Евгения, или Тайны французского двора. Том 2 - Борн Георг Фюльборн - Страница 101

• Предыдущая
• 101/122
• Следующая

– Смерть ничто, я сто раз пренебрегал ею, но мое падение и торжество вот этого приводят меня в бешенство, не дают мне умереть!

Эндемо хотел вырваться и броситься на Олимпио, который неподвижно стоял, но один из прислужников палача набросил ему на голову плотный черный платок и так сильно стянул, что негодяй захрипел.

Олимпио передал палачу бумагу.

– Вяжите его, – приказал Гейдеман.

Слуги связали ремнем руки и ноги Эндемо и сняли платок с его головы; он увидел теперь, что ярость его бессильна, а смерть неизбежна.

– «Именем императора, — читал палач громким голосом, держа в руках документ, на который падал свет факела, – мы признали справедливым и повелеваем, бывшего полицейского агента, Мараньона, называемого Эндемо, за повторение преступлений против жизни других, наказать смертной казнью через гильотину. Дано в Тюильри, за императорской подписью и печатью».

Эндемо захохотал с отчаянием и ужасом. Палач откинул свой длинный, черный плащ. Олимпио приблизился на один шаг.

– Ты стоишь на пороге смерти, – сказал он громким и торжественным голосом, – исчисли ряд своих преступлений! Только один раз ты можешь умереть, хотя заслужил это сто раз! Признайся же в своих злодеяниях, чтобы тебе легче было сложить свою голову!

– Да, – вскричал Эндемо, с отвратительно торжествующим выражением, – да, я перечислю их; это доставит мне наслаждение, и только одно оплакиваю я, только одно не дает мне умереть: что вы и Долорес остаетесь вместе жить!

– Признавайся, – сказал Олимпио.

– Сельский старшина из Медины был первый, кто пал от моей руки; потом последовал старый Кортино, которого я убил при помощи одного матроса, Долорес знает это! Я, Эндемо, был тот, который засыпал подземный ход в Севастополе в надежде, что вы погибнете там, как пойманные крысы! Я пытался умертвить вас при помощи камышинской красавицы, но и здесь вы увернулись! Тогда я принес, чтобы погубить вас, бомбы в ваш дом и отравленное вино в вашу камеру, – о, я знаю, кто выдал меня, я знаю все, и Маргарита была бы наказана смертью, если бы вы не помешали мне! Ее мать, Габриэль Беланже, пала от моей руки, равно как и принц Камерата! Это я в Фонтенбло нанес ему смертельный удар!

Эндемо с возрастающей яростью и злобой, от которой задыхался, перечислял свои злодеяния; он умолк на мгновение.

– А Хуан, мертвую руку которого ты показывал? – спросил Олимпио.

– Я нанял в Каире двух греков, потому что сам не мог исполнить этого! – вскричал с торжеством Эндемо. – Хуан любил Маргариту, поэтому я принес ей в подарок мертвую руку!

Духовник и свидетели ужаснулись от такого зверства; даже палач, который видел и слышал многих преступников, с удивлением посмотрел на Эндемо, которого он не мог не оценить.

– Вы все слышали признание приговоренного, – сказал Олимпио громким голосом. – Если только возможен справедливый смертный приговор, то топор палача исполнит его теперь!

– Только вы каким-то чудом избежали моих рук, – проговорил преступник и бросился бы в эту минуту на Олимпио, чтобы излить свою ярость и гнев, если бы не был связан по рукам и по ногам.

– Молись, – приказал Олимпио твердым голосом. Духовник подошел к Эндемо.

– Не подходите ко мне близко, – закричал тот, – утешайте лишь преступников двора! Если бы вы могли спасти меня от смерти, тогда бы я стал вам верить и молился бы сряду три дня и три ночи, после чего попросил бы у вас отпуск на столько, чтобы вот тому загасить светоч жизни! Можете вы это? Нет! Ну, так ступайте прочь от меня!

Духовник сложил руки, встал на колени и едва слышно произнес молитву.

– Становись на колени, – произнес Олимпио повелительно. Прислужники палача поставили Эндемо на колени.

– Молись и не истощай терпения своего судьи.

