Путь мертвеца - Борисенко Игорь Викторович - Страница 61
- Предыдущая
- 61/91
- Следующая
– Что хочешь проси, только сними амулет!
– Отправь своих дикарей обратно, овец пасти! – велел колдун. – А сам со мной поедешь, в Сурахию. Там посмотрим.
Силька, враз став послушным рабом, тотчас отослал всех кочевников обратно в степь. Сам он всюду ходил за колдуном, как собачка на ремешке – все смотрел, чтобы тот не оступился ненароком, пальца не уколол, чтобы не толкнул его кто. Поехали они в Сурахию, как нитка с иголкой. Впереди колдун – сзади Силька. Едет да озирается, кругом опасности стережет, пыль с хозяина сдувает, да канючит, чтобы тот его освободил…
На этом месте Лимбул остановился, чтобы перевести дух, отереть пот со лба да выпить воды.
– И что – сказка кончилась? – спросил Девлик, без особого, впрочем, любопытства в голосе.
– Еще чуток! – Лимбул жизнерадостно улыбнулся. – Как вы понимаете, конец в этой сказке пришел тогда, когда все померли. Правда, не так, как можно было подумать. Колдун-то стал в Сурахии героем, на принцессе, к которой ехал, немедленно женился и стал жить прямо там, домой не вернулся. Тем более что отец этого колдуна посылал не просто так, а с целью добиться власти. Тот амулет, что достался Сильке, нужно было надеть на Сурахийского князя, вроде как подарок от жениха. Тут бы он и сделался послушным воле Нардана… Но не вышло, пришлось колдуну с отцом только письмами общаться. А жена ему через несколько лет стала изменять со всеми подряд. Узнал об этом Силька и разозлился: ах так, причиняет она моему господину душевные страдания! Хоть амулет душевных страданий на бывшего вождя и не обрушивал, он к тому времени малость умом тронулся. Ходил всегда по пятам за колдуном, да высматривал заговор с изменой. Скольких зазря побил, покалечил! Вот и в этот раз, недолго думая, пошел к глупой бабе в почивальню и срубил ей голову. Только колдун ее, как назло, до сих пор любил сильно. Заплакал от горя, что она померла, схватился за сердце – и умер на месте. А рядом верный Силька на пол брякнулся, посинел и затих. Вроде как выходит, сам себя и прикончил – от излишнего усердия.
Лимбул тяжело вздохнул, словно после тяжелой работы.
– Глубокомысленная история, – похвалил его Девлик. – Скажешь, правда такое было?
– Почему же нет? – пожал плечами слуга. Снова достав флягу, он изрек: – Что похоже на правду – правда и есть.
– Да ну! Хотя, какая разница, пусть будет правда.
– Угу, – Лимбул булькнул, заглатывая воду, потом взвесил в руке флягу и нахмурился. – Что-то мы воды в Райказане не набрали.
– Не «мы», а ты. Мне-то не надо.
– Ну я…. Дурак, прямо как кочевник.. ха-ха-ха! Вот скажите, как же они на свете ухитряются жить такие и не вымирают до последнего дурня?
– Как? – Девлик задумался, пытаясь найти ответ на такой простой и сложный одновременно вопрос слуги. Толку от этих раздумий нет, но заняться все равно нечем. – Я думаю, что на самом деле они вовсе не такие уж и тупые, как все считают. Просто у них совсем другой образ жизни, другое общество, другая магия. Окажись ты сейчас в Делеобене, при дворе Императора, там тебя тоже сочтут деревенщиной, тупой и недотепистой. Откуда твой Силька мог знать об амулетах и о том, как опасно надевать на себя первый попавшийся? Он и про магию ничего толком не знал, скорее только боялся ее и одновременно хотел сам обладать магическими силами…. Кочевники – они как дети, просто не успели многого узнать, воспитать в себе силу и стойкость как следует.
– Дети, говорите? А ведь и верно. Я сколько раз сам себе такое думал: всякий степняк чем-то дите напоминает! Даже тот самый царь Терманкьял. Только вот воюют они люто, им жизнь у кого отобрать – раз плюнуть.
– Дети тоже жестоки. Они обрывают крылья у мух, вешают кошек и сдирают шкуру с собак. Своих сверстников послабее они всячески притесняют, обзывают, унижают. Убивали бы, если б не боялись взрослых. Кочевники же могут убивать и людей, не страшась наказания – ибо нет над ними больше взрослых. Жестокость вообще правит миром, Лимбул. Глупо обвинять в ней только кочевников. Разве мы с тобой не жестоки? Я мог бы обездвижить тех лейденцев, что мы встретили недавно, а не убивать их.
– Они заплатили за наглость! – воскликнул Лимбул. – Не надо на себя наговаривать, вы ведь не хотели драки до последнего момента, пока они не пустили стрелы.
