Старичок с Большой Пушкарской - Житинский Александр Николаевич - Страница 12

• Предыдущая
• 12/21
• Следующая

«Я уже выросла», – подумала Санька. Она с волнением надорвала конверт и принялась читать папино письмо.

«Дорогая моя, любимая дочка!

Я не знаю, сколько лет будет тебе, когда ты прочтешь это письмо. Сейчас тебе только семь. Но ты вырастешь и непременно все поймешь правильно. Ты поймешь, что люди очень несовершенны, у них масса недостатков, они могут совершать неправильные и даже гадкие поступки. Но все равно их можно и нужно любить, иначе они никогда не станут лучше. Людей нужно прощать, иначе никто и никогда не простит тебя, когда ты совершишь некрасивый поступок. Я хочу, чтобы любовь освещала твой путь, а ненависть запрячь глубоко или лучше выброси вон. Не старайся искоренять зло, не воюй и не гневайся, потому что изменить что-то можно только любя. В твоем характере поровну от меня и от мамы. Ты решительна и непреклонна, как она, но в тебе есть росток жалости, который прорастет, и тогда ты увидишь, что любой человек заслуживает сострадания, потому что он в одиночку идет к смерти. Я очень скучаю по тебе. Когда я выхожу на манеж и вижу смеющихся мальчиков и девочек, я вспоминаю тебя и жалею их еще больше, потому что редко кто из них счастлив и не одинок. Я люблю их, поверь мне. И я люблю тебя.

Прости меня за то, что мое лицо закрашено гримом. Когда-нибудь ты увидишь его таким, какое оно на самом деле. У каждого человека есть истинное лицо, нужно только суметь его увидеть. И это лицо – всегда прекрасно! Это утверждаю я – твой папа, клоун Мявуш».

Санька всхлипнула. Почему все так одиноки? Одинокий папа где-то в Сибири смешит чужих детей. Одинокая мама ездит по городам России с концертами. Одинокий Альшоль вздыхает на антресолях и собирается умирать. А ведь это он говорил со Скалы Закона о любви! Семьсот с лишним лет прошло, целая вечность… Санька вытерла слезу, решительно спрыгнула с дивана и выбежала в коридор, где свисала с антресолей веревочная лестница.

Санька вскарабкалась по ней наверх, как Альшоль на Скалу Закона.

– Ты здесь? – спросила она.

– Здесь, – отозвался Альшоль.

– Альшоль, мы всегда будем вместе! И ты никогда не умрешь! Слышишь! Это утверждаю я!

Из темноты выплыла белоснежная борода Альшоля.

– Саня, я люблю тебя, – сказал он.

– И я, – прошептала Санька.

Она протянула руки к Альшолю, чтобы обнять его, но лестница под нею качнулась, и Санька грохнулась на пол.

Мама с дорожной сумкой через плечо и чемоданом в руке вошла во двор и по привычке взглянула на окна третьего этажа. В окнах своей квартиры мама не заметила ничего, но в окне соседки Эмилии мелькнуло лицо. Мама заглянула в почтовый ящик и поднялась наверх. Соседка уже встречала ее у открытых дверей своей квартиры.

– Татьяна Игоревна, зайдите ко мне, пожалуйста.

– Что? – мгновенно испугалась мама. – Что с Сашей?

– Не волнуйтесь. С Сашей все в порядке. Почти… – сказала Эмилия. – Но я должна вас предупредить.

Мама бросила тревожный взгляд на дверь своей квартиры, но все же зашла к соседке.

– Я вас слушаю, – сказала она.

– У вас живут чужие люди. Я их никогда не видела раньше. А Саша ведет себя очень странно. Дерзит… – скороговоркой докладывала Эмилия.

– Что? Какие люди? – еще больше испугалась мама.

– Какие-то старики. Старичок маленький, с бородой, а старуха – прямо до потолка! Явно сумасшедшая!

– Господи! – мама дернулась к двери.

– Постойте! Вы, может быть, мне не верите? Давайте позвоним участковому, – не унималась Эмилия.

– Какому… участковому? – мама побледнела и опустилась на стул в прихожей Эмилии. – Саша здорова? С ней все в порядке? Не обманывайте меня!

– Саша в полном порядке! Позавчера выбегала в магазин, принесла целую сумку продуктов…

Эмилия уже набирала номер участкового Мулдугалиева.

– Может, не надо в милицию… – робко возразила мама.

