Лучшие годы Риты - Берсенева Анна - Страница 33

Все время, пока длился сеанс, кровь била ему в виски гулкими импульсами, он не мог понять, о чем фильм, да и не до фильма ему было в этом сводящем с ума трепете.

Когда вышли из кинотеатра, Игорь предложил:

– Я там какое-то кафе на площади видел, где Ленин. Может, пойдем?

– Пойдем! – тут же откликнулась Ира.

Глаза у нее сверкнули. Мите стало не по себе. Почему она так обрадовалась? Салынский к ней вообще никакого отношения не имеет.

– Я не пойду, – сказала Рита.

Мите показалось, что она бросила на него быстрый взгляд, перед тем как это сказать.

– Ну и я тогда тоже, – улыбнулся Игорь.

Он взял Риту за руку, и они ушли. Митя вздохнул с облегчением. Рита услышала его вздох, оглянулась и засмеялась. Все-таки это что-нибудь да значит, провести рядом с человеком всю свою школьную жизнь. Как легко она догадалась, что с ним происходит!

Ира разочарованно вздохнула.

– В кафе можем и одни пойти, – сказал Митя.

Все лето он работал – сосед пристроил к шабашникам, которые чинили коровник и перекрывали крышу клуба в деревне Камча неподалеку от Меченосца, – поэтому деньги у него были.

– Пошли, – согласилась Ира.

Согласилась вроде бы охотно, но глаза при этом не изменились – не сверкнули, как только что от слов Салынского.

Днем в кафе на площади Ленина ели мороженое, а вечером в основном пили водку. Ее приносили с собой и наливали в стаканы с пепси или в чашки с остатками кофе. В этом не было для Мити ничего неожиданного, но когда он вошел в кафе с Ирой, ему почему-то стало не по себе. Глазами девушки он увидел все это – липкие столики, пьяные лица, клубы едкого дыма, – услышал несвязные, срывающиеся на крик разговоры. Зачем он позвал ее сюда? Лучше бы в парке погуляли, тепло же.

Сесть было негде. Удалось только встать рядом с длинным столом у стены.

– Что тебе взять? – спросил Митя.

– Не знаю. – Ира состроила гримаску, недовольную, но не сердитую. – Ну, кофе с пирожным возьми.

Стоя в очереди, он не сводил с нее глаз. Не потому, что ему этого хотелось, то есть не только поэтому. Слишком много вдрызг пьяного народу было вокруг, а она была слишком красивая.

Он отвлекся буквально на минуту, когда расплачивался за кофе и забирал его с прилавка вместе с тарелкой пирожных. А когда посмотрел на Иру снова, рядом с ней уже стояли два парня и говорили ей что-то с пьяным настойчивым видом.

Митя оказался рядом с ними мгновенно, даже кофе полчашки расплескал.

– Ну? – спросил он. – Чего надо?

Тот из парней, который ростом был повыше, огрызнулся заплетающимся языком:

– А тебе чего?

Митя сразу понял, что объясняться с ним незачем: сильно пьяный. Он ткнул его ладонью в грудь, и парень отлетел на шаг назад. При этом он не упал, потому что прямо у него за спиной была стенка. Митя и не хотел, чтобы он падал, – понимал, что будет в таком случае дальше: крики, драка, милиция.

К счастью, парень оказался хоть и пьяный, но понятливый. Или, может, тоже не хотел скандала.

– Ну чё ты сразу? – примирительно произнес он. – Пошли, Колян, это его девчонка.

И они отошли к точно такому же длинному столу у противоположной стены.

– Как ты его!.. – восхищенно сказала Ира.

– Что – как? – не понял Митя.

– Ну… Толкнул так… Он сразу испугался!

Когда Митя ткнул ладонью пьяного парня, то об Ирином восхищении не думал, просто сделал то, что считал наиболее действенным. Это не стоило ему ни малейшего усилия, и он не ожидал, что самые обыкновенные его навыки произведут такое впечатление. Но ее восхищение было ему приятно, чего уж. И глаза у нее теперь сверкали, и смотрела она на него так…

– Кофе пролил, – сказал Митя.

Он не знал, что сказать.

– А я уже расхотела! – весело ответила Ира. – В смысле, кофе расхотела.

Она все-таки стала пить оставшийся кофе и есть пирожное, и Митя тоже. Он не чувствовал ни вкуса всего этого, ни запаха – только запах ее духов, тот же самый, который так поразил его на линейке.