Осужденный посмотрел на гильотину и на стоявшего с засученными рукавами помощника палача, который только ждал приказания, чтобы схватить его, и задрожал; зубы его громко стучали.

– Исполните свой долг, – сказал Олимпио палачу.

Палач подошел к боковой балке гильотины, на которой находилась пружина. В то же мгновение прислужники бросились на Эндемо, чтобы привязать его к плахе.

Зверская ярость снова пробудилась в нем: он так сильно укусил за руку одного из прислужников, что тот с проклятием отдернул ее.

Помощники Гёйдемана грубо притащили его к гильотине, всадили голову в вырез и так туго затянули ремень, что Эндемо почти задохнулся.

Палач дотронулся до пружины.

Сверкающий топор послушно совершил свой путь; острое лезвие отделило одним ударом голову от туловища, которое глухо упало на черный помост; брызнула струя крови.

Эндемо был казнен.

Земля освободилась от дьявола, который в жизни своей ничего не делал, кроме зла.

По приказанию Олимпио голова и туловище были положены в цинковый ящик и отосланы в Медину для погребения.

Через несколько недель Маргарита ушла в монастырь, чтобы укрепиться там духом и найти мир и спокойствие, которых ей пожелала Долорес.

Мы уже сказали, что при дворе совершились перемены, богатые последствиями, и что министры не оправдали чаяний, питаемых французским населением.

Морни, сводный брат и советник Наполеона, умер незадолго перед тем в одном из своих путешествий. Персиньи, пожалованный в герцоги Шамаранда, женился на богатой русской и удалился от общественной деятельности, потому ли что уже предвидел гибель империи, или по другим причинам. Невеста принесла ему в приданое семь миллионов; но бывшему вахмистру Фиалену, ныне господину Персиньи и герцогу Шамаранда, этого было недостаточно. У жены его был брат, шестнадцатилетний мальчик, обладавший также семью миллионами! И этого мальчика нашли в одно прекрасное утро мертвым в постели! Герцог наследовал громадную сумму, но общественное мнение называло его убийцей молодого русского, поэтому-то он и уехал.

Теперь он стал набожным, достопочтенным человеком.

Он основывает школы и больницы и оставляет дырявое государственное судно, чтобы возможно незаметным образом спасти свои миллионы и жизнь!

Но нашлись другие кандидатуры, которые заняли места прежних!

Гаусман, сенский паша, также бежал, и его место занял известный Шевро, скоро ставший министром императрицы.

Добрый барон Гаусман, как и все градоначальники в больших городах, неслыханным образом опустошал городской карман, что вело, конечно, постоянно к новым налогам! Наконец, он бежал, провожаемый проклятиями парижан, которые были так дерзки, что потребовали отчета в его финансовом хозяйстве и бесчисленных миллионах! Он уехал в Италию и с неслыханным бесстыдством объяснял оттуда, что он бедный человек и владеет только несколькими стами тысяч франков, которые сберег от своего жалования!

Наследовавший его место Шевро был прежде префектом Нанта и Лиона. Он обожал Наполеона, и потому его надо было наградить и возвысить, несмотря на то, что в Лионе он распорядился с общественным имуществом точно так же, как Гаусман в Париже!

Теперь этот несравненный Шевро сделался министром императрицы, и в одной из последних глав мы увидим, как он, подобно обыкновенному вору, насмеялся над этим доверием, хотя самые высшие ордена и почетные знаки украшали его грудь!

Это тайны Тюильри, которые до сих пор оставались нераскрытыми или недостаточно известными, хотя мы ручаемся за их правдивость во всех частях.

Кроме министров, к которым мы теперь вернемся, должно упомянуть еще об одном высшем государственном чиновнике. Мы говорим о старом Девьенне, президенте Парижского кассационного суда.

Он являлся, до поступления Маргариты в монастырь, в дом Олимпио, чтобы в качестве посредника Наполеона купить у прежней его любовницы вечное молчание о тайне! За это седовласый президент предлагал дарственную запись на замок Муши. Ему пришлось выслушать презрительный отказ. Маргарита объявила посреднику, что отреклась от мирских интересов и почла за лучшее для своего измученного женского сердца удалиться под мирную сень монастыря.

• Предыдущая
• 101/122
• Следующая