Остров Романтики (Стихотворения) - Асадов Эдуард Аркадьевич - Страница 8

Да что там студент! Академик, доктор,

Придя на важный доклад с утра,

Услышав: – Ни пуха и ни пера! —

Сказал аспирантке: – Идите к черту!

Артистка, народная, в сорок лет,

Текст роли выронив неосмотрительно,

Уселась в ужасе на паркет,

Роль под себя подложив предварительно.

Такая примета: наплюй на чин,

На возраст и званье! Коль роль упала —

Сядь и припомни трех лысых мужчин,

Не то обязательно жди провала.

Приметы повсюду. Просто беда.

– Куда ты идешь? – я спросил у знакомой.

– Тьфу! Ну зачем ты спросил «куда»?

Знала бы, лучше б осталась дома!

Однажды на час до выхода в море

На крейсер к старпому пришла жена

И тем всю команду повергла в горе:

На судне – женщина! Все. Хана!

И после, едва не порвав тельняшки,

Хлопцы отчаянно и упрямо

Драили палубу, дверь, медяшку —

Все, к чему прикасалась дама.

И скажем, отнюдь не открыв секрета,

Что множество самых серьезных людей

На счастье хранят амулеты-приметы:

Пуговку, слоника или монету —

Тысячи всяческих мелочей.

Зачем мы храним их? Никто не знает.

А может, и вправду тут есть секрет?

Уверенность, что ли, они вселяют

Иль в чем-то ответственность с нас снимают

Вот эти десятки смешных примет?

Пришла, к примеру, «счастливая» дата

И мимо не кинулся черный кот,

То как-то спокойней идешь куда-то

И вроде веришь, что повезет…

Похвалишь что-нибудь горячо

И слышишь: – Смотри, не вышло бы сглазу!

Плюнь трижды скорее через плечо! —

И ты плюешь, как верблюд, три раза.

Что ж, пусть в чем-то наши надежды множат

Приметы – загадочная игра.

И хоть мы не очень в них верим, а все же,

Чтоб каждый ваш день был счастливо прожит,

Ни пуха вам, люди, и ни пера!

1969

Он ей восхищенно цветы дарил,

Она – с усмешкою принимала.

Он о любви ей своей твердил,

Она – снисходительно разрешала.

Вот так и встречались: огонь и лед.

Она всему улыбалась свету,

Его же почти не брала в расчет:

Скажет: приду! А сама не придет.

Он к ней, а любимой и дома нету…

Он пробовал все: и слова и ласки,

И вновь за букетом дарил букет.

Но все понапрасну: держась по-царски,

Она лишь смеялась ему в ответ.

И вдруг – как включили обратный ход:

«Царица», забыв про свою корону,

То письма ему сердитые шлет,

То требует вечером к телефону.

Но что за причина сердечной вьюги?..

Ответ до смешного, увы, простой.

Он взял и сказал: – Ну и шут с тобой! —

И ходит с цветами к ее подруге.

1970

– Прости меня, – промолвила она, —

Но ты меня немного обижаешь,

Все время вот целуешь, обнимаешь,

Как будто я иначе не нужна!

Он покраснел: – Ну, да… Но если любишь?

Ведь сердце же колотится в груди!

Как усидеть?

– А ты вот усиди!

Не то все сам немедленно погубишь.

Нельзя, чтоб в чувствах появилась трещина.

Вы все, мужчины, низменны навек!

Пойми: перед тобою человек,

А ты во мне все время видишь женщину.

Я о таком на свете понаслышана,

Что ты со мной и спорить не берись!

– Ну, хорошо… Я понял… Не сердись…

Пускай все будет тихо и возвышенно.

И впрямь, отныне – ни обид, ни ссор.

Бежали дни и назначались встречи.

Он стал почти ручным и каждый вечер

Вел умный и красивый разговор.

Она же, хоть и счастлива была,

Но постепенно словно бы темнела.

Все реже улыбалась, похудела

И вдруг (совсем немыслимое дело!)

Взяла и на свиданье не пришла…

Он позвонил: – В чем дело? Почему?

– Ах, почему? Спасибо за беседы!

А я не тумба! Хватит! Не приеду! —

Она сквозь слезы крикнула ему.

– Ведь это же издевка и тоска!

Скажи, какой красноречивый книжник!

Я, как ни странно, женщина пока,

А ты… а ты… бесчувственный булыжник!

1970

Как мне тебе понравиться?

Стать мрачным и непонятным?

А может быть, вдруг прославиться

Поступком невероятным?

Или вдруг стать мятежным,

Порывистым и упрямым?

А может быть, нежным-нежным

И ласковым самым-самым?..

А то вдруг лукаво-мглистым,

Сплетающим ловко сети?

Иль простодушно-чистым,

Доверчивым, словно дети?

Иль стать искушенным в жизни,

Солидным и мудрым очень,

Так, словно бы между прочим,

Роняющим афоризмы?

Разгневать тебя мне, что ли,

Поссорясь с тобой всерьез?

Иль рассмешить до колик,

До радостно-глупых слез?

Богатым прийти иль бедным,

С подарками или без?

Словом ли вдруг хвалебным

Поднять тебя до небес?

Что делать? Куда направиться:

К другу или врагу?

Откуда решенье явится?

Как мне тебе понравиться,

Понять уже не могу!

А ты даже будто рада

Терзать меня, как юнца.

Но только любовь не надо

Испытывать до конца.

Запомни мое пророчество:

Когда-нибудь, как во сне,

Страдая от одиночества,

Ты снова придешь ко мне.

И, бросивши спесь красавицы,

Скажешь: – Встречай, чудак!

Я с сердцем не в силах справиться.

Ну, как мне тебе понравиться? —

А я улыбнусь: – Никак!..

1970

Ты загадочно в зеркале отражаешься,

Чуть качаешь хорошенькой головой,

Ты сейчас на свиданье со мной собираешься,

Все улыбки и стрелы готовя в бой.

А свиданья и вправду у нас как бой,

То капризы, то споры при каждой встрече,

И в душе уж не то чтобы соловьи —

Но порой даже зяблики не щебечут.

За горячность мою, за сердечный свет,

Ты мне, словно в насмешку, всегда в награду

Каждым жестом своим говоришь – не надо!

Каждым словом своим отвечаешь – нет!

Только радость, наверное, никогда

На сплошных отрицаниях жить не может.

Ей нужны, как живительная вода,

Только «да», понимаешь, одни только «да».

Ну и щедрость души, вероятно, тоже.

А не то постоит она, подождет

И промолвит: – Да стоит ли ждать напрасно?! —

А потом безнадежно рукой махнет

И добавит: – Да ну их, глупцов несчастных!

А без радости сразу всему конец!

А без радости в жизни какая сладость?