Выбери любимый жанр

Кураж - Туричин Илья Афроимович - Страница 54


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

54

Лицо полковника начало медленно багроветь, усики поползли вверх.

– Вы еще позволяете себе смеяться, штурмбанфюрер?

– Никак нет, господин полковник. Улыбаюсь, предвкушая удовольствие работать с вами. Ваш предшественник был чрезмерно осторожен, только и повторял: "Не надо дразнить гусей!"

Полковник фыркнул:

– Вот они его и клюнули, гуси.

– Так точно, господин полковник.

Комендант словно бы спохватился:

– Что ж вы не садитесь, штурмбанфюрер? Прошу.

Гравес поблагодарил кивком и сел, вернее, провалился в низенькое глубокое кресло. Раньше его здесь не было. Полковник получил возможность взирать на собеседника сверху и помягчал.

– Мы должны работать в контакте, господин штурмбанфюрер. Независимо от ведомства. У нас единые задачи. Порядок любой ценой! И не церемоньтесь. Вешайте.

– Служба безопасности, господин полковник, только сеть, очищающая водоем. Осмелюсь заметить, что виселицы числятся за комендатурой. Вы здесь бог и судья!

– Так очищайте, Гравес, очищайте. Я подпишу любую смертную казнь. И не расстреливать, а вешать. Вешать! Казнь должна устрашать, так учит фюрер.

Доктор Доппель, вернувшись к себе в кабинет, занялся поливкой кактусов. Он переходил с лейкой от горшка к горшку, неторопливо поливал в них землю и насвистывал. Мелодия была однообразной и напряженной. Доппель думал.

Внезапно поставив лейку на пол, он решительно надел пальто с меховым воротником, нахлобучил меховую шапку и, предупредив Отто, что он в гостинице, вышел.

Гертруда Иоганновна, увидев озабоченное лицо компаньона, выпроводила сыновей, молча поставила на маленький столик у диванчика бутылку коньяку, рюмку, заварила кофе. Доппель ценил знаки внимания.

– Гертруда, сегодня вас представят новому коменданту полковнику Фрицу фон Альтенграбов. Имейте в виду: он - фанатик, - сказал Доппель без обиняков.

– То есть? - Гертруда Иоганновна подняла тоненькие брови.

– Я сам старый член партии, но фанатизм мне чужд. Мир развивается в русле здоровой предприимчивости. Не надо ликвидировать кузнеца, если сам не можешь подковать лошадь. Не надо уничтожать лошадь, если придется идти пешком. - Доппель разговаривал как бы сам с собой, самого себя в чем-то убеждая. - Фанатики готовы пробить стену головой. Зачем? Ее спокойно можно разобрать по кирпичикам. Мы с вами неплохо работаем, Гертруда. Клиентура довольна. Мы имеем свою долю. "Акила нон кантат мускас". Орел не ловит мух.

– Что-то туманно, - сказала Гертруда Иоганновна.

Доппель улыбнулся.

– Мысли вслух. Вам надо понравиться новому коменданту, Гертруда.

Она пожала плечами.

– Будьте умницей. Он несколько странный человек. Обижен ростом. Не улыбайтесь при нем. Может подумать, что вы смеетесь над ним. Плюс ко всему он ранен в живот. У него строгая диета. Пусть Шанце готовит для него что-нибудь специально. Кстати, не найдется ли у вас жесткая подушечка?

– Подушечка?

– На которой можно сидеть. Полковник в своем кабинете сидит на подушечке. Чтобы казаться повыше. И учтите, он - личный друг Гитлера.

Когда Доппель ушел, Гертруда Иоганновна спустилась вниз на кухню.

В каморке у Шанце сидел незнакомый лейтенант. Над низким лбом блестел аккуратный напомаженный пробор, белое лицо словно обсыпано мукой, и на нем яркое пятно пухлых красных губ.

Лейтенант бесцеремонно уставился на нее.

– Адъютант нового коменданта, фрау Копф, - буркнул Шанце.

– Очень приятно, - она приветливо протянула руку.

Лейтенант вскочил, прилип губами к руке. Губы были мокрыми. Экая пакость!

– Лейтенант Гласкугель, - он хохотнул тоненько, словно всхлипнул. - Очень редкая фамилия.

– Добро пожаловать, господин лейтенант. Я как раз зашла дать инструкции повару по поводу обеда для господина коменданта. Что пьет господин комендант? - осведомилась Гертруда Иоганновна.

– Минеральную воду. А остальное пью я, - лейтенант снова всхлипнул.

