Южная страсть (Черная маска) - Блейк Дженнифер - Страница 25

• Предыдущая
• 25/83
• Следующая

— Не говорите этого, пожалуйста, Рэнни. Он помогает, как может, но ужасно себя чувствует оттого, что не может делать больше. Его беспокоит то, как я живу, как выглядит дом, изгороди, поля. Я вижу, он смотрит на все это иногда, как будто все вспоминает, и это разрывает мне сердце.

— Он много делает. Вчера я видела, как он пахал на муле на одном из дальних полей.

Салли Энн осторожно сняла перышко, приставшее ей к губе, прежде чем вступить в разговор.

— Да, а прошлой ночью у него были опять его головные боли.

— Нельзя ему ничего говорить, — вздохнула тетушка Эм. — Он просто не будет слушать. — Она повернулась к Летти. — Он внимательно слушает вас во время занятий. Я хочу сказать, как я благодарна вам за то, что вы тратите на него время и на Лайонела.

— И на Питера, — кивнула Салли Энн. Ее сын присоединился к занятиям, как только узнал о них.

— Это все действительно очень занимательно, хотя я не знаю, запоминает ли что-нибудь хоть кто-то из них. Им бы все шутить.

— Это очень хорошо для Рэнни, я знаю. Не только учеба, но и то, что вы так естественно разговариваете с ним. Многие не знают, как с ним себя вести, особенно девушки.

— Они либо проглатывают язык, — заметила Салли Энн, — либо болтают так, будто от этого зависит их жизнь. И то, когда они не могут найти предлог, чтобы не оставаться рядом с ним.

Пожилая женщина покачала головой:

— Так было не всегда.

— Конечно же нет! — Салли Энн улыбнулась, а глаза ее смотрели куда-то вдаль. — Половина красавиц округа сходили с ума по Рэнни до войны. А вы бы видели, как они стаями кружили вокруг, когда Брэдли впервые привез его, а он еще был без сознания. Его постель на метр была завалена затейливо расшитыми подушечками. Лайонела и Питера тошнило от всех этих печений и конфет, которые он был не в состоянии есть. Каждый день в доме приходилось вытирать пыль, потому что экипажи все подкатывали и подкатывали к подъезду, а девушки умоляли позволить только взглянуть на него. Но все это закончилось в ту же минуту, когда стало известно, что он не совсем в порядке.

— Не надо так говорить, Салли Энн. — В голосе тетушки Эм звучало раздражение. — Он всего лишь несколько медлителен.

— Да знаю я, знаю, извините, но от того, как с ним обращаются, можно стать полным идиотом.

— До этого ему далеко. — Летти сделала еще один стежок на подушке перед тем, как быстро глянуть на кузину Рэнни. Гневный румянец на щеках хорошо оттенял цвет лица Салли Энн. Она выглядела очень привлекательно, и ей еще не было тридцати. Странно, почему она снова не вышла замуж. А может, и не странно. Так много мужчин ее возраста не вернулись с войны. Более того, на Юге были склонны, по крайней мере Летти так слышала, рассматривать вдов как женщин, оставивших свои сердца в могилах. И это вдвойне трудно было преодолеть, если муж погиб на войне как герой, пожертвовавший своей жизнью ради обреченного прошлого. Однако нельзя было исключать, что симпатии Салли Энн отданы кузену, которого она так пылко защищала.

Руки тетушки Эм лежали неподвижно, а взгляд устремился за перила веранды.

— У меня болит сердце, когда я думаю, что Рэнни никогда не женится, что у него никогда не будет детей. Он так хорошо обходился с младенцами, совсем не боялся, как некоторые мужчины, брать их в руки. А еще Сплендора. Что будет с ней и с ним, когда меня не станет?

Конечно же, этот вопрос не нуждался в ответе. Салли Энн заметила:

— Он по-прежнему хорошо ладит с детьми, с Питером, например.

Опустилась тишина, и они вернулись к своей работе. Летти думала о Рэнни и Питере и еще о Лайонеле, о том, как втроем они чуть раньше прошли по дорожке. В руках у них были удочки и банка с червями, которых они накопали за кухней. Они собирались попытать счастья у пруда Динка, а может, дойти до реки. Мальчишки подскакивали, чтобы не отстать от Рэнни, отмеривавшего широкие шаги, болтали с ним, как будто он их ровесник, а он и был им в каком-то смысле. Было и в самом деле что-то трогательное в том, что он, может быть, никогда не испытает преимуществ и удовольствий обычного мужчины.

