Странники в ночи - Быстров Андрей - Страница 20

16

ПОЛИНЕЗИЯ

ОСТРОВ КАЛИ-БОА

1615 ГОД

Барабаны рокотали вдалеке, низко, на грани слышимого звука. Их мерные удары легко проникали сквозь стены хижины из пальмовых листьев, где Агирре лежал на плетеном из лиан подобии кровати. Это импровизированное ложе соорудил он сам, своими руками построил и хижину. Он научился многим простым и необходимым здесь вещам за годы жизни в племени боа-ран.

За пальмовой завесой, прикрывающей вход в хижину, возникла человеческая фигура. Листья раздвинулись, и к Агирре шагнул Лами-боа, титул которого можно было примерно перевести с туземного наречия как "верховный шаман" или "правитель всех колдунов".

Агирре пружинисто вскочил на ноги (несмотря на жару, он был в белой полотняной рубашке и черных суконных штанах из привезенного на корабле богатого гардероба) и приветствовал колдуна сложным ритуальным жестом. Во время ответного приветствия он невольно залюбовался пестрым одеянием высокого и статного чернокожего шамана.

- Надеюсь, вы хорошо отдохнули, дон Альваро, - произнес Лами-боа на безупречном испанском. - Обряд посвящения начнется с заходом солнца.

Не поверив своим ушам, Агирре вытаращился на колдуна в полнейшем изумлении.

- Ты говоришь по-испански! - воскликнул он. - Так зачем ты скрывал это столько лет?! Неужели только для того, чтобы я выучил ваш язык? Да я бы выучил быстрее, если бы ты мне помог...

По лицу шамана с толстыми губами и приплюснутым носом пронеслась мимическая тень снисходительной усмешки.

- Так же свободно, как по-испански, - сказал он, - я говорю по-английски, по-французски и по-португальски, не считая полутора десятков полинезийских наречий.

Агирре сел на обрезок древесного ствола, заменяющий табурет, ладонью взъерошил волосы.

- Кажется, я не понимаю, - произнес он.

- Конечно, дон Альваро... Потому я и пришел перед обрядом. Настало время узнать и понять - для вас. Для других это время не всегда настает.

- Для других?

Шаман снова едва заметно усмехнулся.

- Пойдемте со мной.

Они покинули хижину и направились вглубь острова, минуя деревню. Барабаны за густым лесом продолжали глухо ворчать - сменяя друг друга, воины-ихоло колотили в них весь день перед обрядом Кали-донго, призывая всесильных духов тьмы. Лами-боа вел Агирре полузаросшими тропами, где в мертвых сухих кустарниках шуршали отвратительные и опасные насекомые, внешне напоминающие скорпионов - их называли рогно-кали, подчеркивая их родство с высшим духом острова. Где-то на середине дороги, когда вершина невысокой горы уже отчетливо виднелась над деревьями, Агирре догадался о цели пути, и угаданная цель удивила его едва ли не сильнее испанского языка шамана. "К этой горе нельзя приближаться, - мелькнуло у него, - табу, наложенное предками Лами-боа..."

Словно разделив невысказанную мысль Агирре, колдун оглянулся с широкой улыбкой.

- Вы вспомнили о табу? - иронично поинтересовался он. - Пустяки, дон Альваро. Предки не обидятся, если мы с вами нарушим запрет. Правила хороши тогда, когда есть кому их преступить, разве нет?

Агирре пожал плечами и последовал за своим провожатым.

Западный склон горы, скрытый от посторонних взглядов зеленой стеной зарослей, представлял собой отвесную скалу. Лами-боа подошел к ней, вытащил круглый камень у подножия, просунул руку в отверстие. Часть скалы с противным скрежетом отъехала в сторону, открывая наклонный коридор за проходом неправильной формы.

- Прошу вас, дон Альваро, - молвил колдун.

Вытащив из набедренной корзинки кремень и кресало (европейское изобретение, очевидно, завезенное кем-то из путешественников), Лами-боа высек огонь и зажег сухую ветку. С этим факелом он двинулся по коридору, пропустив Агирре вперед.

Пол круто понижался. Короткий коридор привел в обширную пещеру, расположенную много ниже входа - видимо, естественного происхождения, хотя стены хранили следы обработки грубыми орудиями. От догорающей ветки Лами-боа зажег свечи в многочисленных канделябрах, и в пещере стало светло, как днем.

