Крейсерова соната - Проханов Александр Андреевич - Страница 42

• Предыдущая
• 42/125
• Следующая

Олигархи сидели в шести мягких удобных креслах, лицом к небольшой кафедре, где из ливанского кедра был вырезан вавилонский лев. На кафедре находился министр экономики со странной фамилией Грех, которую он при знакомствах произносил с самоиронией, тут же прибавляя: «Грех первородный», – чем вызывал неизменные улыбки знакомцев.

Молодой, симпатичный, напоминавший лицом кофе со сливками, куда кинули крошку стрихнина, он выставлял на аукцион остатки государственной собственности, надеясь за счет поступлений в казну обеспечить выплаты по внешним долгам и покрыть расходы на содержание кремлевской администрации.

– Господа, – Грех, держа в руках деревянный молоток, мило и застенчиво улыбался, – на продажу выставляется государственный музей Эрмитаж… Стартовая цена – один миллиард долларов!..

– Миллиард двести!.. – перебил его алюминиевый магнат, у которого глаза от долгого созерцания белоснежных слитков приобрели цвет начищенной алюминиевой ложки.

– Миллиард двести – раз!.. – страстным голосом, напоминающим вопль псалмопевца, возопил Грех. – Миллиард двести – два!.. Миллиард двести – три!.. – Молоток гулко грохнул по кафедре, в которой зазвенели все древесные смоляные жилки. – Сделка состоялась, господа!..

– Зачем тебе Эрмитаж? – заметил никелевый магнат, чья голова при определенном освещении напоминала никелированную кастрюлю. – Ты же слабо разбираешься в живописи…

– Я подарю Эрмитаж мой любовнице Мими, которая танцует в «Мулен руж» и любит наведываться в Россию. Пусть Зимний дворец будет ее летней резиденцией, – отозвался счастливый обладатель сокровищницы русских царей, уже мечтающий, как переделает «Галерею двенадцатого года» в спальню примадонны.

– Прошу внимания, господа!.. – Грех любезно, но и требовательно прервал пикировку олигархов. – На продажу выставляется памятник древнерусской архитектуры: храм Покрова на Нерли… Стартовая цена – восемьсот миллионов долларов!..

– Миллиард!.. – буркнул бородатенький, похожий на серого козлика нефтяной олигарх, у которого язык, черно-фиолетовый, с зеленоватым оттенком, был цвета сырой нефти, которую тот пробовал на вкус, определяя содержание в ней углеводородов и серы.

– Миллиард – раз!.. – возопил Грех. – Миллиард – два!.. Миллиард – три!.. Сделка состоялась, господа!..

– Ну а тебе для чего эта груда известняка? – не унимался ироничный никелевый магнат.

– Я его распилю на куски и отправлю своему американскому другу. Он собирает храм в районе Большого каньона, где любит сниматься в ковбойских фильмах. Давно искал повод сделать ему подарок, – владелец храма «Покрова на Нерли» показал насмешнику свой фиолетово-черный язык, дыхнул бензином.

– Теперь, господа… прошу внимания… на продажу выставляется Куликово поле как возможная крупнейшая сделка при свободном обороте земель… – Грех радовался успешному течению аукциона, чувствуя себя воистину Маклером Государства Российского, как называли его в кругах западных инвесторов. – Стартовая цена – девятьсот миллионов долларов!..

– Миллиард сто!.. – раздраженно буркнул владелец металлообрабатывающих гигантов, огромного размера кавказец, похожий на белую репу с усиками. – И прошу никого не вмешиваться, если вам дорог хрупкий мир в нашем бизнес-сообществе…

– Миллиард сто – раз!.. – Грех голосил так, словно разбежался, кинулся вниз с высокого утеса и ветер доносил его истошный, предсмертный вопль. – Миллиард сто – два!.. Миллиард сто – три!.. Поздравляю вас, батонэ, – обратился он с сияющей улыбкой к кавказцу. – Не удивляйтесь, если теперь за вами закрепится прозвище Дмитрий Донской…

– Ну а тебе, Донской, на хер эта поляна, заросшая лебедой и крапивой?

Никелированный зайчик ослеплял бараньи глаза лысому, с толстенным затылком, горцу.

Тот не обижался, довольный ценой, сопоставимой с той, которую заплатил за приобретение Бородинского поля, Чудского озера с Вороньим камнем и обширных территорий под Прохоровкой в районе Курской дуги.

