Хрустальная сосна - Улин Виктор Викторович - Страница 96

Нам так понравилось иллюзорное наслаждение, что, занимаясь сексом в обычной позе, я иногда выходил из нее уже почти у точки, и быстро переворачивался, и мы завершали дело другим способом. А иногда и не завершали, а насытившись вкусом друг друга, снова менялись местами, и я опять входил — точнее, влетал — в Вику по-настоящему, чтобы потом опять разъединиться и перевернуться, и один бог мог предугадать, в каком положении нас застигнет вершина… Потом, когда Вика уходила, или вообще на другой день, я вспоминал сексуальные эксперименты со смешанным чувством страха и запоздалого стыда. В мыслях это было ужасным, непристойным и совершенно недопустимым. Как никогда мною не виданные, но тем не менее существующие на свете порнографические фильмы. Я никогда никого не посвящал в свои малочисленные сексуальные победы. Но если бы сейчас вздумал рассказать, или записать кое-что в дневник — который я, хоть неловко в том признаться, вел до десятого класса под давлением мамы, утверждавшей, что любой образованный человек обязан ежедневно записывать самые важные события в особую тетрадку — то… То получилось бы нечто более крутое, чем разрозненные, отпечатанные на машинке безграмотные порнографические записки, которые в мои студенческие годы тайно ходили по рукам. Но стоило увидеть Вику, как ничто уже не казалось постыдным, лишним или непристойным. Потому что абсолютно всему было место в наших безграничных сексуальных отношениях. Они сексом, возведенным в абсолют существования, ставшим самоцелью жизни. Каковым, судя по всему, он уже давно сделался для Вики.

Я чувствовал, что закрываясь в квартире с нею и сбрасывая одежду, освобождаюсь от рамок интеллектуальной цивилизации и превращаюсь в животное. В лучшем смысле этого слова — в организм, не обремененный сознанием, а стремящийся к удовлетворению простейших, самых сильных желаний.

И всегда удивляло, что расставшись с Викой, снова одевшись и приведя себя в обычный вид, я возвращался к человеческому облику. Мог идти на ВЦ, делать рутинную работу, читать книги по программированию… В глубине сознания храня воспоминания о жарких минутах и надежду на скорую встречу. И как ни странно, это мысли не мешали в работе. А, пожалуй, помогали, давая силы доживать до следующего и еще раз следующего дня.

От Вики же я был просто в восторге.

Она интересовала меня как партнерша и как женщина, и как совершенно не знакомый до сего времени экземпляр. Удивляло меня, что она отдается половому акту без оглядки, ничуть не боясь забеременеть. Вероятно, она как-то предохранялась сама; или знала, что не может иметь детей — я не спрашивал ее о деталях, потому что меня они мало интересовали.

Мне было просто хорошо с ней. А все остальное оставалось за кадром. Точнее, за краем постели

Как-то раз, трогая пальцами рыжую стрелку волос на ее животе, я наконец спросил:

— Ты что, бреешь тут?

— Да, а что — тебе не нравится?

Я не мог сказать — нравится или не нравится. — поскольку обладал нулевым опытом. И поэтому ответил честно:

— Не знаю вообще-то… Но мне кажется, меня сильнее возбуждает, когда тут много пушистых волос… Сам не знаю почему.

— Хорошо, — спокойно ответила она. — Раз тебе по-другому больше нравится, то я не буду больше брить. Они у меня там быстро отрастут. Я посмеялся над этим обещанием. Однако, когда Вика пришла ко мне в через неделю, то едва прикоснувшись в ней, я ощутил отросшую щетину, приятно покалывающую мне низ живота. Она в самом деле прекратила подбривать свои волосы.

И в самом деле, очень скоро они отрасли как следует, узкая стрелка превратилась в большой треугольник. И часто, играя с Викиным телом, я наматывал кончики этих волос себе на палец — мне почему-то ужасно нравилось, как тихо попискивает она от таких упражнений. И всякий раз, видя этот зарастающий рыжий остров, я испытывал потрясение от факта, что Вика ради меня пошла на изменение своего привычного облика. Ведь я все-таки знал, сколь важна внешность для женщины. И эта жертва казалась мне более важной, чем даже умения доставить мне удовольствие.

