Потому что лень(СИ) - Башун Виталий Михайлович - Страница 12
- Предыдущая
- 12/98
- Следующая
Как-то раз один восточный правитель спросил мудреца, чем по его мнению должны заниматься придворные, постоянно толпящиеся у его трона и вроде бы ничем полезным не занятые? «О, великий эмир! — ответил мудрец. — На самом деле они очень заняты с утра до вечера, ибо должны непрестанно тренировать гибкость своего позвоночника, дабы наилучшим образом славить мудрость повелителя».
Дворецкий явно придерживался рекомендаций мудреца.
Графиню увели внутрь дома, слуги выпрямились, бросили на нашу троицу короткий надменный взгляд, будто все поголовно по меньшей мере бароны, и разошлись кто куда, может быть даже работать. Мы остались наедине перед монументальной фигурой, которую я ошибочно принял за кухарку.
Худых поваров на самом деле встретить сложно, поскольку общественное мнение относится к таким с немалым подозрением — как так все время среди еды и голодный? Значит, готовит так, что в рот не возьмешь. А как иначе? Недоедающий повар — это даже не смешно. В нашем трактире на кухне все поварихи отличались статями и дородностью. Женщин ведь никто не отлучал от высокого искусства кулинарии и хотя, как правило, шеф-поварами везде работали мужчины, но нередко их ближайшими помощницами, фактически заместителями, служили представительницы прекрасного пола. Тетушку Ронду, например, побаивался даже мой отец. Помню как-то раз со стороны хозяйственного двора я услышал их яростную перепалку: «Петрушка!!! — Нет, кинза!!! — Нет, петрушка!!! — А я тебе говорю только кинза!!! — Женщина, слушать сюда-а-а… (дзинь) уй! — Амтор! Не зли, а то еще раз по башке сковородкой получишь! Я говорю кинза, значит, кинза и никакая не петрушка!!». Несмотря на крупные габариты и недюжинную силу, тетушка Ронда была добрейшей женщиной и ни один малыш не мог пройти мимо нее без того, чтобы «голодной деточке» не перепало чего-нибудь вкусненького. Может и я стал таким из-за того, что приходилось много раз на дню проходить мимо тетушки?
Женщина, сопевшая на нас сверху вниз, похожа была на тетушку Ронду только необъятными формами тела. Зато лицо — скорее, рожа, харя, мурло — не вызывало ни малейшей симпатии. Говорят, глаза — зеркало души. Кривой Крюк с его добрыми, наивными и чуть не от мира сего глазами, выглядел настоящим красавцем рядом с этим… существом.
Глаза — («ясные очи») две мелкие злобные вошки, выглядывающие из-за брустверов щек.
Нос — («носик-курносик») горбатый волнолом, кончиком своим упорно целящийся клюнуть тройной подбородок.
Губы — («губки-коралл») две ярко раскрашенные ярмарочным фигляром оладьи, безуспешно пытающиеся прикрывать огромные желтые зубы — мечту здоровенного коня-тяжеловоза.
В общем, предельно «симпатичная» особа. Хотя может я и приукрасил… то есть, наоборот, очернил добрую женщину — уж очень она мне не понравилась. Кабы знал, что встречу такую в городском дворце графа, ни за что не поехал бы в столицу и не поленился бы спорить с Маликосой до последнего.
— Значит, так, олухи деревенские. Слушать меня внимательно. Второй раз вместо меня розги будут вбивать в вас понимание простейшего этикета. Повторять не буду. Первое, никаких имен. Вам знать их незачем. Всем говорите «уважаемый господин», старшему охраннику и старшим слугам — «многоуважаемый господин». Я для вас «почтеннейшая госпожа экономка». Мой муж, дворецкий, «многопочтеннейший господин дворецкий». К нашей госпоже обращаться: «ваше сиятельство». Глаз на госпожу не поднимать, говорить, только когда разрешат. Ясно?! Теперь как будут называть вас. Ваши имена никому не интересны. Будете откликаться на те клички, что я вам дам.
Экономка несколько раз всхрапнула и всхрюкнула. Это смех у нее такой, понял я.
— Вот ты кто? — она ткнула пальцем в Нашку.
— Меня зовут Нашка. Я — горничная у госпожи.
— Никакая ты не Нашка и не горничная теперь, дура деревенская. Младшей поломойкой будешь. А звать тебя будут, — она снова совершенно по лошадиному всхрапнула, — так и будут: Дура Деревенская. Поняла?!
