Сердце дракона - Бойе Элизабет - Страница 58

• Предыдущая
• 58/79
• Следующая

В огромном чертоге было пыльно и полутемно, точно здесь давно никто не жил. В дальнем конце горел в очаге огонь, едва просветляя сумрак и населяя чертог диковинной пляской теней на стенах — точно призраки давно ушедших доккальвийских владык все еще пировали и веселились в огромной зале. Сейчас же здесь царила зловещая пустота, и лишь считанные доккальвы сбились вокруг Хьердис, защищая ее и то и дело отгоняя от дверей разъяренных воинов и вождей. Почти все они были ранены и перевязаны, и их лица искажались в злобных гримасах, точно воинам стоило немалого труда сдерживать свою ярость. Едва только поднимался шум и крик, как стражники выступали вперед и наводили порядок, угрожающе размахивая топорами и мечами.

Хьердис отправила прочь разозленных жалобщиков, которые, мятежно ворча, с топотом удалились. Едва они скрылись за дверями, королева сделала знак Кольссиниру приблизиться.

— Подойди сюда и подведи своих пленников. Позволь мне выразить свою благодарность за то, что привел их сюда. — Она поднялась, пряча руки под плащом; лицо надежно скрывала тень капюшона. — Тюркелль и вы все — уйдите. Станьте на стражу там, за дверями, и убедите этих глупцов, что все, что я ни делаю — для их же блага.

Тюркелль повиновался, что-то ревниво прорычав и одарив убийственным взглядом Кольссинира. Бран неотрывно глядел на Хьердис, дожидаясь, пока последний стражник выскользнет наружу и двери захлопнутся. Хьердис отвечала ему ненавидящим взглядом, вцепившись чешуйчатой рукой в спинку своего кресла — она не сразу сообразила, что ее нужно бы спрятать.

— Я спасла Ингвольд от большой беды, — хрипло проговорила она, — и это дорого стоило мне и моим доккальвам. Если ты не поспешишь использовать силу драконьего сердца против Миркъяртана, цена неизмеримо возрастет. Смотри, скиплинг, не доводи меня до бешенства, иначе оба мы потеряем все. Не будь так надменен, дружок — у меня самой гордыни предостаточно.

— Где Ингвольд? Я хочу увидеть ее и убедиться, что она в безопасности. — Бран шагнул вперед, стараясь не отрывать взгляда от Хьердис.

Хьердис с усилием отодвинулась подальше от света очага.

— Ты ее увидишь, но не сию минуту. Я была уверена, что ты скоро появишься, а потому приготовила небольшое развлечение. Путь у вас был долгий, и надо вам подкрепить силы гостеприимством Хьердисборга. В конце концов, мы же не враги; я сделала тебе выгодное предложение в обмен на то, что ты будешь защищать меня от Миркъяртана. Кстати, что это за молодчик в краденом плаще и с такими бесстыдными манерами? Кто бы ты ни был, убери свое оружие и придержи язык, если только не хочешь сказать нам что-то полезное.

Кольссинир сунул меч в ножны и низко поклонился, открыв свое лицо.

— Я — Кольссинир, маг, которого твои доккальвы сочли мертвым и бросили, когда схватили Пера, Ингвольд и этого воришку Скальга. Не стану обременять тебя подробностями моего чудесного возвращения к жизни, скажу лишь, что я здесь для того, чтобы защищать Брана и его друзей от всякого неподобающего принуждения. Я его советник и в некотором роде судья в споре между ним и тобою. И первый мой совет — пусть дело подождет, пока мы не подкрепимся и не отдохнем. А потом хорошо бы увидеть Ингвольд, живую и невредимую.

Хьердис наклонила голову, соглашаясь, и Скальг горячо поддержал:

— Верно, верно! Давайте подкрепимся!

Хьердис позвала из соседних покоев слуг и приказала им накрывать. Слуги поставили столы и скамьи, раздули пожарче огонь и зарезали в кухне гуся, все это время опасливо поглядывая на Хьердис, с ног до головы закутанную в черный плащ.

Бран и Пер присели у очага, рядом со Скальгом, который откровенно наслаждался теплом огня.

— Разве это не чудесно? Кто бы мог подумать, что когда-нибудь я окажусь почетным гостем в Хьердисборге? — он захихикал. — Старый и ничтожный Скальг, отвергнутый и презираемый всеми. Согласитесь, это знак времени.

Не бывало случая, чтобы Пер в чем-то согласился со Скальгом. Бран же усмирил свое нетерпение и стоял, с бессильной злостью глядя на Хьердис и понимая, что не может пренебречь правилами гостеприимства, как бы отвратительна ни была ему хозяйка дома.