Удручало меня лишь то, что за все время, даже в самые подходящие дни, несмотря на все уговоры, Вика ни разу не осталась ночевать. Сначала она находила всякие предлоги, сиюминутные дела данного вечера. А потом прямо сказала, что она кошка, гуляющая сама по себе, и привыкла спать дома.

В какой-то момент у меня мелькнуло подозрение, что, быть может, Вика в самом деле замужем… Но я тут же отбросил явную глупость. После наших занятий Вика покидала меня вся распухшая и натертая, на расставленных ногах — и даже от самого наивного мужа не удалось бы скрыть этого состояния.

Но все-таки она уходила.

А мне так хотелось… Мне было просто необходимо, чтобы она осталась у меня. Возможно, даже навсегда — чтоб каждый вечер оказался насыщен лаской и приятным утомлением, и мне не приходилось бы запивать снотворное водкой, отключая сознание.

Однажды я решился и предложил Вике выйти за меня замуж. Было это спокойным июньским вечером. Мы только что совершили половой акт, и лежали, по привычке не торопились разъединиться, влажные и умиротворенные, наслаждаясь минутами последействия. Точнее, это я лежал, а Вика сидела на мне верхом, раздвинув ляжки — так рыжий треугольник ее растянулся, превратившись в квадрат. Груди, маня нацелованными до совершенно невообразимых размеров сосками, мягко висели надо мной. Влага нашей удовлетворенной страсти, лениво вытекая из нее, струилась по моему телу, даря моим ощущениям новую остроту.

Точнее сказать, особое наслаждение доставляли даже не сами ощущения, хоть и были они неимоверно приятными. Меня томил в уме осознанный факт, что вот сейчас на мне сидит непрерывно желанная женщина, которую я пару минут назад наполнил до краев, словно драгоценный сосуд. И я все это вижу. А она не спешит уйти, и липкая влага постепенно выходит, но это не страшно, ведь через некоторое время я смогу повторить все снова. И наполнить ее еще, потом еще и еще — и так до бесконечности, пока хватит сил, а их непременно должно хватить, поскольку наши тела так мощно стремились друг к другу…

Не сдержавшись, я протянул левую руку — двумя пальцами правой это было делать не очень удобно — и ухватил любимый сосок. И сказал слова, давно созревшие в моей душе:

— Вика, а знаешь что… выходи за меня замуж.

— Замуж? — искренне поразилась она. — Ты серьезно?!

— Абсолютно, — ответил я, не понимая удивления. — Правда, я еще не разведен. Но жена меня бросила, она в Америке и никогда сюда не вернется, так что формальности дело времени. Сейчас я просто предлагаю жить со мной как жена… А документы улажу как можно быстрее.

— Да не в этом дело… — поморщилась Вика. — Не в этом…

— Или ты думаешь, что я калека, и тебе со мной придется много возиться? — вдруг сообразил я. — Не думай. Я давно привык жить один и сам себя обслуживать. А что до заработков, так я сейчас осваиваю новую профессию, и буду получать со временем очень даже неплохо. И как муж…

Не дав договорить, Вика зажала мне рот влажной маленькой ладонью. Потом слезла с меня и села рядом, плотно сдвинув ноги. Она была очень хороша, моя Вика, и, забыв все, я хотел снова ею овладеть. Но она мягко надавила на меня рукой, не давая подняться.

— Подожди, Женя… Давай поговорим. Серьезно и один раз, если уж до того дошло.

— Ну давай… — вздохнул я.

— Мне очень хорошо заниматься с тобой сексом, — начала Вика.

— Мне тоже.

— Подожди, не перебивай… Я знаю, что говорю… Мне на самом деле очень хорошо с тобой в постели. Лучше, чем было когда-нибудь с кем бы то ни было из других мужчин… Было, не было — так много слов приходится говорить… но это именно так. Так, как с тобой, мне не было ни с кем. И, думаю, не будет…

— Но… — опять попытался вставить я.

— Подожди, дай мне договорить, — серьезная, Вика была неузнаваема. — Я испытываю невероятное наслаждение, занимаясь с тобой сексом. И даже просто прикасаясь к тебе. И даже наблюдая тебя… Я молчал.