Однако жалость казалась неуместной. Было в нем, несмотря ни на что, какое-то прирожденное достоинство, которое не допускало жалости.

— Кто-то идет, — сказала Салли Энн.

Голос молодой женщины звучал ровно, без интереса. Когда Летти подняла глаза, она не удивилась, заметив синюю форму. Было, однако, необычным то, что обладатель ее приехал в аккуратной черной коляске с желтыми колесами и серебряной отделкой. Это был полковник Уорд. Он сошел у парадных ворот, снял форменную шляпу и приближался к дому по дорожке.

Его приветствие было непринужденным и естественным. Тетушка Эм, словно она хотела компенсировать молчание Салли Энн, была сама любезность и предложила гостю кофе или чай с пирожным.

— Спасибо, мэм, вы очень добры, но не сейчас. У меня выпало несколько свободных часов, и я решил заглянуть к мисс Мейсон и, может быть, пригласить ее прокатиться.

Он разговаривал с тетушкой Эм, но слова его и улыбка предназначались Летти. Она тоже ответила улыбкой.

— Это очень любезно, но вы видите, у нас в самом разгаре эта… тонкая работа.

— Это совершенно неважно! — заявила тетушка Эм. — Поезжайте. Мы с Салли Энн все доделаем. Вам еще надо посмотреть окрестности. Когда начнется ваша работа, редко представится такая возможность.

— Нет, в самом деле. Мне не хотелось бы бросать работу на полпути.

— Ерунда. Отправляйтесь.

— Ну, ладно. Если вы не возражаете.

Летти возражала бы и дальше, но ей показалось, что Салли Энн будет чувствовать себя уютней, если полковник удалится. Отложив подушку, Летти отправилась в спальню взять шляпу и перчатки, пригладить волосы и смахнуть приставшие перья. Через несколько минут она и офицер в синей форме катились прочь по дорожке.

— Очень мило с вашей стороны, — сказала Летти.

— Весьма рад доставить вам удовольствие. Кроме того, нам, янки, следует держаться вместе на вражеской территории.

Она быстро взглянула на него снизу вверх.

— Вы действительно все еще думаете так?

— Иногда. Как, например, сейчас, когда я увидел эту юную вдову. С женщинами труднее всего. Мужчины Юга могут забыть и простить, женщины Юга — никогда. Хотя если Конгресс не покончит в ближайшее время с этим неприятным делом, нам уже никогда не избавиться от этой горечи. Но не об этом я собирался поговорить, когда просил вас поехать со мной. Я хотел убедиться, что с вами обращаются, как подобает, и что вы довольны своим жильем.

— Да, и тем и другим, — ответила она на его вопрос и затем перевела разговор на другие темы.

Он спросил, ездила ли она, как собиралась, к ручью. Она ответила утвердительно, но дала понять, что ничего из этой поездки не вышло. Она всем так отвечала после возвращения, даже не упоминала тех двоих, которые на нее напали. Иначе пришлось бы объяснять, как ей удалось спастись от них, а так как ей не хотелось разыгрывать роль героини или упоминать Шипа в качестве спасителя либо в любом ином качестве, она подумала, что лучше всего помалкивать. Это не помешало ей поинтересоваться у своего спутника, не было ли чего-нибудь слышно о том самом человеке за последние несколько дней.

Лицо полковника помрачнело.

— Можно так сказать. Прошлой ночью этот человек остановил отряд моих людей, которые должны были доставить в город арестованного — старика Джима Хэтнелла. Это вздорный старый козел, который за день до этого разрядил двустволку в солдат, приехавших, чтобы привести в исполнение уведомление о конфискации его имущества за неуплату налогов. Шип заявил, что старик почти слеп от катаракты и не мог отличить солдат от грабителей. Он даже осмелился спросить, как же быть с правом человека на защиту своего жилица! Он также был настолько любезен, что посоветовал нам не тратить время на поиски старика, поскольку тот уже на пути в Техас, где он собирается остановиться у своей внучки.

— А правда этот человек был слеп?

• Предыдущая
• 25/83
• Следующая