Посланник князя тьмы [Повести. Русские хроники в одном лице] - Гацура Геннадий - Страница 20

— Никогда бы не подумал, что в нашем городе столько коллекционеров и антикваров, — покачал головой Ивар Блуме.

— Привет, — рядом с ними остановился молодой человек на велосипеде.

— А, Микелис, привет.

— Ивар, ты не слышал об убийствах господина Яншевского и этого старика старьевщика?

— Как ты думаешь, чем мы сейчас занимаемся с господином Гутманисом. — Ивар кивнул в сторону удалявшегося следователя по особо важным делам.

— Точно? Вот здорово! Наконец-то хоть в нашем городишке что-нибудь случилось. Ты расскажешь?

— Как-нибудь в другой раз.

— Хочешь новый анекдот? Только что из Риги с почтой привезли. — Микелис похлопал по большой черной кожаной сумке. — Мне на вокзале рассказали.

— Давай, только быстрей.

— Домовладелец не хочет брать к себе квартирантов с детьми. И вот однажды является к нему дама. Он спрашивает, есть ли у нее дети. «Трое, все на кладбище», — отвечает она и начинает лить слезы. Хозяин тоже поплакал вместе с ней для приличия и подписал контракт. После этого дама стала у окна и высунулась наружу. «Вы кого-то ждете?» — спросил хозяин. «Да, — ответила дама. — Детей». «Как детей? — удивился хозяин. — Вы ведь только что сказали, что они на кладбище». «Ну, конечно. Они с отцом поехали проведать могилку бабушки». Ну как, здорово?

— Где смеяться?

— Да ну тебя, — обиженно махнув, знакомый Ивара Блумса вскочил на велосипед и покатил к порту, трясясь по булыжной мостовой…

Сыщики подошли к небольшому деревянному домику, все окна которого на первом этаже были заколочены. Они поднялись по ветхой скрипучей лестнице на второй этаж и постучали.

— Не заперто! — из-за двери послышался сухой кашель.

Сыщики переступили порог и оказались в завешенной коврами и старинными гравюрами полутемной комнатке. В дальнем от двери углу, в старинном кресле с истертыми до дыр подлокотниками, сидел сгорбившийся старик. Ноги его прикрывал коричневый клетчатый плед. Рядом стояла сухонькая старушка, державшая дрожащими руками поднос, на котором были составлены бьющиеся друг о друга склянки с уже желтыми от времени аптечными этикетками.

— Добрый день, господин Голдберге. Мы из полиции.

— Могли бы и не говорить. Это видно по вашим лицам. — Старик поставил на поднос бутылочку с какой-то черной жидкостью и вновь закашлялся. — Извините, господа, что не предлагаю присесть, но я очень болен и не могу уделить вам много времени.

— Ничего. Мы просто хотели узнать…

— Scire volunt omnes mercedes, mercedem solvere nemo[2], — усмехнувшись, перебил следователя Голдберге. — А почему вы пришли именно ко мне? В городе и без меня есть умные люди. Я уже давно ничего не покупаю. Мне девяносто один год, и больше ничего не надо. Пора уже в дорогу…

— Именно поэтому мы и пришли к вам. Я знаю, что коллекционер, а тем более антиквар редко дает кому-либо, особенно полицейским, до конца правдивую информацию, а вы лицо незаинтересованное.

— По какому поводу вам нужна информация?

— По поводу вот этого клейма на оружии. — Следователь протянул старику листок. — О вас в старое доброе время говорили, что вы ходячая энциклопедия.

— Не надо преувеличивать. По поводу оружия могли обратиться ко мне и пораньше, и в любое время получили бы правдивую информацию. Я пережил «драй криг», и, наверное, уже никогда не смогу понять и полюбить тех, кто собирает все колющее, режущее, стреляющее и отнимающее жизнь у Божьих тварей. Милочка, — обратился антиквар к своей подружке, которая была, пожалуй, еще древней, чем он, — подай, пожалуйста, мне мои очки. Они там, рядом с лампой, в этой… Как ее?

— Чего, чего? — переспросила старушка, поворачиваясь к нему левым ухом.

— Очки! В коробочке!

Старик взял протянутый дрожащей рукой очки, натянул эти слегка мутноватые стеклышки себе на нос, взглянул на бумажку, а затем на следователя.

— Так это клеймо не оружейника, а механика Галедо. Он делал игрушки и разных зверей. Говорят, он в девятнадцать лет сделал льва в натуральную величину, который мог рычать, бегать и даже прыгать, как настоящий.

— Но клеймо стоит на доспехах и мече. Может, это чья-то подделка?

— Чего не знаю, господа, того не знаю. Я думаю, с этим вопросом вам лучше обратиться к господину Бекеру. Он живет на улице Дзинтару, в таком высоком здании. Это совсем рядом с вами. Бекер, кстати, интересовался какими-то рыцарскими доспехами работы Галедо. Но это между нами, я знаю, полицейские просто так не начнут интересоваться антикваром. Прощайте.

— Последний вопрос. Вы знали господина Яншевского?

— Немного знаю.

— Вчера он был убит. У него хорошая коллекция оружия?

— Неплохая.

— Ну что ж, спасибо за консультацию. Извините, что побеспокоили. До свидания.

Едва только за следователем и его помощником захлопнулась дверь, как старик сбросил плед и вскочил с кресла.

— Милочка, где мой новый костюм? Ну тот, что я шил по поводу приезда в порт имени Александра Третьего русского царя Николая Второго.

— Ты куда собрался? — всплеснула руками старушка.

— Как куда? К госпоже Яншевской. Помнишь тот «штолен-шранк», что был у сына Зигфрида Яншевского. Ну, о котором я тебе еще рассказывал… Ты посмотри, такой молодой и умер. Мы старики живем, а молодежь мрет. Так мы с тобой, милая, одни останемся. Хе-хе-хе…

— Вот, кажется, здесь, — сказал Гутманис, останавливаясь у большого доходного дома. — Интересно, в какой квартире он живет?

— А вот у дворника можно спросить, — подсказал Ивар Блумс, все еще прикрывающий свой напудренный синяк.

— Не подскажете ли, дорогой, где здесь живет господин Бекер?

Дворник прекратил возить метлой по тротуару, исподлобья посмотрел на двух господ и кивнул на дверь парадного:

— Вон там. На самом, верху. Три звонка, — сказал он и вновь принялся царапать выложенную красным кирпичом дорожку. — Ишь, ходят тут всякие…

Сыщики взобрались под самую крышу и остановились около двери с небольшой гравированной табличкой «Т. Бекер». Рядом со звонком била приколота бумажка: «Звонок работает, просьба не стучать».

Следователь три раза нажал кнопку звонка. Подождал, и еще три раза нажал.

— Может, все же звонок не работает или электричества нет? — сделал предположение молодой человек. — Давайте на всякий случай постучим.

На стук из соседней двери выскочил невысокого роста человек с совершенно лысым черепом и заорал:

— Вы почему стучите?! Читать не умеете? Для кого я здесь написал? Вы мне мешаете работать! Поймете вы это наконец или нет?

— Прошу прощения, — извинился Гутманис. — Вы не могли бы подсказать нам, где сейчас находится ваш сосед?

— Что?! Я? Да вы что?! За кого вы меня принимаете?! — лысый в буквальном смысле взбесился. — Идите к своему дворнику! Это он постоянно крутится у подъезда и следит за всеми! Кто к кому ходит! Убирайтесь отсюда! — человечек не договорил и со страшным грохотом захлопнул дверь.

Эхо заметалось между этажами по огромной винтовой лестнице.

— Может быть, этот Бекер сейчас опять убийство замышляет. Он, наверное, не успокоится, пока не заполучит доспехи.

— Возможно, ты и прав, — сдвинув котелок на затылок, задумчиво потер лоб следователь. — Но в любом случае нам нужно сейчас вернуться в дом Яншевского. Я, кажется, понял, кто убийца. Хотя…

Ингрида Мелнарс открыла входную дверь.

— Там, в гостиной, уже собралась целая куча господ, — сказала она Гутманису.

— Что за господа?

— Не знаю, — пожала плечами горничная, принимая от него пальто и шляпу. — Одна вроде невеста господина Яншевского.

Следователь вошел в гостиную и остановился, раскинув руки:

— О, похоже, все в сборе. Даже господин Голдберге. Вы же говорили, что собираетесь в какую-то дальнюю дорогу и вам уже не до мирских сует.

— Сами понимаете, я был должен принести соболезнование супруге покойного, — старик кивнул на Венту Калныню.