Евгения, или Тайны французского двора. Том 1 - Борн Георг Фюльборн - Страница 116

• Предыдущая
• 116/152
• Следующая

Софи вышла. Могла ли самая сильная любовь принца заставить ее забыть этот час и сравниться с ее жертвой. Могла ли она отвратить проклятье любящего, заботливого своего отца?

Темный человек не присутствовал здесь в этот час; чем же он виноват, что мисс Говард была так глупа, поверив в его искреннюю и вечную любовь? Так убеждал он себя, чтобы успокоить поднимавшиеся в нем порой упреки совести, которая позже замолчала и больше не упрекала его ни в чем.

А Софи, проклятая дочь старого Говарда, оставила горем убитого отца, покинула родительский дом и родину. Падший ангел, ослепленная любовью к принцу, она привязалась к его судьбе. Предостерегающие слова отца были забыты, она уже не боялась его предсказаний и доверяла чужеземцу намного больше, чем когда-то своему отцу. Она счастливо улыбнулась, встретившись с ним на железной дороге, чтобы отправиться вместе в Лувр, и не подозревала, что делалось в это время в родительском доме. Бедный ее отец не вынес этого последнего удара, он заболел и вскоре последовал за своей женой. Второго удара не выдержала сильная натура Говарда.

Софи узнала об этом, уже когда приехала в Париж и наняла квартиру в роскошном доме на улице Ришелье; принц Луи, занявший Рейнский отель, старался успокоить ее; и ему действительно удалось утешить сердце легковерной девушки.

Любовь к принцу пересилила горе; она была так отуманена льстивыми и лживыми словами принца, что была в состоянии легко отнестись к потере отца. Только намного позже, через несколько лет, несчастная почувствовала, как велика для нее была эта потеря. В данное время она еще не смогла оценить ее, потому что человек, которого она любила, утешал ее лестью и мнимой любовью.

В скором времени Софи стала владелицей большого состояния и отдала его принцу, который воспользовался им в своих интересах. Она радовалась в гордом ослеплении, когда он десятого декабря 1848 года был выбран президентом республики. Бедняжка даже не подозревала, что чем он выше поднимается, тем она ниже падает. Она думала, что ее счастье возвышается вместе с его счастьем, и не замечала, как незаметно падает в пропасть, на которую ей указывал отец.

Все розыски Долорес, предпринятые Олимпио и маркизом, были напрасными, неустанные старания Валентине напасть на след тоже пропали даром. Только одно обстоятельство, которое Валентино узнал от матросов в Сутенде, могло немного разъяснить положение дел. Это обстоятельство было такого рода:

На пароходе «La Flecha» был рулевой из Лондона по имени Коннель. Кроме рулевого и владельца корабля, никто не знал, куда этот пароход направлял свой путь. Из декларации в таможне ничего нельзя было узнать, там было сказано, что он отплыл в Испанию; но ни Валентино, ни его господин не верили этому. Валентино узнал от матросов другого корабля, что у рулевого Коннеля есть в Лондоне брат, который страшно пил. Чтобы спасти брата от порока, Коннель хотел взять его с собой на пароход, дал большое жалованье и сообщил ему место назначения. Тот сначала согласился на предложение, взял задаток, но в условленное время на пароход не явился, так что тот отплыл без него. Теперь только нужно было выяснить, где жил этот пьяница, а это было нелегко.

Наконец Валентино удалось отыскать Коннеля, который проводил целые дни в известном кабаке, а ночи в ночлежных комнатах предместья Лондона. Когда Валентино принес это известие, маркиз был дома, и решил тотчас же начать поиски. Чтобы быстрее достичь своей цели, он взял с собой большую сумму денег. Валентино получил приказ идти к кабаку, а сам маркиз отправился к ночлежному приюту. Становилось уже темно, и они во что бы то ни стало хотели немедленно найти Коннеля в том или в другом месте.

Клод завернулся в плащ, чтобы спрятаться от холода и не выделяться своей внешностью; он хотел появиться в ночлежке не джентльменом, а в костюме, напоминающем костюмы посетителей ночлежных комнат. Чтобы не показаться знатным и богатым, маркиз не стал нанимать кэб и решил сеть в омнибус, который ехал в ту часть города.