- Смотрите, - сказал Лами-боа.

Агирре увидел европейскую мебель - стол с письменными принадлежностями, бюро, секретер, удобные стулья и кресла. Но не эта мебель поразила его - в конце концов, её можно было выменять у капитанов появляющихся здесь иногда кораблей - а книги, книги, сплошные ряды книг от неровного пола до сводчатого потолка.

Храня каменную невозмутимость, колдун внимательно наблюдал за реакцией Агирре. Она проявлялась в том, что гость Лами-боа сел на стул и выжидательно уставился на хозяина.

- Как видите, дон Альваро, - Лами-боа устроился в кресле напротив Агирре, - нас посещают не только невежественные моряки и бродячие морские торговцы. Немало выдающихся людей усаживалось на тот самый стул, где сейчас сидите вы... Я мог бы назвать громкие, весьма громкие имена. Многие из них навещают меня, привозят книги... Не часто, они очень заняты, но случается. Посмотрите на мою библиотеку - здесь собран цвет мировой философской мысли, начиная с Аристотеля и Платона. Вот Пико делла Мирандола, достойный апологет аверроистов падуанской школы... Вот его непримиримый немецкий оппонент Альберт Великий, вот Франциск из Мейронн, Фома Аквинский, Роджер Бэкон, вот Никколо Маккиавелли, вот "Похвала глупости" Эразма Роттердамского, вот Мишель Монтень... А вот и сам Ибн Рушд Абу Вали, сиречь Аверроэс. Я провел немало времени в любопытных ученых беседах о его перипатетике и аподейктических толкованиях...

- Невероятно, - вырвалось у Агирре. - Да ты... Вы могли бы занять кафедру философии в любом из европейских университетов.

- Едва ли, - небрежно ответил шаман, - и дело тут не только в цвете моей кожи. Я иначе мыслю, дон Альваро. Я не говорю, что пошел дальше всех этих блестящих умов, совсем нет. Просто это другая система мышления, принципиально иная... Что, однако, не мешает мне включить в свою орбиту достижения авторов этих замечательных трудов.

- Невероятно, - повторил Агирре, пожирая глазами сотни золоченых переплетов. - И все же, зачем...

- А, зачем я привел вас сюда? Да потому, что вы будете посвящены.

- Я думал, посвящение в магию не предполагает...

- Магия, - прервал его колдун с пренебрежительным жестом. - Это только слово. Называйте это магией, или сантерией, или брохейрией, или культом вуду - что изменится? Важно проникнуть внутрь. Если вы считаете, что магия - лишь темные заклинания да изготовление живых мертвецов...

- Я так не считаю.

- Понятно, это фигура речи, хотя для посвященных возможно и такое... Некоторая часть новейшей европейской философии, дон Альваро, очень небольшая её часть, и китайское Дао, и медитация тибетских монахов, и современные естественные науки - все это суть элементы единого мирового Знания, разрозненные, расколотые, нередко противоречащие один другому. А то, что вам угодно называть магией, объединяет и гармонизирует их, добавляет новое, по видимости противоположное, и наделяет способностью управлять... Многие из тех, кто бывал здесь, добивались посвящения, да немногие его удостоились. Страшная сила, сосредоточенная в руках посвященного, требует мудрости и осторожности, она не только открывает путь к могуществу, но и налагает ограничения. Десять лет я наблюдал за вами, и лишь недавно решился открыть вам одну из глубинных тайн посвящения. Вы установите прямую связь с Империей Эго...

- Как! - вскричал Агирре. - Вам известно об Империи!

- Ну, разумеется.

- Кто... Кто рассказал вам о ней? Впервые - кто?

- Один из магов четвертой ступени. Я не могу назвать его имя... А почему это вас так взволновало?

Агирре собрался с духом, чтобы задать следующий вопрос.

- А имя Марко Кассиуса... Это имя вы когда-нибудь слышали?

Ни один мускул не дрогнул на лице колдуна.

- Нет. Кто это?

- Неважно. Так... Один алхимик.

- И он упоминал об Империи Эго? Может быть... Я ведь знаю не всех. Существуют люди - если их можно назвать людьми - неизмеримо более могущественные, чем я, чем станете вы... Почти безгранично могущественные. И мы можем узнать о них, только если они сами того захотят.