Любимец - Булычев Кир - Страница 36

• Предыдущая
• 36/72
• Следующая

В стене туннеля Ирка углядела нишу.

– Сюда! – приказала она.

Ниша была неглубокой, около метра, к ней вели ступеньки, внутри была запертая дверь.

– Теперь молчи.

Мы вжались в нишу, надеясь, что нас не увидят. Дрезина с преследователями приближалась. Я не знал, что такое дрезина, но мог догадаться, что это какой-то автомобиль для поездок под землей.

Яркий свет прожектора конусом тянулся вперед, освещая туннель, ржавые рельсы, шпалы, скрытые водой, скользкие стены, потеки воды, тонкие струйки, льющиеся кое-где сверху…

– Заметят, черт возьми! – прошептала Ирка. – Они эти туннели не хуже нас знают. И наши опоздали!

Как бы в ответ на ее жалобу с противоположной стороны туннеля тоже донесся постук колес, и встречный прожектор, не такой, правда, яркий, добавил света в туннеле. Лучи прожекторов столкнулись, и обе дрезины начали тормозить – визг тормозов был так ужасен, что я постарался еще глубже забраться в нишу. Ирка высунула нос наружу и тихо ругалась. Я даже не подозревал, что девушка может знать такие слова.

Я понимал, что пассажиры обеих дрезин были ослеплены встречными прожекторами и обе стороны не готовы к стычке.

Дрезины столкнулись, так и не успев окончательно затормозить.

Практически перед самой нишей.

Раздались крики, ругательства, зазвенели мечи, раздался выстрел, еще один – вспышки выстрелов на мгновения освещали туннель, столкнувшиеся платформы, которые, оказывается, и звались дрезинами, и людей, прятавшихся за дрезины от пуль.

– Эх, пушки нет! – сказала Ирка.

– Я пойду? – сказал я. Хотя и не представлял, что могу сделать в мокром туннеле.

– Дурак, – сказала Ирка. – Тебя сразу пристрелят. Это же не бой гладиаторов. Без тебя обойдутся.

Бой у наших ног продолжался – порой пули ударялись в край ниши, и тогда я пытался затащить Ирку поглубже. Она была права – человек с мечом, оказавшийся между двух огней, будет подстрелен, как индюк.

Выстрелы гулко звучали в туннеле. Кого-то ранило, и он принялся завывать, кто-то охнул, слышно было, как, расплескав, воду, скопившуюся между рельсами, туда рухнуло тело. Все это заняло секунды – пули стучали по металлу дрезин…

И неожиданно для меня от дрезины с ментами послышался голос:

– Хватит! Расходимся.

– Добро, – ответил человек от другой дрезины. – Откатывай назад.

– А стрелять не будете?

– А вы не будете?

– Мы не будем.

– Ну, смотрите!

– Давай, давай, поспешай.

Стрельба прекратилась. В свете прожекторов было видно, как обе враждующие группы взбираются на свои дрезины.

Заревели моторы дрезин, и обе, все еще соединенные лучами прожекторов, покатились назад. Казалось, они старались разделиться, оборвать светящуюся нить.

– Ну вот и обошлось, – сказала Ирка. – А я думала, что не обойдется. Счастливый ты, Тим.

Я удивился – меня давно уже никто не звал Тимом.

Я был Ланселотом.

– Меня Ланселотом в школе зовут, – сказал я. – Я под этим именем в боях выступал.

– Ланселот?

– Это был древний отважный рыцарь, – сказал я. – Он защищал обиженных и боролся со злыми волшебниками.

– Хорошо, пускай будет Ланселот, – согласилась Ирка.

Стук колес обеих дрезин затихал в глубине.

– Подождем, – сказала Ирка. – Сейчас наши вернутся. Чего менты тебя искали?

– Наверное, потому, что я убил спонсора.

Ирка ответила не сразу. Видно, решила, что ослышалась.

– Ты? Жабу убил?

– Он раздавил моего товарища, – сказал я, оправдываясь.

– А о других ты подумал?

– Так я виноват, а не другие.

– Не знаю, – сказала Ирка, спрыгивая на рельсы, – спонсоры жутко злые. Они могут заложников взять. Был такой случай, еще до тебя одного спонсора нашли мертвым. Это не в Москве было, а в Твери. Тогда они набрали заложников – человек двести – и всех расстреляли.

– Он хотел меня убить, – сказал я. – Что же было делать?