– Все это неважно. Сильный волен казнить и миловать: он часто способен разрешить спор со слабейшим без кровопролития.
– Отчего же вы убили их? – Лимбул осторожно наклонился вперед, пытаясь заглянуть в пустое, отрешенное лицо хозяина.
– Потому что мне уже все равно. Если я умер, то какой мне резон думать о других?
– А… – пискнул Лимбул, но голос его сорвался. Он облизнулся и начал заново. – А я, Мастер? Мне вы тоже дали бы умереть просто и без раздумий?
– Нет, – криво ухмыльнулся Девлик. Лицо слуги озарила робкая улыбка. – Пока ты мне нужен. Потом – увы, мне тоже будет все равно.
День прошел, солнце садилось у них за спинами, окрашивая просторы степи в красноватые оттенки. Небо на востоке наливалось темнотой, похожей на сгущающийся черный дым. Жара понемногу спадала, травяные волны набирали новую силу, когда прохладный ветер летел со стороны наступающей ночи.
Для костра Девлик велел набрать побольше свежей травы. Вообще-то они разводили крошечный огонь – только для того, чтобы быстро сварить для Лимбула кашу или суп. В степи очень мало топлива, так что по дороге слуга подбирал и сухие ветки редких кустов, и пучки прошлогодней травы, даже засохшие лепешки дерьма лейденских антилоп. На сей раз Девлик поджег стожок собранной Лимбулом травы; поддержанное волшебством пламя принялось упорно поглощать наполненные влагой стебли и источать в темные небеса густой, белесый дым.
– Хорошо! – довольно пробормотал Девлик. – Пусть степняки видят, где мы находимся, чтобы потом им было проще найти нас.
– Вряд ли они прибудут так быстро, – засомневался Лимбул.
– Сегодня – вряд ли, – согласился колдун. – Завтра тоже, и послезавтра… А вот через три дня вполне могут и прибыть. При условии, что знающий человек окажется у царя под боком.
– И все же, мне немного боязно, – прошептал Лимбул. Он заварил каши и сейчас ждал, когда варево остынет. – Ведь нельзя наверняка поручиться, что там на уме у этого царька! Вдруг он, супротив всех здравых размышлений, пошлет сюда тысячу воинов, чтобы нас истребить.
– Если он хочет лишиться тысячи воинов – пусть посылает, – равнодушно ответил Девлик. Он стоял спиной к костру, глядя на разливающийся по западному горизонту багровый закат. Солнце, четко очерченный красный шар, медленно опускалось к черному краю земли, а вокруг него клубилась мутное марево теплого воздуха, стремящегося от разогретой земли к остывшим небесам.
– Вам-то хорошо говорить, – едва слышно прошептал Лимбул. – Вам стрелы не страшны. Вы отобьетесь. А меня могут ненароком и прикончить.
– Не бойся! – резко воскликнул Девлик, хотя и не оборачиваясь. – Я ведь сказал, что пока ты мне нужен, бояться нечего! Я стану беречь тебя как самого себя!
– Этого я и боюсь, – снова вздохнул слуга. С выражением глубочайшей скорби на лице, он придвинул к себе котелок и засунул в него нос. Из-за недостатка воды каша слегка подгорела, но все равно пахла аппетитно.
Позже, когда Лимбул, сытый и успокоенный этим, готов был заснуть, Девлик вдруг заговорил:
– Как странно смотреть в небо! Оно одновременно пугает и радует, затягивает в себя и заставляет прятать глаза.
– Я в него не гляжу, – сонно ответил Лимбул. – Говорят, небо может выпить душу. Или околдует. У тех, кто заколдован, в зрачках видно мелькающие звезды. От них лучше держаться подальше.
– Отчего оно так не похоже на землю? Для чего придумано? – Девлику казалось, что он против своей воли приподнимается над землей и парит, плывет куда-то по воле неведомых сил. Он боялся разбираться в ощущениях, но выходило так, что его это пугало и возбуждало одновременно. Как может пугаться труп? Кого ему бояться? – отчаянно спрашивал он сам себя, но облегчения это не давало. Внутри все перемешалось и бурлило. Ему чудилось, как из неведомых, черных глубин, прятавшихся где-то в районе груди, медленно проявляется нечто чуждое и подавляющее. Что же это? Небо, выпивающее его душу? Душу, которой у него давно нет?? Или же чары, наложенные на мертвое тело, слабеют. Сейчас неведомое вырвется наружу, разорвет гнилую оболочку и распылит ее на мелкие кусочки. Он перестанет существовать. С ужасом и радостным трепетом он понял, что ждет не дождется, когда произойдет что-то подобное.
- Предыдущая
- 61/91
- Следующая
