Башня Королевской Дочери - Бренчли Чез - Страница 65

• Предыдущая
• 65/115
• Следующая

— Поезжай туда, куда ты послана, Джулианна де Ране, и выйди замуж там, где должно тебе.

Этого она не ожидала. Проглотив рвущийся на язык вопрос, девушка взяла себя в руки и произнесла:

— Я так и сделаю, но…

— Я ещё не сказал, куда я тебя посылаю. — Джинн умолк на целое биение сердца, эхом отозвавшееся в мозгу Джулианны. Потом он рассмеялся и закончил:

— Ступай к шарайцам, дочь тени.

Это было уже не просто неожиданно; это было ошеломляюще. На язык сразу запросились сотни вопросов, которые девушка смогла отогнать с большим трудом. Способ вызнать необходимое, не задавая вопроса, несомненно, существовал, но взволнованная Джулианна не могла отыскать его. Зато Элизанда казалась спокойной. Она произнесла:

— В прошлую нашу встречу ты возложил эту обязанность на меня.

— Да.

— Должна быть причина, — осторожно, без малейшего намёка на вопросительную интонацию произнесла девушка, — по которой джинну нужно, чтобы мы оказались среди шарайцев.

— На то есть множество причин, Лизан, и я назову две из них. Сыны и дочери человеческие привыкли заботиться о друзьях, поэтому, если я пошлю Джулианну в незнакомые земли к незнакомым людям, ты скорее всего отправишься с ней. Она назвала меня проницательным; не знаю, проницательность ли тому виной, но я думаю, одной тебе идти не следует.

— Я не хочу к шарайцам.

— Да, но я хочу, чтобы ты пошла, и другие тоже будут рады этому. Ты сможешь сказать рабатским имамам, что в миг смерти над погибшими был прочтён кхалат.

— Он прочтён, и этого достаточно.

— Для их бога, если он, конечно, есть, — достаточно. Но недостаточно для горюющих семей и для их священнослужителей. Кроме того, там Джулианна найдёт своего отца.

Отца? Ногти Элизанды впились в её запястье; Джулианна пискнула, вырвала ладонь из руки подруги и сказала:

— Я… я не знала, что мой отец сейчас там.

— Да, он там, и там останется на какое-то время. Кроме того, вскоре ему будет грозить опасность. Ты сможешь спасти его, хотя, возможно, было бы лучше, если бы ты не стала делать этого.

— Джинн… — Это было чересчур; в сказанном им был смысл — и не было его ни капли. Новости потрясли Джулианну. — Я хотела бы, чтобы ты прямо сказал, чего тебе от меня надо.

— Я говорил тебе это уже трижды. Повторю и ещё один раз, но не здесь.

— По крайней мере скажи, как мне понять, куда я иду, как найти путь… — Джулианна почти выкрикнула эту мольбу, но потом заставила себя замолчать, догадавшись, что просьба об информации — по существу, тот же вопрос и что джинн может использовать это, засчитав за девушкой очередной долг.

Однако он произнёс только:

— Тебе все расскажет Лизан. Она покажет тебе путь, станет твоей дорогой, если пожелает. А пока — прощайте.

На этот раз обошлось без раската грома и без мерцания. Джинн начал сокращаться, точно так же как и рос, становясь всего лишь игрой света и растворяясь в воздухе. Джулианна успела ещё подумать о том, как же всё-таки выглядит тело джинна, из чего оно состоит, сколько обликов может принимать, каковы эти облики… Но эту мысль она отбросила очень быстро.

«Отец…»

Девушка повернулась к Элизанде и спросила:

— Ты пойдёшь?

— Я не хочу.

— Ты уже говорила.

— Я несвободна, Джулианна…

— Я тоже, — ответила дочь тени. Долг лежал на ней тяжкой ношей, обещания тянули в разные стороны; она поклялась в верности отцу, однако ради отца же она нарушит эту клятву, как и любую другую. — Но я пойду. Если придётся — в одиночку.

— Ты не дойдёшь! Ты же сама сказала, что не знаешь дороги! Ты не знаешь тамошних обычаев, не обучена жизни в пустыне! Ты умрёшь задолго до того, как дойдёшь до Рабата!

— Пускай. Если мой отец в опасности…

— Все мы в опасности. — Элизанда сжала кулаки и нахмурилась. Джулианна не могла понять, о чём она думает.

