Разорванное небо - Бирюков Александр Викторович - Страница 61
- Предыдущая
- 61/102
- Следующая
Елена тоже встала на ноги, в слабом синем свете ночника все изгибы ее фигуры казались резче и выразительней, и невольно Казак снова залюбовался этой прекрасной женщиной. Если бы она сейчас всхлипнула или даже просто промолчала, он бы шагнул к ней, обнял, но девушка ответила ему резко, почти враждебно:
– А если так – за подобные услуги у нас полагается не меньше пятисот динаров старыми. А учитывая, что я самая лучшая на свете, можешь и до тысячи накинуть. Дай мне мою одежду!
Казак вновь отвернулся и не поворачивался до тех пор, пока за его спиной не хлопнула дверь. Под руку попалась последняя бутылочка с коллекционным ликером, и он чуть подумал, свернул засургученную пробку и отправил тягучее содержимое в рот. Даже в таком отвратном расположении духа, как сейчас, он все-таки отметил, что этот ликер ничуть не уступает двум первым. Даже без кофе.
«Ладно, – попытался привести свои чувства в порядок Казак. – Будем считать это маленьким приключением. Ничего особенного, и девчонка здесь ни при чем. Пожалуй, даже извиниться стоит, если еще раз увижу ее без Паповича», – и летчик почувствовал, что в глубине души очень желает этой встречи. Но от раздумий его отвлек гул автомобильного двигателя, донесшийся с улицы.
По задвинутым занавескам скользнули лучи фар подъехавшей машины. Судя по всему, она остановилась перед домом. Клацнул замок дверцы, послышались гортанные голоса, и Казак из любопытства тихонько отодвинул занавеску и выглянул на улицу. «Может, это за мной обещанный Паповичем транспорт?» Дождь продолжался, но уже не такой сильный, как днем, а мелкий, моросящий. В наступивших сумерках фонарь перед домом обозначился туманным радужным сиянием, и в скупом пятне излучаемого им света Казак увидел камуфляжной окраски джип «лендровер», в открытой двери которого сидел, свесив ноги на землю, водитель с автоматом. Еще пятеро человек в военной форме уверенным шагом направлялись к дому.
«Похоже, это и вправду за мной! Только, боюсь, не с той стороны… Ну Коче, ну Ленка, ну суки!!! Жив буду – не забуду!» Однако тешить себя мыслями о грядущем отмщении времени уже не оставалось, и Казак переключил все внимание на гораздо более важную проблему – поскорей скрыться из этого дома… Хотя бы из этой спальни, чтоб ей провалиться! Дверь сразу отпадает, значит – окно? Он дернул за шнур ночника. Раздался хруст – похоже, вилка выдернулась вместе с розеткой, – и неяркий уютный свет погас. Теперь комнату освещал лишь слабый свет с улицы.
Не желая привлекать внимание водителя джипа звоном стекла. Казак потратил несколько секунд, чтобы разобраться в устройстве оконного шпингалета, внешне очень изящного, но совершенно идиотского по конструкции, и уже под приближающиеся шаги в коридоре распахнул окно. Вспрыгивая на подоконник, он слышал, как сзади могучий удар ноги высаживает дверь и почти одновременно раздался гортанный приказ «Стоят!», почти перекрываемый отчаянным женским криком «Не-ет!».
Не оборачиваясь, летчик выпрыгнул на мокрую траву – вслед ему тут же прогрохотала очередь, но стрелок взял слишком высоко – пули выбили щепки с верхнего переплета оконной рамы. Казак поскользнулся, но сразу поднялся на ноги и бросился бежать туда, откуда пришел несколько часов назад, к лесу, бросаясь попеременно то в одну, то в другую сторону, чтобы сбить прицел стрелкам. Однако новых очередей не последовало, сзади был слышен лишь хриплый лай, и, мельком оглянувшись, беглец увидел в квадрате света, падающего из окна, объемистую фигуру Коче Паповича, едва удерживающего поводок.
«Ах, сволочь!» – воскликнул про себя Казак и выхватил из-за высокого ботинка нагайку. Теперь ее увесистая рукоять легла в ладонь, и сплетенный сотню лет назад из сыромятных ремешков хвост с вклепанными свинцовыми дробинами в стальной оковке на конце упруго расправился.
Коче наконец-то освободил своего пса, и тот радостно кинулся вперед. Одновременно с этим со стороны дома раздались две автоматные очереди. Били по ногам – несколько трассирующих пуль прочертили огненные линии у самых коленей Казака, и спасло его только то, что он за мгновение до этого в очередной раз бросился в сторону.
