Хрустальная сосна - Улин Виктор Викторович - Страница 79

Неожиданно из-за шкафа появилась Виолетта. Странное дело — я был уверен, что ее давно уже нет, она никогда не задерживалась до конца дня, всегда находя важнейшие предлоги для более раннего ухода с работы.

— Евгений Александрович, — сказала она, подойдя ко мне. — Наверное, по домам пора.

Очнувшись, я кивнул и поднялся. В руках ее была шуба и как-то само собой вышло, что я помог ей одеться, и даже поправил сзади воротник, как всегда делал, когда подавал пальто Инне… Пока я собирался, Виолетта возилась за шкафом, и вышли комнаты мы вместе. Заперли дверь, а внизу на проходной столкнулись с заядлой сплетницей Семеновой из соседнего сектора. Увидев нас вдвоем, она разинула рот — но ничего не сказала.

На обледенелых ступенях институтского крыльца Виолетта поскользнулась в своих модных сапогах и взяла меня под руку, предварительно спросив разрешения. В этом не было ничего особенного — но я подумал о Семеновой и мне на миг стало так смешно, что я даже забыл свои невеселые размышления.

— Евгений Александрович, — сказала наконец она. — Вы чувствуете, что этот тип хочет вас выжить?

— Какой? — спросил я, хотя прекрасно понял, о ком идет речь.

— Наш несравненный Илья Петрович. Сам сидит, ни черта не делает. А других выживает.

Я знал, что по отношению к начальнику Виолетта испытывает нечто вроде сладкой ненависти. И он отвечает взаимностью, только поделать ничего не может, поскольку только в нашем секторе имелась свободная штатная единица, на которую усадили Виолетту, необходимую всему институту как единственный технический переводчик. Я понял, что сейчас она видит во мне потенциального союзника и пытается втянуть в свой блок. То есть блока пока нет. Есть лишь одна тихо враждующая женщина. Если нас станет двое, то это окажется уже в два раза больше.

Но ни в какие блоки я вступать не хотел Мне было достаточно приключений с рукой. Пока, во всяком случае. Поэтому я лишь усмехнулся:

— На все воля божья, Виолетта Алексеевна. И к тому же ничего особенного он не сказал. Просто задал один не вполне тактичный вопрос, вот и все. Может, и впрямь кто-то слух пустил…

— Может, может, — легко согласилась Виолетта; она была умна и сразу поняла, что я не созрел, но в сочувствующие гожусь. — Одно только вам скажу: если захочет, он вас выживет. Потому что теперь вы ему как чертежник не нужны.

— Ну уж дудки, — против желания вскипел я. — Уволить он меня по КЗОТу не сможет! Если пойдет на принцип, я все переверну, на уши поставлю и узлом завяжу, до суда доведу — но докажу что потерял работоспособность по вине администрации, пославшей меня на сельхозработы, где отсутствовали условия охраны труда. И тогда они у меня попляшут…

— Ох, Женя… То есть простите, Евгений Александрович, — вздохнула она и поправила мне шарф. — Не все так просто, как кажется вашему честному взгляду на мир. Поверьте мне, я хоть и кажусь не старой, но работаю не один десяток лет. До суда не дойдет. Илья выживет вас просто так. Тихо и аккуратно. Создаст невыносимые условия, и вы сами с радостью убежите, даже на меньшую зарплату — хотя меньше найти трудно…

Я молчал. Виолетта прямо говорила те слова, которые пока смутно роились в моей голове, не приняв оформленный образ.

— Вас выживет и на ваше место возьмет кого-нибудь другого, кто бы ему чертил. Такого квалифицированного инженера, умеющего быстро, точно и грамотно работать с чертежами, у нас в секторе больше нет…

— Ну, вы мне льстите, — вставил я, хотя мне было приятно слышать похвалу.

Хотя похвала эта относилась по сути и не ко мне, а к тому Евгению Воронцову который существовал до отъезда в колхоз… Но все-таки было приятно.

— Мироненко делает собственный проект, но как технолог он нуль. К тому же на Илюшу работать просто не будет. Эти два полудурка… Я поразился, как уничижительно аттестовала она ни в чем не повинных Витька и Саню.