– Еще сам не знаю, зачем поляна… Может, отдам под полигон Бундесверу, а может, отведу под захоронение радиоактивных отходов. Мы – страна великих пространств, которые должны работать! Обмоем сделку, господа!..

Он щелкнул в воздухе огромными пальцами, как будто сломал шейку ребенку. На этот звук вышли служители в одеяниях ассирийских воинов, неся на подносах бокалы с морковным соком, выжимкой из корочек авокадо и сложным напитком из натуральных цитрусовых с шалфеем и корнем женьшеня.

Олигархи, не желая полнеть, избегали калорийной пищи, предпочитали растительные соки, лишь иногда позволяя себе чуть обжаренные муравьиные яйца.

Каждый из присутствующих взял свой любимый настой.

– К делу, господа, – прервал их вегетарианское пиршество плотоядный Грех, любитель шашлыков и крепких возлияний. Из вежливости он испил сок жимолости и теперь едва скрывал отвращение. – На продажу выставляется «авзолей Ленина, работы архитектора Щусева, вместе со своим единственным обитателем. Стартовая цена два миллиарда долларов!..

– Беру!.. Плачу три миллиарда!.. Надеюсь, наш уговор сохраняется, и никто их вас, братья по вере, не перебежит мне дорогу!.. – с угрожающим видом произнес никелевый магнат, поворачивая во все стороны свою металлическую башку, похожую на башню броневика.

– Три миллиарда – раз!.. Два!.. Три!.. Продано!.. – Грех рыдал, словно у него от груди отрывали младенца. Грохнул молотком, так что от кафедры отлетела кедровая щепка. – Поздравляю вас, владелец северных руд, с великолепным приобретением!

– Завидую всем сердцем, – произнес маленький, мохнатенький, словно паучок, олигарх, чей вид странным образом выдавал в нем владельца интернет– и телекоммуникаций, сплетающего здесь, в России, часть мировой паутины. – Если бы не слово чести, я бы перебил твою сделку… Знаю, что ты задумал, хитрец… Хочешь погрузить Мавзолей на ледокол того же названия и возить по всем портам мира, устраивая передвижную демонстрацию тела Ленина? Отличный коммерческий проект! Вершина шоу-бизнеса!

– Но ведь это опасно! – энергично возразил нефтяной магнат, рыгая „девяносто вторым“ бензином. – Мир все еще грезит революцией! Ты будешь подносить к континентам эту горящую головню, и мир опять запылает. Тебе этого не простит человечество!

– Тебе не простит и Россия! – подхватил алюминиевый олигарх, выкатывая белые металлические глаза. – Как только о твоей покупке узнают „Красные ватаги“, они тотчас атакуют наш город. Третьего для начальник охраны сообщил, что с электрических проводов на стене была снята убитая током девушка-боевик из „Красных ватаг“. Она имела при себе кремовых тортов две штуки и мою фотографию, для совершения теракта.

– Не волнуйтесь, братья по вере, – снисходительно и чуть высокомерно успокоил их никелевый владелец. – Мавзолей останется там, где его воздвиг знаменитый Щусев. Более того, я предприму капитальный ремонт сооружения, ибо в некоторых местах образовались трещины и в них поселилась трава. Я вложу дополнительные деньги в лабораторию бальзамирования и не допущу, чтобы тела коснулось тление, ибо Ленин, вы можете сколько угодно улыбаться, стоял у истоков нашего с вами благополучия. Это он обобществил всю имевшуюся в России собственность, способствовал ее непомерному увеличению, что облегчило нам ее раздел и приватизацию. Представляете, как бы долго нам пришлось бороться с мелкими собственниками, прежде чем мы отобрали бы их достояние!.. А здесь мы разрезали страну как спелый арбуз, и каждый вынул свой сочный сладкий кусок.

Довод был мощный… Никто не возражал… Все молчали… Было слышно, как повизгивает за окном певица из Верхней Вольты, прижатая к клумбе мощной тушей охранника…

Аукцион был завершен без осложнений. Хозяин дворца Роткопф приобрел Волгу в среднем течении, где располагался волжский каскад гидроэлектростанций. Царь металлообработки, тяжелый и тучный как грыжа, купил Уральский хребет, где было много разведанных запасов железной руды, сталелитейных, танковых и ракетных заводов. Лишь с продажей Чукотки вышел конфуз… Нефтяной магнат поднял страшный хай, утверждая, что Чукотка давно ему продана, а им давно перепродана Америке, где вместе с Аляской составляет район устойчивой золотодобычи…

• Предыдущая
• 42/125
• Следующая