Вот и ограда – да здравствует мода на невысокие ограждения! Казак с налета перемахнул метровый заборчик, каблуки его ботинок скользнули по раскисшей земле, и, падая, он съехал в придорожную канавку, по дну которой по случаю дождя весело бежал бурливый ручеек. Оттолкнувшись рукой от наклонного берега, Казак вновь поднялся на ноги и увидел будто замедленный кадр из фильма: неправдоподобно огромное мохнатое тело собаки медленно и плавно перелетает через заборчик, с оскаленной пасти стекает вязкая слюна, длинная шерсть на задранном хвосте победно развевается…
Пес обрушился в ручеек, подняв фонтан грязных брызг, – и время вновь обрело свой обычный темп. Казак хлестнул собаку нагайкой по черепу, но размаха не хватило, и удар лишь слегка ее оглушил, заставив на мгновение замешкаться с броском. За это мгновение летчик успел выставить руки перед собой, и когда лохматое чудовище кинулось на него, он принял его на подставленную ручку нагайки и сумел удержать – клыки собаки впустую щелкнули в сантиметре от его горла. Не давая псу возможности повторить атаку, Казак всем телом навалился на него, подмяв под себя, но когти передних лап разодрали синтетическую ткань спортивного костюма и проделали глубокие царапины на груди беглеца. Извернувшись, пес вырвался из-под человека, но при этом поднял на ноги и своего врага, который оказался в лучшем положении, потому что ноги пса разъезжались по грязи и ему не сразу удалось изготовиться к новому броску. Небольшой передышки хватило Казаку, чтобы как следует размахнуться – и переплетение кожи, утяжеленное свинцом и сталью, ударило собаку в темя – туда же, куда били волков такими нагайками прадеды Казака, считавшие охоту с ружьем барской причудой.
Мохнатый зверь зашатался, Казак ударил еще, и еще, и еще! Третий удар стал для собаки роковым – летчик почувствовал, что хватит, и опустил свое оружие, глядя, как пес оседает на дергающихся в судороге ногах. Но радости победитель почему-то не испытывал, ему жаль было этого зверя, честно исполнившего свой собачий долг.
Вдруг вокруг стало светлее. Казак поднял глаза и обнаружил, что пятнистый «лендровер» подкатил сюда и водитель направил фару-искатель прямо ему в глаза. Отведя взгляд, летчик глянул вверх и увидел, что на заборчике уже сидят, свесив ноги, двое автоматчиков, а третий осторожно спускается на землю, стараясь не съехать вниз по следам ботинок Казака.
– Стоят! Пошел! – скомандовал один из сидящих на ограде.
– Так что, стоять или пошел? – зло спросил летчик, не двигаясь с места. В конце концов, если его собираются убить, пусть это сделают здесь.
– Пошел на джип! – уточнил сидящий.
– Пошел ты сам знаешь куда? – почти весело произнес Казак. – Или давай сюда, поговорим.
Он искренне надеялся, что никому из боснийцев, или кто бы это ни был, не захочется лезть за ним вниз и вытаскивать его, сопротивляющегося, и дело все кончится короткой очередью. Все равно лучше, чем их плен. Казак был наслышан, что делают эти ребята с пленными.
Возникла долгая пауза. Действительно, вытаскивать упрямого русского из грязи никому не хотелось, но и стрелять никто не спешил. Возбуждение, вызванное у Казака борьбой с собакой, начало спадать, и он вновь ощутил, что вода, заливающая его ботинки выше щиколоток, холодна, что противная морось продолжает сеяться с темно-серого неба, что из царапины на груди сочится кровь. Боснийцы перекинулись несколькими фразами, один из них выстрелил короткой очередью в стенку канавы, но Казак даже не пошевелился. Тогда пятнистые вояки вновь заговорили между собой, несколько раз повторив слова «живот», «доллар» и «подполковник». Наконец старший из них, с унтер-офицерскими нашивками на погонах, что-то резко приказал, и остальные трое с явной неохотой начали спускаться по скользким берегам ручейка.
– Ну хоть что-то… – вслух произнес Казак и поудобнее пристроил нагайку в правой руке. Вид убитого этой нагайкой пса явно не придавал врагам уверенности в себе, и они приближались медленно и осторожно.
- Предыдущая
- 61/102
- Следующая