Любовь сильнее расчета - Бойл Элизабет - Страница 49

• Предыдущая
• 49/69
• Следующая

— Не могу себе представить ее поклонницей Бахуса.

Райли не выдержала и расхохоталась.

— У меня такое предчувствие, что, возможно, мы наблюдали лорда Дэландера в таком виде в последний раз, потому что, если он не забудет о своем новом призвании поэта к завтрашнему утру, когда проспится, то его матушка наверняка навсегда выбьет из него всякое желание устраивать такие представления, как сегодня.

— В таком случае от сегодняшнего вечера была какая-то польза, — сказал Мейсон, усаживаясь на соседний стул, довольный установившимися между ними добрыми отношениями. Он и представить не мог такого разговора с мисс Пиндар. — Тем более что раскаявшийся Дэл больше не будет делать такие дикие заявления для всех соседей. Подумать только, сравнить ваши глаза с незабудками, когда, черт возьми, он должен прекрасно знать, что они зеленые, а не голубые.

— С каких это пор вы стали замечать мои глаза? — спросила она. — Будучи всего лишь довольно миловидной, я и не рассчитывала, что мои глаза могут привлечь вас.

— Всю неделю они так сердито смотрели на меня…

Она рассмеялась, и он присоединился к ней.

— Я была в плохом настроении, — призналась она. Он вопросительно поднял бровь. — Хорошо. Это случается нечасто, но я смотрела так потому, что вы поступаете жестоко, не разрешая девушкам поехать на маскарад к Ивертону и лишая их дебюта. А они заслуживают этого.

— Райли, — он поднял руку, — я готов сделать для них все. Вы сотворили чудо. Я начинаю думать, что вы подменили их своими актрисами. Но… — Мейсон замолчал, не желая признаться в своей беспомощности.

У него не было денег. А он не мог заставить себя ради блага своей семьи жениться на мисс Пиндар и провести остаток жизни привязанным к какой-то нудной дурехе.

Даже ради блага своих племянниц.

Ему следовало бы знать, что Райли поймет, что скрывается под его гордостью, и со свойственной ей прямотой заговорит о сути дела.

— …Но у вас нет денег, — закончила его фразу Райли. Казалось, ее действительно это тревожило — в отличие от его знатных знакомых, которые смотрели на финансовые трудности других, как на пищу для насмешек. — Неужели все так плохо? — спросила она.

— Да, очень плохо, — подтвердил он. Почему-то он охотно признался ей в том, чего никогда бы не сказал даже своей семье. — Самое плохое в том, что кто-то скупает векселя Фредди. Не знаю, кто и почему, но, если они потребуют заплатить по ним, мы все окажемся на улице. Знаю, вы так трудились, чтобы подготовить девочек к сезону, но не вижу, где я сейчас найду на это деньги.

— Об этом не беспокойтесь. Вам не нужно давать никаких денег. У них уже есть платья, и они только ждут, когда вы их посмотрите и одобрите.

Он смотрел на нее, подозревая, что она подобно кузине Фелисити сошла с ума. Ведь то, о чем она сказала, разорит их окончательно.

Она, должно быть, заметила, что он готов взорваться, и бросилась к нему:

— Прошу, не гневайтесь. Это не будет стоить вам и пенса! Кроме того, ведь это была ваша идея.

Мейсон попытался остановить ее, уже открыл рот, собираясь о чем-то спросить, как вдруг слова замерли у него на губах. Как? Как она сумела это сделать?

— Это была ваша идея, — повторила она. — Я знала, что вы не можете себе позволить сшить девочкам новые платья, поэтому взяла на себя смелость воспользоваться тем обилием платьев, которое у вас уже есть.

Мейсон с подозрением посмотрел на нее:

— У меня обилие женских платьев?

Она кивнула, и в ее глазах блеснули озорные огоньки.

— Ну, о вас так никто бы не подумал.

Он сдержанно усмехнулся.

— Ну хорошо, — продолжила она свои объяснения, — когда вы переделывали одежду Фредди, вам не пришло в голову, что можно сделать то же самое с платьями вашей невестки?

— Каро! — воскликнул он.

— Теперь вы поняли. — Она взяла его за руку и сжала ее. — Видели бы вы ее шкаф, набитый платьями, и сундуки, которые мы обнаружили на чердаке. В них все в прекрасном состоянии, и все можно переделать. Более чем достаточно для приличного дебюта трех девиц.