— Ладно, — заговорила наконец Элизанда. — Похоже, мне так и так придётся кого-то предавать. Предавать многих — а это может привести к беде. Но я не могу отпустить тебя одну. Кроме того, когда ты уедешь, я окажусь в неприятном положении. Придётся идти с тобой по двум причинам — ради меня и ради тебя. Я не хочу окончить свои дни в одной из камер, которые здесь так любят. Решено, я пойду и покажу тебе путь.

Джулианна поцеловала подругу, один раз пылко и ещё два раза по обычаю, в обе щеки. Договор был заключён — и нарушить его было невозможно.

Вопрос о том, как уйти — точнее, как сбежать, — стоял перед ними во весь рост, но у Джулианны в этот вечер не было охоты задавать вопросы. Скоро придёт утро. Тогда она спросит обо всём, что её интересует, и заодно в который раз попытается выяснить, зачем Элизанда пришла в Рок и почему не желает покидать крепость. Было похоже, что ответ на эти вопросы один и тот же, и Джулианна решила, что узнает его не позже чем завтра.

Она отправилась в постель. Элизанда последовала её примеру, бесшумно разделась, погасила светильники и легла в полной темноте. Однако Джулианна долго ещё лежала с открытыми глазами, глядя сквозь тьму в потолок, но видя перед собой совсем другие вещи. Она не заговорила с Элизандой, но подозревала, что та последовала её примеру и в этом.

Следующим утром девушки проспали колокол, проспали молитву и могли проспать ещё дольше. Джулианна вообще охотно провела бы в кровати полдня. Однако её сознание проснулось и разбудило её вопросом: чем она, собственно, занимается, отдыхает или прячется? — и ответ поднял её с постели, словно короткий приказ.

Она растолкала и Элизанду, сладко улыбаясь, чтобы ещё больше разбередить её совесть своей добродетельностью; впрочем, скоро они обе были рады, что Джулианна разбудила подругу. Джулианна принесла кувшин прохладной воды, стоявший на лестнице (его поставил перед молитвой один из монахов), и они с Элизандой умылись. Едва успев одеться, девушки услышали шаги на лестнице, кашель и поскребывание ногтем по занавеске.

— Входите.

Вошёл Блез. Джулианна ещё раньше узнала его по тяжёлым шагам, так непохожим на шарканье сандалий, в которых ходили монахи. Вот уже второе утро подряд сержант приносил девушкам поднос с завтраком; второе утро подряд Джулианна замечала, что он краснеет и старательно отводит глаза, словно чувствуя вину за то, что дерзнул войти в комнату госпожи прежде, чем та соизволила покинуть её. «А ведь он едва не застал нас в постели, — подумала Джулианна. — Интересно, что бы он сделал тогда? Наверное, умер бы со стыда…»

— Доброе утро, Блез. Вы снова решили прислуживать нам?

— Мадемуазель, я взял поднос у брата, который нёс его вам. У меня для вас весть. Его милость прецептор будет рад, если вы посетите его сегодня утром в свободное время.

— Он прекрасно осведомлён о том, что у нас всё время — свободное, так что это, видимо, следует считать приказом. А зачем я ему?

— Не знаю, мадемуазель, — флегматично отозвался сержант. Похоже было, что он все прекрасно знает, но не намерен ничего рассказывать — то ли потому, что ему было приказано молчать, то ли потому, что это было не его дела. Как бы то ни было, он молчал.

— Он имел в виду, что надо явиться немедленно? — с ноткой грусти в голосе осведомилась Джулианна, не сводя глаз с подноса. Она была голодна — всё-таки позади остался тяжёлый день и бессонная ночь. Дипломатия, конечно, ждать не любит, но…

— Насколько я понял, сразу после завтрака, мадемуазель.

Разумеется. Прецептор тоже был дипломатом. Умиротворённая Джулианна кивнула.

— А меня он не имел в виду? — встряла Элизанда.

— Не знаю, мадемуазель. Он приказал мне передать весть мадемуазель Джулианне.

Для Блеза это явственно означало «нет», но Джулианна рассудила по-своему и готова была защищать это своё решение.

— Разумеется, он имел в виду и тебя. Ты ведь моя компаньонка, моя чаперонка, — заявила она с вредной улыбкой. «Кто его знает, вдруг мне понадобится защита чаперонки, может быть, девушек нельзя оставлять наедине с его милостью прецептором…»

• Предыдущая
• 65/115
• Следующая