— Эти два полудурка — мальчики на побегушках, хоть практически ваши ровесники. Способны лишь на то, чтобы прямую линию провести между двумя указанными точками, не больше. Основной работник у него вы. И не пытайтесь меня перебить, я знаю, что говорю. Теперь — извините за прямоту, но факт есть факт — чертить вы не сможете. И он от вас избавится.

Мне было удивительно слышать, как Виолетта, сидящая за своим шкафом и не имеющая никакого фактического отношения к делам сектора, может так точно все раскладывать по полочкам. Я словно увидел картину со стороны. И она показалась мне неприглядной.

— Вот, Евгений Александрович, — с улыбкой сказала она. — Можете мне не верить, но я вас уважаю, сочувствую и искренне желаю добра. И мой вам совет — подбирайте новое место работы Чтобы когда Илья вас начнет дожимать, было куда уйти…

Окружающие человека предметы имели свою одушевленную сущность. И боялись хозяина, потому слушались и повиновались. Но стоило хозяину попасть в беду, как все резко выходило из повиновения — я слышал или читал где-то об этом. Но только сейчас осознал на себе. Обычно наш дом все находился в идеальном порядке с технической точки зрения. Я вообще терпеть не мог квартир, где сочится ржавая вода из неплотных соединений или заедает выключатель в прихожей. В доме все должно работать, как часы. Пока я оставался нормальным человеком, так и было.

Теперь же послушные предметы сорвались с цепи. Я раньше не замечал, сколько времени регулярно трачу на поддержание дома в рабочем состоянии. Из-за травмы я ни к чему не притрагивался без малого полгода — и все начало валиться, Причем как-то сразу и везде одновременно.

Первым проявил себя горячий кран на кухне. Перестал держать, причем, судя по внешним признакам, не из-за изношенной прокладки, а сорвалась резьба на самом штреке: в принципе его можно было закрыть, но стоило по неосторожности сделать лишних четверть оборота, как кран соскакивал и вода снова била плотной струей. Я давно это заметил. Но старался не думать, как буду левой рукой чинить кран. Конечно, я мог позвать на подмогу дядю Костю. Или даже пригласить — как большинство неумелых мужчин — сантехника из ЖЭКа. Но тревожить лишний раз соседа мне было совестно. А слесарь не входил в мои планы: став инвалидом, я заметил, что денег стало гораздо меньше, чем прежде. Ведь я ничего не готовил дома сам, предпочитал питаться в с столовых или покупать консервы. К тому же много забирала водка, жить без которой я теперь уже не мог. И выделять из своих скудных средств непредвиденные расходы мне не хотелось. Я подозревал, что они могут понадобиться мне в более серьезном случае.

Некоторое время я обходился тем, что заворачивал кран с чрезмерной осторожностью. Наконец его стало невозможно закрыть вообще. В один из пустых субботних вечеров мерный стук падающих капель вывел меня из себя. И я понял, что мне придется-таки заниматься ремонтом.

Я перекрыл квартирную магистраль: переехав сюда с Инной, я сразу не пожалел бутылки водопроводчику, и он врезал мне проходной вентиль в ответвление стояка, — и принялся за кран.

Головку я отвернул разводным ключом, левой рукой и без особого труда. Снял барашек и вынул нутро. Штрек и прокладка оказались в исправности — резьба сорвалась в самом корпусе. Это, конечно, было хуже, поскольку сточенный штрек можно нарастить, подложив шайбу, а с таким дефектом уже ничего не сделать. Но под ванной у меня давно хранился ящик с водопроводной арматурой, которую я годами терпеливо собирал по помойкам и свалкам металлолома, не надеясь, что необходимую деталь можно купить в хозтоварах. Найдя подходящую, почти новую никелированную головку, я ввинтил туда старый штрек. Собирать кран одной рукой было, конечно, труднее, чем разбирать. Но все-таки я справился, и вся операция заняла чуть больше получаса. Я пустил воду — все вернулось в норму.

Я был доволен: в борьбе с краном победил я. Следующей взбесилась дверца книжного шкафа, которая упала мне на ногу. Я осмотрел древесностружечный торец — дырки для шурупов разболтались, и консервативными средствами петлю было уже не закрепить. Я развел эпоксидную смолу и натолкал ее в отверстия вместе с кусочками ваты. Через сутки образовалась крепкая масса, напоминающая текстолит, винты вошли, нарезав новую резьбу, и дверца вернулась на место.