Нортэнгерское аббатство - Остин Джейн - Страница 14

Кэтрин не успела и не пожелала ответить. Остальные ушли, Джон Торп пребывал в поле зренья, и она оставила всякую надежду. Впрочем, дабы не порождать впечатленья, будто она за ним наблюдает или ждет его приближенья, Кэтрин напряженно уставилась на свой веер; и едва в голове ее пронеслась самоуничижительная мысль о собственной глупости – как могла она ожидать, что в срок повстречает брата и сестру Тилни в такой толпе? – как внезапно к ней с приглашеньем на танец обратился сам г-н Тилни. Легко представить, как засияли ее глаза, с какой охотою она жестом дала понять о своем согласии и сколь блаженно трепетало ее сердце, когда шла она танцовать. Избегнуть – и, верила Кэтрин, в последнюю минуту избегнуть Джона Торпа и получить приглашенье от г-на Тилни столь вскоре после его появленья – да он будто нарочно ее искал! – мнилось ей, будто жизнь не может подарить большего счастия.

Однако едва они мирно обрели место средь танцующих, вниманье Кэтрин привлечено было Джоном Торпом, кой очутился у нее за спиною.

– Ну дела, госпожа Морлэнд! – сказал он. – Это что ж такое? А я-то думал, что сам буду с вами плясать.

– Я в недоуменьи, отчего вы думали так, ибо вы меня не приглашали.

– Вот те на, ну и шуточки у вас! Я пригласил вас, как только вошел в залу, и как раз хотел снова пригласить; оборачиваюсь – а вы уж пропали! Ну вы даете – ну и фокусы у вас! Я и пришел, только чтобы потанцовать с вами, и совершенно убежден, что мы уговорились в понедельник. Да; точно, я припоминаю, что мы уговорились, когда вы забирали свой плащ в вестибюле. Я тут всем знакомым рассказываю, что стану танцовать с самой красивой девушкой в зале; меня же на смех подымут, когда увидят, что вы танцуете с другим.

– Вовсе нет; после такого описанья они и не подумают обо мне.

– Честное слово, если не подумают, я этих болванов за дверь вышвырну. И с кем это вы пляшете? – Кэтрин удовлетворила его любопытство. – Тилни, – повторил он. – Хм-м – я с ним не знаком. Ничего себе мужчина; сложен пристойно. Ему лошадь не нужна? У меня тут один друг, Сэм Флетчер, – так он лошадь продает, подойдет кому угодно. Отменно умная животина, хорошо бегает – всего сорок гиней. Я б и сам ее прикупил с дорогой душою, у меня закон такой – всегда покупать добрую лошадь, если попадается; но мне она ни к чему, для полей не годится. Любые бы деньги отдал за хорошего гунтера. У меня сейчас три, лучших и не седлали никогда. Я бы с ними и за восемьсот гиней не расстался. Мы с Флетчером к следующему сезону хотим дом снять в Лестершире. Ч…, как неудобно на постоялом дворе жить – кошмар.

Сия фраза последней утомляла вниманье Кэтрин, ибо Торп сметен был неодолимым напором долгой череды шествующих мимо дам. Засим партнер, приблизившись к Кэтрин, сказал:

– Сей джентльмен лишил бы меня терпенья, пробудь он с вами еще хоть полминуты. Не до́лжно отвлекать от меня вниманье моей партнерши. На нынешний вечер мы уговорились о взаимном приятстве, и на сие время всем нашим приятством нам полагается дарить исключительно друг друга. Ни единая живая душа не может привлечь вниманья одного, не нарушив прав другого. Парные танцы я полагаю символом супружества. Верность и обходительность в высшей степени приличествуют обоим; а тем, кто сами предпочитают не танцовать и не жениться, не до́лжно отвлекать партнерш или жен своих соседей.

– Но сие столь разные вещи!

– …и вы полагаете, что они несопоставимы.

– Конечно, нет. Женатые люди не могут расстаться – им надлежит вместе вести хозяйство. Танцоры же стоят друг против друга в большой зале всего лишь полчаса.

– Таково ваше понятье о браке и танцах. В подобном свете, разумеется, подобье меж ними невелико; но, мнится мне, я могу представить их вам с точки зрения сходства. Вы согласитесь, что в том и другом мужчина располагает преимуществом выбора, а женщина – лишь правом на отказ; то и другое есть уговор мужчины и женщины, заключенный ко благу обоих; и, заключив сей договор, они принадлежат лишь друг другу до минуты его расторженья; долг обоих – постараться не дать другому причины сожалеть о том, что он или она не заключили договор с иным лицом; и в интересах обоих не дозволять воображенью своему грезить о достоинствах соседей или о том, что им лучше было бы связаться с кем-либо иным. С сим вы согласитесь?

