Расколотые сны - Шелдон Сидни - Страница 3
- Предыдущая
- 3/65
- Следующая
– Потому что при покупке билетов спрашивают фамилии. Если мы поедем поездом, никто не дознается, куда мы делись.
Когда музыка стихла, огни потухли и бывшие школьники веселой толпой повалили из зала, Джим тихо спросил:
– Не хочешь заглянуть ко мне? Предки уехали на весь уик-энд.
Эшли поколебалась, раздираемая желанием побыть с Джимом немного подольше и страхом перед отцом.
– Джим…, мы так долго ждали. Какое значение имеют еще несколько дней?
– Ты права, – разочарованно вздохнул Джим, но тут же расплылся в улыбке. – Должно быть, я остался единственным в этой стране, кому повезло жениться на девственнице.
Дома Эшли уже дожидался доктор Паттерсон, багровый от ярости.
– Где вы шлялись так долго?!
– Простите, сэр. Бал…
– Не желаю слушать никаких ваших чертовых оправданий, Клири. Интересно, кого вы пытаетесь одурачить, молодой человек?
– Я не…
– С этой минуты держите свои грязные лапы подальше от моей дочери, ясно?
– Отец…
– А тебе лучше помолчать! – завопил он. – Клири, немедленно проваливайте из моего дома, и чтобы я больше вас здесь не видел.
– Сэр, ваша дочь и я…
– Джим…
– Немедленно иди к себе.
– Сэр…
– И если я когда-нибудь увижу твою рожу еще раз, переломаю тебе все кости!
Эшли в жизни не видела его в таком бешенстве. Дело кончилось криками и едва ли не дракой. Когда Джим все-таки ушел, Эшли залилась слезами. Она убежала к себе и долго сидела на постели, сжавшись в комочек. Она не должна позволять отцу разрушит! ее жизнь. Ее будущее – Джим, и она уйдет с ним. Больше ее ничего здесь не удерживает.
Эшли потихоньку встала, побросала в сумочку кое-какие вещи и, выскользнув с черного хода, побежала к дому Джима, расположенному всего в нескольких кварталах. Сегодня она останется у него, а завтра они вместе уедут в Чикаго.
Но на полпути Эшли остановилась. Стоит ли портить все, что так прекрасно начиналось? Лучше прийти прямо на вокзал.
И она пошла домой. И всю ночь не спала, думая о счастье, которое ждет их впереди. Какие только фантазии не рождались в мозгу девочки, стремившейся вырваться наконец на волю и избавиться от давящей опеки отца. В половине шестого она подхватила сумку, на цыпочках прошла мимо закрытой двери отцовской спальни и села на автобус, идущий к вокзалу. Джима еще не было. Она приехала слишком рано. До поезда еще целый час.
Эшли уселась на скамейку, вне себя от нетерпения. Скорей бы пришел Джим! Не дай Бог, отец проснется раньше обычного и обнаружит ее побег. Страшно представить, что тогда будет!
Но она не должна позволять ему и впредь манипулировать ею, как марионеткой. Когда-нибудь он поймет, какой прекрасный человек Джим и как ей повезло. Шесть тридцать…, шесть сорок…, шесть сорок пять…
Где же Джим? Эшли в ужасе осмотрелась. Что могло случиться? Нужно немедленно позвонить!
Длинные гудки отдавались эхом в глубине пустого дома. Никто не брал трубку.
Шесть пятьдесят пять… Он в любую минуту появится.
Вдалеке послышался гудок тепловоза, и девушка посмотрела на часы. Без одной минуты семь. Состав уже подают!
Эшли вскочила и в отчаянии заломила руки.
«С Джимом произошел несчастный случай! Что-то ужасное! Он в больнице!»