В своей старой шляпе и пальто Клод был похож на те темные личности, которые прежде знавали лучшую жизнь, теперь же не пренебрегают переночевать в ночлежных комнатах, платя по полпенса за вход.

Валентино не мог удержаться от смеха, увидев наряд маркиза, и уверял его, что никто не в состоянии будет узнать Клода де Монтолона. Сам маркиз должен был сознаться, что он на улице отошел бы с недоверием от подобного субъекта.

Предстоящее маленькое приключение очень его радовало, ему хотелось узнать некоторые темные стороны лондонской жизни, и этот случай должен был ему отлично помочь в этом отношении.

У моста Ватерлоо он расстался с Валентино и стал поджидать омнибуса. Эти большие кареты служат постоянным средством сообщения между отдельными частями города. Вечером они слабо освещаются одной лампой в углублении кареты; бедный народ чаще всего пользуется ими; и пассажиры тесно сидят друг возле друга на длинных скамейках, поставленных вдоль всего омнибуса.

В этих омнибусах часто происходили кражи, так как мазурики, пользуясь теснотой, очень ловко очищали карманы своих соседей. Эти ловкие артисты, похожие внешностью то на рабочих, то на купцов, не пренебрегали ничем: они брали платки, сигары, а охотнее всего деньги. Они совершали свои операции так ловко, что обворованный человек замечал свою потерю, только когда выходил из омнибуса, когда вор уже давно скрылся. Теперь эти кражи происходят точно так же, как и тогда.

Искусные проделки этих господ не были известны маркизу, хотя его часто и предостерегали от ловких карманных мазуриков, особенно мальчишек. Но, садясь в омнибус, он не подумал об этих предосторожностях. В нем было всего три пассажира: двое мужчин, которые сидели в некотором отдалении друг от друга и, казалось, были незнакомы между собой, и маленький мальчик — напротив них на другой стороне. Это был Жуан, уличный мальчишка Лондона, который только что проводил маленькую Мили и, так как дела его сегодня шли особенно хорошо, он сел в омнибус, чтобы раньше приехать в ночлежный дом и занять там получше место. Кто приходил раньше — мог выбирать себе место, где ему больше нравилось, запоздавшие же гости должны были довольствоваться оставшимися местами.

Жуан сел в угол кареты и долго незаметно наблюдал оттуда за двумя сидящими напротив него мужчинами, которые не обращали никакого внимания на маленького мальчика. Они, вероятно, считали его совершенно неопасным, судя по его возрасту.

Жуан, внимание которого ничем не было занято, стал прислушиваться к их разговору. Он не мог всего понять, но ему стало ясно одно, что они преследуют какую-то тайную цель и сердятся, что в карете совсем нет людей. В это время вошел маркиз и сел на свободное место. Тогда оба разговаривающие господина быстро разошлись, как будто были между собой незнакомы и стали рассматривать со всех сторон маркиза. Он сел недалеко от двери, напротив мальчика, которого он вначале не заметил, а теперь стал внимательно его разглядывать.

Жуан был бледен, и вид у него был болезненный. Его темная курточка стала уже старой и маленькой, и он, чтобы не мерзнуть на холодном сыром воздухе, переплел свои ручонки на груди и высоко поднял плечи, стараясь закрыть воротником шею и подбородок.

Вид мальчика тронул маркиза. Он говорил себе, что это бедное дитя, одно в большом бессердечном городе, наверное, обречено на погибель. Он уже хотел заговорить с ребенком, когда заметил, что тот внимательно смотрит то на него, то на его соседа слева.

Клод только теперь заметил, что этот человек сел к нему очень близко; зачем это было нужно, когда карета была пустой; и ему пришла в голову мысль, не задумывает ли тот пассажир что-нибудь против него. В это время придвинулся и господин, сидящий справа, вежливо объясняя, что дано приказание сидеть так, чтобы вновь вошедшим были освобождены места.

Это показалось очень естественным и послужило поводом к такому интересному разговору, что Клод перестал думать худое и о пассажире, который сидел с левой стороны, тем более, что тот положил на колени обе свои руки в черных лайковых перчатках. На нем был широкий плащ, как у маркиза, и он смотрел в окно, не вмешиваясь в разговор сидящих возле него.

• Предыдущая
• 116/152
• Следующая