– Да, конечно, если представлять их таким манером, выходит очень убедительно; и все же они совершенно различны. Я не могу смотреть на них в одном свете и считать, будто им подобают одинаковые обязательства.

– Бесспорно, в одном отношении различье имеется. В супружестве мужчине надлежит содержать женщину, а той – обустраивать дом для мужчины; он запасается, она расточает улыбки. В танцах же обязательства противоположны: от него ожидается приятство и учтивость, она же поставляет веер и лавандовую воду. Вот, по видимости, различье обязательств, кое смущает вас и понуждает счесть условья того и другого несравнимыми.

– Нет, об этом я вообще-то не подумала.

– В таком случае я решительно озадачен. Впрочем, кое-что я должен отметить. Меня весьма тревожит такое ваше отношенье. Вы вовсе отметаете сходство обязательств; надлежит ли мне из сего заключить, что представленья ваши о долге танца не столь строги, сколь сие желанно партнеру? Нет ли у меня резонов страшиться, что джентльмен, кой недавно с вами разговаривал, вернется или же любой иной джентльмен обратится к вам – и ничто не помешает вам беседовать с ними сколь угодно долго?

– Господин Торп – столь близкий друг моего брата, что я вынуждена буду говорить с ним, если он ко мне обратится; но помимо него в сей зале едва ли найдется трое молодых людей, с коими я знакома.

– И сие – единственная мне порука! Увы мне, увы!

– Сие, мне представляется, наилучшая порука; если я никого не знаю, говорить с ними мне невозможно; а кроме того, я не хочу ни с кем разговаривать.

– Вот теперь порука достойна; засим я храбро продолжу. Полагаете ли вы Бат столь же приятным, сколь сие было, когда я имел честь осведомиться об этом в прошлый раз?

– Да, весьма – даже еще лучше.

– Еще лучше! Остерегайтесь, или же вы позабудете в должный час от него устать. От него полагается уставать через полтора месяца.

– Вряд ли я устану от него, даже если пробуду здесь полгода.

– В сравненьи с Лондоном Бат лишен разнообразья, и всякий обнаруживает сие ежегодно. «Не спорю, первые полтора месяца Бат довольно мил; но затем это наиутомительнейшее место в мире». О сем поведают вам персоны всевозможных качеств, что регулярно приезжают каждой зимою, растягивают свои полтора месяца до двух с половиною или же трех, а затем отбывают, ибо не могут себе позволить задержаться.

– Ну, пускай остальные судят, как им хочется; те, кто ездит в Лондон, могут Батом пренебрегать. Однако я, кто живет в тихой провинциальной деревушке, не в силах обнаружить здесь большего единообразья, нежели у себя дома; ибо здесь целый день имеется множество забав, множество достопримечательностей и занятий, коих мне не познать там.

– Вы не любите провинцию.

– Напротив, люблю. Я прожила там всю жизнь и всегда была очень счастлива. Но провинциальная жизнь, конечно, гораздо однообразнее, чем здесь. В провинции все дни похожи друг на друга.

– Однако в провинции вы проводите время гораздо разумнее.

– Разве?

– Разве нет?

– Мне кажется, нет особой разницы.

– Здесь вы целый день ищете одних лишь забав.

– И дома тоже – просто дома я их реже нахожу. Я гуляю здесь, и там я тоже гуляю; но здесь на каждой улице множество людей, а там я могу навестить лишь госпожу Аллен.

Сие позабавило г-на Тилни чрезвычайно.

– Навестить лишь госпожу Аллен! – повторил он. – Сие – само олицетворенье умственной нищеты! Однако ныне, погрузившись в эту бездну вновь, вы найдете о чем поговорить. Вы сможете говорить о Бате и о том, чем тут занимались.

– О да! Теперь у меня не будет недостатка в предметах для беседы с госпожою Аллен или с кем угодно. Честное слово, мне кажется, возвратившись домой, я только и буду разговаривать о Бате – мне очень здесь нравится. Вот если бы приехали папа́, мама́ и все прочие – вот это было бы беспредельное счастье! Как восхитительно, что прибыл Джеймс (это мой старший брат) – да еще выяснилось, что семейство, с коим мы сблизились, – давно уже его близкие друзья. Ах! Кто может устать от Бата?