– Я обещала Тофику Бахрамовичу позвонить, как только вы появитесь.

Разговор с участковым еще более встревожил маму. Мулдугалиев сообщил, что старик, скрывающийся в их квартире, – бродяга и преступник, подозреваемый в совершении ряда правонарушений и сбежавший из-под ареста. Про старуху в подвенечном платье с фатой известно было меньше, но сам ее огромный рост наводил на нехорошие предположения.

– Разберитесь и позвоните мне, – предложил участковый. – В случае чего я пришлю наряд милиции. Для старухи могу прислать грузовик. В фургон она не поместится…

– Боже… – прошептала мама, живо представив себе, как грузят в кузов огромную неизвестную старуху в подвенечном платье.

Мама подхватила вещи и поспешила к месту событий. Она открыла дверь своим ключом, чтобы застать компанию врасплох.

И застала. Уже в прихожей она услышала голоса и смех из ванной комнаты. Мама побросала вещи на пол и, не раздеваясь, бросилась на звук. Она распахнула дверь ванной и увидела голого по пояс старика, склонившегося над раковиной, и свою собственную дочь. Саша в одной руке держала рукоятку душа, из которого брызгала вода, а другой – намыливала старику голову и бороду. Оба были так увлечены этим занятием, что не сразу увидели маму. Санька закончила намыливать и обрушила на седые волосы старика струю воды. Мыльная пена стекала по длинной мокрой бороде.

Трудно было представить себе что-либо более ужасное.

– Саша… – с трудом проговорила мама.

От неожиданности Санька резко обернулась, забыв о душе, находящемся у нее в руках. Вода ударила маме в лицо. Мама отшатнулась.

– Что ты делаешь?! – закричала она, закрывая лицо руками.

– Мамочка приехала! – заорала Санька, бросая трубку душа в ванну и обнимая маму мокрыми руками.

– Прости, я нечаянно! Ух, как я рада! Я так соскучилась!

Старичок смущенно вытирал голову полотенцем и тоже радостно улыбался.

– Саша, прекрати! – воскликнула мама. – Кто это? – указала она пальцем на Альшоля.

– Это Альшоль. Я тебе сейчас все расскажу! Он мой муж… То есть он станет моим мужем, когда мне исполнится восемнадцать. Мы решили пожениться! – тараторила Санька, не замечая, что мама вот-вот потеряет сознание.

– Как?… – прошептала мама, отступая назад.

– Саша правду говорит, – подтвердил Альшоль. – Я ее люблю.

Огромным усилием воли мама взяла себя в руки. Она вернулась к своим разбросанным вещам, сняла летний плащ и повесила его на вешалку.

– Так. А где старуха? – решительно спросила мама.

– Какая старуха? – хором спросили Санька и Альшоль.

– Не знаю, какая у вас здесь старуха! Великанша в свадебном платье. Где она?

– А-а! Это не старуха, – сказала Санька. – Это просто привидение.

– Ладно. Привидение – так привидение. Где оно? – маме было уже все равно.

– Наверное, вечером придет, – сказала Санька.

– Вряд ли, – засомневался Альшоль. – Может и не прийти.

– Пойдемте! – Мама твердым шагом направилась на кухню.

Она с некоторым удивлением обошла свисающую с антресолей лестницу, но ничего не спросила.

Приведя Саньку с Альшолем на кухню, мама усадила их у стола, сама уселась напротив, поставила локти на стол, сомкнув пальцы рук, и потребовала:

– Рассказывайте!

Санька и Альшоль, торопясь и перебивая друг друга, принялись рассказывать все с самого начала: как Альшоль вернулся на Землю с Фассии, как устроился жить в телефонной будке, потом познакомился с участковым Мулдугалиевым и Санькой… От мамы утаили только ночное путешествие к скрытникам. Санька справедливо решила, что для мамы это слишком.

Однако для мамы и все остальное было слишком.

– Ладно. Помолчи, Саша! Я к вам обращаюсь, – повернулась она к Альшолю. – Саша – ребенок, фантазии у нее хоть отбавляй. Но вы-то – взрослый человек. Уже старик…

– Он не старик! – возразила Санька. – Это так кажется!

– Как вы могли всерьез принять весь этот бред? – продолжала мама, не обращая на Саньку внимания. – Вы либо сумасшедший, либо жулик!

– Он исландец, – сказала Саша.

• Предыдущая
• 12/21
• Следующая