– Бежать, – сказала Ирка. – Мы должны бежать и прятаться. Мы пока слабые, и нас мало.

– Я не люблю бегать, – сказал я.

– Но пока что только этим и занимаешься! – Ирка безжалостно засмеялась.

Стук колес приближался.

За-нами возвращалась дрезина.

Путешествие на дрезине показалось мне очень долгим. Может, потому, что меня подавляла и удручала бесконечность этих туннелей, страшная гулкая темнота редких, едва освещенных мраморных станций и сознание того, что все виденное мной – лишь малая часть подземного города, частично затопленного, частично разрушенного, но в большей своей части сохранившегося.

Этого я, конечно, тогда не знал, но масштабы подземного города мог ощутить, не подозревая еще, что эти подземелья не раз еще дадут мне приют.

У дрезины был бензиновый мотор, но так как с топливом было плохо, большую часть пути мы ехали, пользуясь мускульной силой, качая рычаги, соединенные с колесами, – как бы тащили сами себя за уши.

В основном в этой части подземного мира рельсы сохранились прилично – только в одном месте пришлось остановиться перед уходящим вперед озером, на краю которого рельсы обрывались. Два человека спрыгнули с дрезины и вытащили из воды отрезок рельса – оказывается, его нарочно убирали, чтобы остановить милиционеров, ловивших жителей подземелья.

Разговаривали на дрезине мало – спешили доставить раненого к своим. Ирка кое-как перевязала его в темноте, на ходу, но рана, видно, была серьезной, и раненый стонал.

От темноты и однообразной тряски я задремал. Меня растолкала Ирка.

– Пора, – сказала она. – Приехали.

Замедляя ход, дрезина выехала из туннеля в невероятных размеров дворец, освещенный слабо и таинственно.

Непонятным для меня образом туда поступало электричество.

Дрезина затормозила у платформы, раненого понесли на руках к низкой двери у начала платформы, а я вышел в зал, о подобном которому мог лишь мечтать какой-нибудь древний король. Могучие, но легкие колонны, расширяясь, вливались в своды потолка, и они были подобны могучим дубам в лесу – лишь вместо неба я увидел мозаичные картины, очевидно, изображавшие исторические сцены.

В одном конце зала начиналась и вела наверх широкая дворцовая лестница – по ней Ирка и повела меня. Через тридцать ступеней мы оказались в другом зале меньшего размера. Здесь Ирка оставила меня, велев ее дожидаться.

Я присел на корточки у стены и положил свой меч на каменный отшлифованный пол, стараясь не шуметь – такая торжественная тишина царила в том дворце.

Ждал я недолго. Нельзя сказать, что дворец был совершенно пустынным. Я слышал, как подъехала еще одна дрезина и по лестнице взбежали три тепло одетых человека, не обратившие на меня внимания. Затем по крутой узкой тройной лестнице вниз сбежал милиционер без фуражки, прижимавший ко лбу окровавленный платок.

Меня клонило в сон, но, как назло, стоило мне смежить веки, как сразу перед глазами вставала громада спонсора, достающего пистолет, чтобы меня убить. Я снова кидался на него с мечом и просыпался…

Я не знаю, сколько прошло времени, прежде чем меня растолкала перепуганная Ирка.

– Вставай! – закричала она. – Ты что, с ума сошел? Ты что наделал?

– Я? Я ничего…

– Ты столько людей подставил!

– Да ты скажи толком!

– Сейчас скажу, сейчас скажу, сейчас узнаешь! – Голос ее звучал угрожающе.

Она втащила меня в дверь, за которой был белый коридор. В конце его стоял вооруженный автоматом человек в кожаном костюме. Ирка не стала отвечать на его вопрос, оттолкнула его, и мы оказались в комнате.

В креслах вокруг низкого овального стола, на котором стояли бутылки и стаканы, расположились Маркиза, надсмотрщик Хенрик и незнакомый мне клоун, похожий на Ахмета. Ирка остановилась в дверях, не отпуская моей руки.

– Он ничего не понимает, – сказала она решительно. – Он совершенный и законченный идиот.

– Погоди, не все сразу. – Маркиза, не вставая с кресла – в кресле она была куда больше похожа на красивую женщину, – протянула мне руку с очень длинными пальцами. – Положи на пол свой меч. Садись, любимец. И расскажи сначала, что ты натворил на стадионе.

• Предыдущая
• 36/72
• Следующая