Пораженный, Мейсон молчал. Он начинал верить, что не было такого препятствия, которое они не преодолели бы вместе с Райли.

А Райли уже нетерпеливо покусывала нижнюю губу.

— Вы ведь не возражаете? Я знаю, что должна была попросить разрешения, но опять-таки это была ваша идея, поэтому я и…

— Возражаю? Не думаю. Я не знаю, как благодарить вас.

— Значит, вы согласны, у девочек будет дебют?

Он улыбнулся.

— Можете сказать им. Прямо завтра утром.

Райли вскочила и от восторга закружилась в танце. Мейсон чувствовал, что готов присоединиться к ней. Она остановилась и пристально посмотрела на него, и в ее глазах он увидел нежность и еще какое-то чувство. Что-то похожее на то, о чем говорил Дэл.

Любовь.

Райли влюблена в него? Слишком невероятно, чтобы поверить в это.

Она, должно быть, тоже вспомнила слова виконта, потому что внезапно покраснела и отвернулась.

— Господи, я опять устроила беспорядок в вашей библиотеке, — сказала она и начала собирать разбросанные листы.

Мейсон наклонился, чтобы помочь ей, и поднял рукопись пьесы, в которой, казалось, от пометок и исправлений не осталось живого места.

— Как обстоят дела с «Завистливой луной»? Вы уже решили, что это будет: комедия или трагедия? — спросил он, перелистывая страницы.

— Никак не могу решить, — вздохнула она. — Я совсем с ней замучилась.

— Может, я могу помочь? — предложил он.

— Вы? — Она недоверчиво покачала головой.

— Да, я. — Он снял фрак и повесил его на спинку стула. — Это самое меньшее, что я могу для вас сделать.

— Я думала, что вам надо искать вашу невесту, Жоффруа, — поддразнила она, кивая на сброшенный фрак.

— Не сейчас, — ответил он, довольный тем, что хотя бы сегодня его не будет на ярмарке женихов и невест.

— По-моему, вам следует вычеркнуть эту фразу, — предложил Мейсон, указывая место в диалоге с Жоффруа. — Это звучит несколько слезливо.

Уже не один час они сидели рядом за столом, на котором горели свечи и были разбросаны бумаги.

— Нет! — возразила она. — Разве вы не видите, что эти слова — ключ к следующей сцене?

— Так могла бы говорить кузина Фелисити.

Она взяла страницу и прочитала место, о котором они спорили.

— Вы ошибаетесь, — снова сказала она, хотя и не вполне искренне. Она почти сожалела, что позволила Мейсону помогать ей.

Особенно когда подозревала, что он прав. Все же она снова попыталась настоять на своем.

— Я считаю, что это очень удачная фраза.

— Боже мой? — тонким голосом произнес Мейсон, подражая кузине Фелисити.

Райли поджала губы.

— Возможно, вы и правы. — Она вычеркнула фразу и, прикусив губу, задумалась над следующей. — Что бы вы здесь сказали?

— Я хочу, чтобы вы любили меня, — ответил он.

— Это желание или приказание? — ответила она, импровизируя следующую реплику Эвелины. Она кивнула Мейсону, приглашая ответить. Он встал и положил руку на эфес воображаемой шпаги.

— Если хотите, я приказываю, но я бы предпочел, чтобы на то была ваша воля.

— Теперь вы говорите как Жоффруа, — поддразнила она. Райли вышла из-за стола и, отступив на шаг, сделала глубокий реверанс.

— Если милорд приказывает, то я, дочь простого дровосека, должна смиренно повиноваться.

Он поклонился и в знак признательности поднес ее руку к своим губам. Нежно целуя пальцы Райли, он посмотрел ей в глаза.

Непринужденность, возникшая в их отношениях, исчезла, сменившись напряженностью и настороженностью. Она замерла, но часы на каминной полке пробили три раза, и она тотчас же отняла руку.

— Я не заметила, что уже так поздно. — Она принялась собирать свои бумаги. — Мне не следовало задерживать вас. Вам надо заниматься собственными делами, а не забивать себе голову моей жалкой пьесой. — Она оглянулась. — Вы могли бы подумать о карьере драматурга. У вас есть способности.

• Предыдущая
• 49/69
• Следующая