– Угостите лейтенанта, Гуго, - сказала Гертруда Иоганновна и, кивнув, вышла.

– Угощай, фельдфебель, раз хозяйка велела. Сам-то не догадался!

Шанце откровенно поморщился. Он ценил независимость и терпеть не мог развязности. Но достал из шкафчика початую бутылку самогона, плеснул в стакан до половины, положил на тарелку соленый огурец и кусок хлеба.

И тут в каморке появилась Злата с деревянным ящичком в руках.

– Соль, герр Гуго.

Шанце указал пальцем в угол.

Девочка поставила на указанное место ящичек с солью.

– Какие синенькие глазки! - воскликнул лейтенант, протянул руку и сжал пальцами Златины щеки.

Она резко отстранилась.

– Ходить, ходить, шнеллер! - прикрикнул сердито Шанце и подтолкнул девочку к двери.

Злата торопливо вышла. Лейтенант щурился ей вслед.

Доппель привез полковника фон Альтенграбов ровно в 14.00.

Гертруда Иоганновна встретила их в вестибюле. Серое строгое платье с закрытым воротом сидело на ней, как армейский мундир. Она вскинула правую руку:

– Хайль Гитлер!

Гости ответили. Доппель представил ее полковнику.

Комендант руки не подал, только кивнул слегка. Она стояла перед ним навытяжку, но не тянулась. Все в ней казалось естественным.

– Милости прошу.

Она проводила гостей в ресторан к угловому столику. Положила наскоро сооруженную подушечку на сиденье стула.

– Надеюсь, удобно, господин полковник.

– Вполне, - комендант кивнул, уселся и стал казаться выше ростом, хотя тонкие ноги его, обтянутые блестящими гладкими голенищами сапог, не доставали до пола. - Садитесь, Эрих, - пригласил он и повернулся к Гертруде Иоганновне. - И вы тоже.

– Я на службе, господин полковник.

Комендант удовлетворенно хмыкнул: хорошо, что фрау ревностно относится к службе.

Гертруда Иоганновна направилась на кухню. Она не шла, она шагала, прямая, словно к спине привязана палка.

Полковник проследил за ней глазами. Потом сказал:

– Милая женщина.

– Настоящая немка! - с гордостью произнес доктор Доппель.

Протертый овощной суп.

Паровые куриные котлетки с хорошо взбитым картофельным пюре.

Молочное желе.

– Благодарю, фрау Копф. Было приятно с вами познакомиться.

Полковник даже улыбнулся прощаясь.

Доппель подумал: "Умница Гертруда. Верно говорят, что путь к сердцу мужчины идет через желудок".

3

Старый клоун дядя Миша - Мимоза снимал угол у неопрятной старухи.

Комнатенка была махонькая. Грязные обои отклеились и местами свисали у потолка. Мебель старухина: когда-то никелированная кровать, в изголовье привязаны выгоревшими розовыми ленточками иконки из папье-маше, обеденный стол на пузатых ножках, покрытый давно не стиранной скатертью, несколько скрипучих стульев с гнутыми спинками да диван с дырой посередине, из которой выскакивала упрямая пружина. На нем и спал дядя Миша.

По стенам без стеснения даже днем бегали клопы. И каждая вещь в комнате кричала о старости и запустении.

Старуха была беспокойной, постоянно двигалась, бродила вокруг стола, бессмысленно переставляла с места на место вещи, шевелила ввалившимися губами, как бы заполняла собой всю комнату.

А дядя Миша лежал на диване, завернувшись в старое ватное одеяло, сшитое из пестрых лоскутков. Кое-где швы между ними разошлись, и в прорехах торчала слежавшаяся серая вата. Поверх одеяла дядя Миша накидывал пальто, в комнате не намного теплее, чем на улице.

Они почти не разговаривали - дядя Миша и старуха. Не о чем было разговаривать. И тишину в комнате нарушали только ходики с гирями в виде чугунных еловых шишек. Они тикали над старухиной кроватью. Цифры на них располагались вокруг усатой кошачьей морды, и вместе с маятником, в круглых вырезах на морде, мотались зеленые кошачьи глаза вправо-влево, вправо-влево. Когда старуха подтягивала гири, цепь скрежетала.

Как-то в самом начале зимы дядю Мишу навестили Толик и Злата, принесли немного картофеля и бутылочку постного масла. Рассказали, что Флич в городе, и про Гертруду рассказали. Тогда он оживился и собрался было совсем уйти от старухи.

54
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело