De Conspiratione / О Заговоре - Карпенко В. И. - Страница 76

Здесь налицо расширительное толкование понятия экстремизма, хотя суть его и указана правильно.

В ФЗ «О противодействии экстремистской деятельности» от 27 июля 2002 г. № 114-ФЗ (с последующими изменениями и дополнениями) вообще не дается никакого определения понятия экстремизма, а лишь на полутора страницах перечисляются действия, которые необходимо квалифицировать как экстремистскую деятельность (экстремизм)[282]. Необходимо отметить, что и в УК РФ (1996 г.) с последующими дополнениями к нему отсутствует даже упоминание об экстремизме.

Уголовный кодекс содержит лишь несколько самостоятельных статей (ст. 63 — обстоятельства, отягчающие наказание; ст. 148 — воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий; ст. 212 — массовые беспорядки; ст. 243 — уничтожение или повреждение памятников истории и культуры; ст. 278 — насильственный захват власти; ст. 280 — публичные призывы к насильственному изменению конституционного строя Российской Федерации; ст. 2821 возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды; ст. 357 В геноцид и др.), определяющих уголовные наказания за действия (деятельность), отнесенные федеральным законом 114-ФЗ (2002 г.) к экстремистской деятельности (экстремизму)[283].

И только спустя несколько лет в ст. 4 ФЗ РФ «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в связи с совершенствованием государственного управления в области противодействия экстремизму» от 24 июля 2007 г. № 211-ФЗ внесены некоторые уточнения в действующее уголовное законодательство, в частности, в ст. 63, 105, 111, 112, 115, 116, 117, 119, 148, 149, 213, 214, 244, 280 и 282 «прим» УК РФ. В процессе этих изменений был сделан акцент на совершении преступлений по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы. И, что особенно важно, в примечании к ст. 282 «прим» было дано определение преступлений экстремистской направленности, под которыми «в настоящем Кодексе понимаются преступления, совершенные по мотивам политической, идеологической, расовой, национальной или религиозной ненависти или вражды либо по мотивам ненависти или вражды в отношении какой-либо социальной группы, предусмотренные соответствующими статьями Особенной части настоящего Кодекса и пунктом "е" части первой ст. 63 настоящего Кодекса»[284].

Однако понятие экстремизма так и не было дано.

В связи с этим возникает ряд вопросов о том, а как же можно эффективно бороться или противодействовать экстремизму, если не определены его понятие и суть.

Авторы разделяют существующую точку зрения, что под «экстремизмом следует понимать приверженность отдельных физических лиц, больших и малых социальных групп, общественно-политических организаций, движений и т. п. к радикальным политическим, национальным, религиозным и другим взглядам, позициям и поведению, нелегитимно реализуемым в практике социальной, общечеловеческой деятельности и общении, в целях реформирования, изменения или устранения существующего конституционного строя, устоявшихся общественных отношений (межнациональных, межрелигиозных, религиозных и иных)»[285].

Исходя из такого определения экстремизма, можно считать, что он бывает: социальным, национальным, политическим, религиозным. А раз так, то ему присуща идеология, поскольку он распространяется на такие области человеческих отношений, как политика, религия, национальные отношения и т. п. Без идеологических обоснований сложно сформировать экстремистские установки, поведение и убежденность в поступках и действиях. Отсюда под «идеологией экстремизма следует понимать систему радикальных идеологических и теоретических взглядов, представлений о политических, религиозных, национальных и социальных отношениях в государстве и обществе, целенаправленно используемых для нелегитимного изменения существующего конституционного строя, устоявшихся демократических преобразований».

Экстремизм — это производное от радикализма в идеологии, политике, религии, национализме; радикальное восприятия окружающей действительности и т. п.; преступное деяние.

Терроризм — это практика применения крайних форм насилия против граждан ради достижения определенных политических целей. Он является производным от экстремизма и одной из наиболее опасных форм антигосударственных преступлений.

Экстремизм и терроризм всегда несут в себе политическую цель, именно она отличает их от других преступных деяний. Нельзя забывать, что террористы и экстремисты в своих действиях всегда открыто пренебрегают общепринятыми социальными нормами и ценностями, обнаруживают глухоту к этическим увещеваниям, стремятся использовать любые средства для достижения собственных целей, выражают готовность вести «игру без правил»[286].

Поэтому экстремизм и терроризм можно победить лишь при наличии четкой государственной антиэкстремистской и антитеррористической идеологии. Идеологию экстремизма и терроризма победить силой невозможно. Идеологию можно победить только идеологией. И в связи с этим необходимо рассмотреть еще один важный аспект борьбы с террором и экстремизмом — психологию.

Именно она представляет собой совокупность способа жизни, мышления, особого вида деятельности, включая ее мотивы, а также идеологические обоснования и оправдания собственно террористов. Вспомним крылатое изречение фон Клаузевица о том, что «война — это продолжение политики другими средствами», и что суть политики есть борьба за власть. При этом не забудем о войне с терроризмом, ведущейся мировым сообществом, и о целях террора. В итоге приходим к выводу: борьба за власть, включая и террористические методы, безусловно, относится к сфере общественно-психологических явлений, так как немыслима без разнообразия форм и методов психологического воздействия людей друг на друга.

Учитывая сказанное, «терроризм, — отметил А. Рудаков, — необходимо рассматривать как управляемое закономерное явление, искусственно инспирированное, культивируемое и насаждаемое мировыми деструктивными силами и центрами независимо от национальной и религиозной окраски, с целью передела, захвата и контроля большого бизнеса в новых мировых границах. Религия и экстремистская идеология используются для маскировки конечной цели, упрощения вербовки бесплатного материала, расширения зоны вооруженной активности с опорой на идеологический, этнический, религиозный факторы. Терроризм открывает новые волевые и информационно-психологические возможности, воздействуя на тонкие сферы психики индивидуального и группового объекта атаки, реализуя свой стратегический замысел управления мировыми финансовыми ресурсами, заставляя воевать целые народы за мифические цели и виртуальные ценности»[287].

К этому необходимо добавить наличие процессов глобализации в самой террористической среде.

Глобализация, основные постулаты которой (каждый обязан быть услышанными, и должно быть пространство для высказываний) подразумевают отсутствие монополии какой-либо страны, политической или экономической системы/силы, образа жизни. Это усиливает понимание террористами существования априори в обществе чего-то, воплощающего их представления о способах организации жизни социума. Отсюда психологический портрет бунтаря: «…тот, кто считает, что его не слушают, и с кем не считаются в коммуникации и в практике. Поэтому он берет слово, и весь мир "гласности" устремляется к нему… Он (терроризм. — Авт.) только там и возможен, где есть эти камеры и эта гласность. То есть в цивилизованном мире. Но заложники, которых он берет, — это символ системы. Он убивает систему в их лице, как система убивает его», — считает Д. Гусев.