— Но как же… — растерянно залепетала Нашка.
— Мы-алча-ать! Я здесь главная! А ты никто! На конюшне з-запорю! Так как тебя звать? — угрожающе спросила грозная экономка.
— Д-дура… деревенская, — почти прошептала Нашка.
— Гр-ромче!
— Дура деревенская, — едва сдерживая слезы немного громче ответила Нашка.
Экономка посопела и, видимо, решив, что с этой хватит возиться, снизошла до конюха.
— Ты!
— Конюх я, — мрачно буркнул Лоптер.
— Гы! Мерином будешь! Ясно?!
— Да, почтеннейшая госпожа экономка, — мрачно согласился Лоптер.
— Так. А теперь ты?! — толстая сосиска пальца нацелилась в мою грудь.
— Повар, — скромно ответил я.
— О! Еще сопливый мальчишка и уже повар?! Ты кроме горелой каши еще что-нибудь готовить умеешь?
— Умею, почтеннейшая госпожа экономка, — снова я не посчитал нужным хвастаться.
— Будешь…
— Зовите меня просто: «Уважаемый господин личный повар ее сиятельства молодой графини»! — скромно подсказал я, не дожидаясь ошибки экономки. Ведь женщины так трудно признают свои ошибки и так не спешат их исправлять… Зачем ей лишние терзания?
Открытый рот и наливающиеся кровью щеки властной громады подсказали мне, что почтеннейшая еще не успела оценить, насколько я ей помог. Надо бы разъяснить свою позицию, пока не началось… метание слюней по горизонту. Потом ей же будет стыдно за свое поведение. Если, конечно, она еще помнит, что такое стыд, давно продав его в нагрузку к немытой совести.
— Дело в том, почтеннейшая, что я свободный гражданин, а не кабальный, и заключил личный контракт с ее сиятельством. В контракте не прописаны обязанности подчинятся кому бы то ни было еще, кроме самой графини. А также кормить всех подряд без ее разрешения.
Оладьи губ сжались в тонкую серую полоску, забрала век и щек почти ощутимо лязгнули (или это были зубы?), скрывая мелкие глазки-вошки.
— Не верите? Спросите у госпожи.
Экономка поверила. Однако просто так отступиться не могла.
В этом доме годами складывались и выверялись отношения. Командовала явно сильная и жесткая жена дворецкого. За ней, наверняка, шел сам дворецкий, которому собственную власть не надо было даже доказывать, хватало авторитета жены. А вот кто стоял ступенькой ниже в местной иерархии сказать затрудняюсь — еще не настолько хорошо всех знал. Даже не уверен был в первоначальных выводах, которые построил на основе знаний, полученных… во сне. Сообщество лакеев и охранников с годами сложилось в замкнутое сообщество, в которое новичков принимали крайне неохотно.
Мы приехали вместе с молодой хозяйкой. Следовательно, вывод напрашивается крайне простой — она взяла с собой своих любимчиков. Зачем иначе тащить из деревни совсем недефицитных в столице специалистов с явно невысоким уровнем квалификации?
Столь грубый прием должен был сразу указать наше место в сложившейся системе. То есть в самом низу. Со временем, проявив терпение и почтение, узнав кого, когда и куда следует лизнуть, можно будет стать своим в этом дворце, а затем, глядишь, и продвинуться.
Проверку я не прошел, но и проходить совершенно не горел желанием — Маликосу отправили в столицу за месяц с небольшим до начала экзаменов в академию специально для того, чтобы девушка смогла, не торопясь, самостоятельно осмотреться и освоиться в большом городе, да просто на моды посмотреть и постараться услышать их последний писк.
После удачного поступления — а как может быть иначе, если сам Самсур видел в ней очень хорошие способности? — девушка намерена переехать в коттедж на территории академии, где селятся дети дворян, не имеющих собственного жилья в столице, но способных оплачивать проживание в коттедже. Зачастую несколько студентов из благородных снимают строение в складчину только бы не числиться в общежитии, приюте простолюдинов и нищеты из благородных. А кому хочется ставить себя в униженное положение?
«Где ты живешь? (разочаровано и с презрением) А-а-а-а в общаге».
Другое дело печально вздохнуть и непринужденно сообщить:
- Предыдущая
- 12/98
- Следующая