Несколько минут спустя Эшли тупо уставилась вслед поезду, уносившему с собой ее мечты. Подождав еще с полчаса, она снова попыталась позвонить Джиму и, не получив ответа, медленно зашагала к дому. В полдень она вместе с отцом уже сидела в самолете, летевшем в Лондон…
Два года Эшли проучилась в английском колледже и, когда решила специализироваться в области компьютерного дизайна, приняла участие в конкурсе Калифорнийского университета в Санта-Круз на престижную стипендию Уонга, учрежденную для женщин, избравших технические профессии. Она оказалась одной из победительниц и три года спустя поступила на работу в “Глоубл Компьютер Грэфикс Корпорейшн”. Вначале Эшли пыталась писать Джиму Клири, но каждый раз рвала письма. Его исчезновение и упорное молчание яснее слов говорили о том, что отец оказался прав.
Безапелляционный голос Стивена вернул Эшли к реальности.
– Ты где-то за сотни миль от меня. О чем только думаешь?
– Ни о чем, – небрежно бросила она, не глядя на отца.
Доктор Паттерсон знаком подозвал официанта и, великодушно улыбнувшись, объявил:
– Теперь, пожалуй, можно нести меню.
После долгого мучительного обеда Эшли, обреченно вздохнув, выбежала из ресторана и только тогда вспомнила, что забыла поздравить отца с очередным свидетельством его всемирной славы.
Ничего не поделаешь, может, она позвонит…, позже. У стола Эшли уже отирался Деннис Тиббл.
– Говорят, ты общалась с папашей.
«Он еще подслушивает, слизняк несчастный! Вечно сует свой нос в каждую щель! Не успокоится, пока не пронюхает, что творится в каждом отделе!»
– Совершенно верно.
– Должно быть, скука смертная! Он интимно понизил голос.
– Почему бы тебе не пообедать как-нибудь со мной?
– Деннис, я уже говорила, ты меня не интересуешь.
– Ничего, – ухмыльнулся Тиббл, – заинтересуешься. Еще не вечер.
Несмотря на улыбку, слова его прозвучали почти угрозой. Что-то в нем неприятное…, пугающее, отчего мороз по коже пробирает. Неужели именно он преследует…
Эшли покачала головой. Нет. Нужно забыть обо всем и жить дальше.
По пути домой Эшли остановилась у “Эппл Три Бук Хаус”, большого книжного магазина. Прежде чем войти, она долго изучала свое отражение в витрине, чтобы убедиться в отсутствии слежки. Но за спиной никого не было, да и улица оказалась почти пустынной. Она открыла дверь. Навстречу шагнул молодой человек.
– Чем могу помочь, мисс?
– Вы… У вас есть книга о маньяках?
– Маньяках? – переспросил продавец, как-то странно поглядев на нее. Эшли почувствовала себя окончательной идиоткой.
– Да, – пролепетала она. – И еще мне нужны книги по садоводству…, и африканской фауне.
– Значит, маньяки, садоводство и африканская фауна?
– Именно, – коротко подтвердила она. “Кто знает? Может, когда-нибудь я разведу сад и поеду в Африку”.
Эшли едва успела вернуться к машине, как снова заморосило. Дождь все усиливался. Прозрачные капли били по ветровому стеклу, искажая видимость и превращая улицы в сюрреалистические пуантилистские «Одно из направлений импрессионизма – способ рисования “точками”.» картины. Девушка включила “дворники”. Резиновые скребки шуршали по окну, шипя, словно рассерженные змеи:
– Он тебя достанет…, достанет…, достанет… Эшли поспешно дернула ручку переключателя. Нет, не может быть. Они просто говорят:
– Здесь никого нет…, никого нет…, никого нет… Она снова включила “дворники”.
– Он достанет тебя…, достанет…, достанет…
Эшли оставила автомобиль в гараже, вызвала лифт и поднялась к себе. Повернув ключ в замке, она открыла дверь и застыла на пороге.
Вся квартира сияла огнями, как праздничная елка. Лампы, светильники бра и торшеры были включены. Кем? Кем?!
- Предыдущая
- 3/65
- Следующая