– Надо было ко мне пойти лучше, – неожиданно сказала Ира.

– Куда к тебе? – не понял он.

– Домой. Родители в Никель за вещами уехали. На Кольский. Отец там служил, он военный, – объяснила она. – В отставку вышел и квартиру тут у вас получил. А вещи не все сразу перевезли, они с матерью за оставшимися вчера и уехали.

– А-а!.. – протянул Митя, опять не зная, что сказать.

– Пошли сейчас, – предложила Ира. – Кофе у меня и дома есть, даже лучше, чем этот. У нас в гарнизоне норвежский кофе можно было достать. Там же совсем рядом Норвегия, – объяснила она.

«Какая разница, что там в гарнизоне! – чуть не завопил он. – И в Норвегии тоже!»

Главное, она хочет быть с ним здесь и сейчас, все остальное не имеет значения.

Дом, в котором получил квартиру Ирин отец, стоял на самой окраине Меченосца, на пустыре. Его только что построили для работников железобетонного комбината. И для отставных военных, оказывается. Дом почти не был еще заселен, лишь несколько окон светилось в осенней темноте, когда они шли через пустырь по сухой и твердой тропинке.

Митя подал Ире руку, помогая перебраться через глиняный надолб, и не знал, что делать потом: держать ее за руку или отпустить. Отпустить так и не смог, но, держа, все время думал, что через его руку она почувствует, как напряжен он весь, каждой своей молекулой. Он боялся, что она это почувствует. Это было бы слишком стыдно.

Квартира была совсем пустая, прямо гулкая от пустоты.

– Мебель не перевезли еще, на полу спим, – сообщила Ира, когда они вошли из прихожей в комнату. – Родители тут, а я вон там. Зато у меня теперь комната своя!

В ее комнате стоял чемодан и лежал на полу матрас с постелью. Митя увидел все это в тусклом свете единственной лампочки под потолком.

– Люстры тоже в контейнере едут, – сказала Ира. – У нас там хорошие люстры можно было достать, чешские, с подвесками. А у вас тут нищета такая, ну вообще, даже лампочки простые в дефиците. И одежда моя не приехала еще. В школу в форме хожу, как вообще какая-то!..

Митя слышал, что она говорит, но не понимал ни слова. Он видел, чувствовал, знал: ей тоже все равно, что говорить. Она смотрела на него так, что невозможно было не понять, чего она ожидает. Это было так странно! Он думал, все будет трудно, неловко, он не знал, с чего начать… А она просто провела рукой по стене и выключила свет, не сводя при этом с него глаз. Он видел их ожидающий блеск даже в темноте, наполнившей комнату.

– Ну что ты? – шепнула Ира. – То не боялся, а то вдруг…

После таких слов невозможно было медлить ни секунды. Митя обнял ее. Горло перехватывало, в голове словно колокол бился, колотил о виски. Ее тело под блузкой полыхало так, будто у нее поднялась температура. Может, надо было ему принять предложение соседки и давным-давно уже «попользоваться», как та говорила? И было бы проще сейчас. Так он подумал, лихорадочно и тревожно.

Но он не хотел, чтобы было проще! Ирина свежесть, ярко-голубые глаза, головокружительный запах ее духов – все это будоражило его новизною, и хотя сознание его мешалось и металось, он все-таки понимал, что совсем не был бы рад, если бы то, что происходило между ними сейчас, оказалось для него знакомым, привычным.

Митя наклонился и поцеловал Иру. Ее губы приоткрылись от его поцелуя сразу, даже как-то поспешно. Это задело его, но почему, он не понял. Просто не успел понять: Ира сделала шаг назад, едва заметный шажок, он подался за ней, они почти споткнулись о матрас…

Он удивился тому, как легко раздел ее. Только с застежкой лифчика запутался, и она отвела его руки, сказав каким-то новым, хрипловатым голосом:

– Это давай я.

А вся остальная ее одежда подчинилась его рукам легко, и сама Ира тоже. Она как будто была частью того, что было на ней надето.

Все это взволновало Митю так, что, когда она легла на матрас и раскинула ноги, он задрожал, застонал и еле успел упасть на нее, соединиться с нею, слиться, всю ее почувствовать так, как не чувствовал в своей жизни никого и ничего, – не телом только, а всем своим существом.