— Правду говоря, не ожидал я от тебя такого приема, — обратился Кольссинир к Хьердис. — Это любопытно… и подозрительно. Должно быть, что-то смягчило твою прежнюю твердость.

Хьердис огорченно вздохнула и покачала головой.

— Проклятие Дирстигга — тягчайшая ноша. Я сознаю, что жить мне осталось уже недолго, и для того, чтобы у меня хватило времени осуществить все мои замыслы, приходится поневоле проявлять сговорчивость. Драуги Миркъяртана вот-вот обрушатся на нас, так что настало время для уступок. Если б только я могла предвидеть все последствия… ну да ладно. Не будем перед едой говорить о неприятных вещах.

Хьердис тянула время как могла: яства следовали за яствами, напитки за напитками, баллады сменялись игрой на арфе; все это было превосходно, но увы, трапезе не хватало воодушевления. Проступавший из сумрака черный силуэт Хьердис подавлял всякое веселье, точно призрак неминуемой смерти. Бран с трудом переносил ожидание, понимая, что Хьердис наслаждается проволочкой, точно кошка, которая лениво забавляется с измученной мышью. Наконец наступил рассвет, и королева поднялась из-за стола, говоря, что они увидят Ингвольд вечером. Еще раз Бран подавил свое нетерпение — он был слишком горд, чтобы дать понять Хьердис, какую боль причиняет ему каждая отсрочка.

— Я подожду, — бесстрастно проговорил он. — Что мы, рабы, хорошо умеем, так это ждать.

Хьердис одарила его долгим безмолвным взглядом и раздраженно позвала служанку, чтобы та помогла ей удалиться в ее покои.

— Не понимаю, как может ничтожный раб обладать драконьим сердцем Дирстигга? Когда я думаю об этой несправедливости, она кажется мне чудовищной.

— Если уж вспоминать о несправедливости, — резко отозвался Бран, — вспомни, что случилось в Гледмалборге.

— О да, об этом я вспоминаю даже слишком часто.

Злосчастная девчонка, голодный котенок, выжила, хотя могла бы запросто погибнуть, и именно поэтому сейчас ты можешь грозить мне этим проклятым сердцем. Если бы только Ингвольд тогда умерла — насколько сейчас все было бы проще! — С этими словами Хьердис удалилась, опираясь на служанку и с каждым словом выворачивая и дергая руку бедняжки.

— Я думаю, она бы с радостью сварила тебя живьем в кипятке, если бы не драконье сердце, — заметил Кольссинир. —

У тебя просто необыкновенный дар выводить ее из себя!

— Пусть себе знает, что такое иметь дело с тем, кто упрямей тебя, — со вздохом заметил Пер. — Да и мне несдобровать с таким-то наглым рабом.

— Чепуха! — воскликнул Скальг, явно разомлевший от излишков спиртного. — Выводи ее из себя и дальше, Бран. Если б у нее осталось хоть немного здравого смысла, она вернула бы тебе Ингвольд и отправила восвояси. Ей бы надо понять — да куда уж там! — что чем ближе она держится к тебе, тем больше приближает свою гибель. Ты и есть тот самый камень, который будет лежать на ее могиле.

— А ты болван, Скальг, — проворчал Бран. — помолчал бы и шел спать.

Весь день Бран расхаживал по огромной зале, различая лишь смутные полоски света, сочившегося в дверные щели. Стражники, закутавшись поплотнее, привалились к дверям с наружной стороны и, скорее всего, вовсю спали, но наверняка бы тут же проснулись, если б открылась дверь. Бран раз десять безуспешно укладывался спать, но снова вскакивал и принимался бесцельно бродить по зале, злой и донельзя несчастный. Наконец он заснул, и тотчас ему стали сниться кошмары: он падал в бездонную пропасть, беспомощно летя навстречу неизбежной участи, которая подстерегала его внизу.

Проснулся он мгновенно, едва, ближе к вечеру, зашевелились слуги; они шуршали вокруг, точно пугливые мыши, разводя огонь в очаге и с опасливым подозрением поглядывая на четверых гостей.

Животные в соседних конюшнях гремели своей сбруей и на разные лады громко требовали немедленно их накормить. У дверей прибавилось стражи, которая отгоняла злосчастных вождей, осаждавших дом со своими сетованиями. В залу проскользнул Тюркелль и устроился у огня; пар валом валил от его заснеженной одежды, распространяя вокруг запах сырой псины. Он косился и скалился на четверку гостей с неприкрытой ненавистью, покуда не появилась Хьердис: тотчас Тюркелль принялся пресмыкаться, надеясь, что его услуги хоть как-то пригодятся.

• Предыдущая
• 58/79
• Следующая