Завалим в проход шкаф, койки, барахло, орла – все! Оружие есть, голыми руками они нас не возьмут. А там, глядишь, и сербы подоспеют. Ну – за мной!
Толстые подошвы летных ботинок дружно застучали по покрытию взлетно-посадочной полосы, и склоны гор, казалось, отзывались глухим эхом. Вдалеке слышались пулеметные очереди, стонущим воем пробился через пространство голос авиационных НУРСов, хлопнули взрывы. Где-то там шел бой! Это был факт, и факт неприятный, подстегивающий летчиков действовать быстро, не мешкая. Уж больно близко!
Дед с Хомяком, кряхтя от напряжения, с силой, удвоенной опасностью, оторвали от пола в «гостиной» каменного орла и обрушили его в коридор. Удивительно, но знакомый с детства вражеский символ почему-то не вызывал у Корсара никаких отрицательных эмоций (ну стоит и стоит, очень даже декоративно). Теперь он завалился набок, но крылом уперся в стену и перегородил проход. Одобрительно хмыкнув, Корсар выгреб откуда-то из недр платяного шкафа свой компактный пистолет-пулемет системы «бизон» и залег в дверном проеме у левого косяка, взяв на мушку тускло освещенный пенал коридора. Дед с Хомяком продолжали таскать мимо него предметы мебели, а оживший при мысли о бое Казак картинно засел с другой стороны двери, скорее машинально, чем осознанно копируя эффектную, но неудобную в реальном бою позу многочисленных героев кинобоевиков – на одном колене и с совершенно прямым позвоночником. В руках у него празднично поблескивала вороненой сталью охотничья «беретта» 12-го калибра – краса и гордость итальянских оружейных заводов. Изящная гладкоствольная самозарядка была одним из приобретений Хомяка, явившихся результатом его многочисленных челночных рейсов в село за последние несколько дней, но он был занят и потому на удивление спокойно отнесся к столь вольному обращению со своим добром. Толстые пальцы с поразительным проворством снаряжали двенадцатизарядную обойму «Макарова» нарядными тупорылыми патрончиками.
- Предыдущая
- 19/102
- Следующая
