Выброшенный в другой мир. Дилогия (СИ) - Ищенко Геннадий Владимирович - Страница 84
- Предыдущая
- 84/419
- Следующая
- Мечом или вообще?
- Мечом лучше, но могу и так приголубить.
- Тогда вы у нас будете борцом в кругу. Никогда не видели?
- Не приходилось.
- Человек становится в круг и предлагает его оттуда вытолкнуть. Тот, кому это удастся, получает вознаграждение. Но за право участия тоже нужно платить. Так как я не знаю, сколько вы продержитесь, то оплачивать возможный проигрыш будете из своего кармана. Вся эта подготовка только на случай, если действительно придется выступать. Если этого не понадобится, просто прогуляетесь в нашей компании. Теперь давайте решим с лошадьми. Двух можно дополнительно запрячь в один из фургонов, а вот что делать с вашим конем, ума не приложу.
- Есть одна мысль, - сказал отец. - Приоденьте получше одного из ваших парней. Я дам ему пять монет, и он на моем коне едет в ближайший трактир и договаривается с хозяином, что коня перегонят в соседний город. Денег на оплату хватит с лихвой. Обычно в таких случаях хозяину коня дают специальную бирку, по которой он сможет забрать свою собственность. А чтобы вашему человеку не тащиться обратно пешком, а нам его не ждать, пусть возьмет заводного коня.
- Так и сделаем. Давайте ваши деньги, и за коня, и за все остальное.
Часа через три цирк матушки Хильды развернулся и покатил в обратном направлении к мосту через Парану. В обозе с циркачами Буше путешествовали три дня. При этом они смогли убедиться, что стража ищет пожилого мужчину с девушкой. Все, кто попадал под это определение, тщательно проверялись. Цирк никакой проверке не подвергался, беспрепятственно проезжая заставы и городские ворота. За это время было дано несколько представлений, в одном из которых довелось поучаствовать и Альде. Она ловко метала ножи, попадая в подбрасываемые яблоки.
- Какой талант пропадает, - вздыхала матушка Хильда.
Но пришла пора расставаться. С полученными от Буше деньгами Хильда решила на зиму остановиться в небольшом городе, так как добраться до нужного места до дождей циркачи уже не успевали. Отец с дочерью убрали грим, переоделись в свою привычную одежду, оседлали лошадей и, тепло простившись с циркачами, углубились в лес.
- Мы заметно приблизились к цели, - сказал отец, - но, если верить тому, что говорят о войне, в этой части провинции могут встретиться разбойники, и с провиантом здесь хуже. Если получится с охотой, то наличных продуктов должно хватить. Жаль, что у нас совсем не осталось времени. В этом году дожди задержались, но эта отсрочка ненадолго.
Они все-таки не успели. На следующий день зарядил дождь, который вскоре превратился в ливень. Грязи в лесу не было, но холодная вода пропитала одежду и так намочила лес, что ни о каком костре не могло быть и речи.
- Ходу, дочь! - торопил Альду отец. - Эти дожди зарядили на две декады, поэтому нужно найти пристанище и переждать. Города отпадают, да и не доберемся мы до города, раньше околеем. Нужно срочно найти хоть какую-то деревеньку и переждать.
Часа через четыре выехали на уже раскисшую проселочную дорогу и по ней к вечеру добрались до небольшой деревни в три десятка дворов. К этому времени у них уже зуб на зуб не попадал. Остановились в избе старосты, которая была больше других, заняв одну комнату на двоих. Вся одежда, в том числе и сменная, промокла, поэтому пришлось срочно переодеваться в то, что нашлось у старосты. Альду одели легко, а вот на отца, который был гораздо крупнее и хозяина, и его старшего сына, ничего подходящего не нашлось. Бывший барон закутался в одеяло и в таком виде сел за стол есть ужин, которым их накормила хозяйка. Только поев горячий мясной суп, они начали понемногу отогреваться.
Деревня, в которой они остановились, стояла на свободной земле.
- Кому мы нужны! - говорил отцу староста. - Неужто кто из благородных полезет в нашу глухомань? Сами отвозим герцогу налог два раза за год, нас никто и не трогает. А вы, ваша милость, живите, сколько надобно. Неужто мы не люди? Вам все только рады!
Эта радость была понятна, потому что Буше не скупились и за те две декады, которые им пришлось провести в доме старосты, отдали ему все свое серебро. Это время было, наверное, самым скучным в жизни Альды. Отец хоть болтал со старостой и с мужиками, заходившими посмотреть на заезжих гостей, а ей и поговорить было не с кем. Дочерей у старосты не было, только два сына, а его жена была на редкость неразговорчивой и угрюмой женщиной. Девушка даже начала ограничивать себя в еде, чтобы не растолстеть от почти непрерывного лежания.
- Ничего, - утешал ее отец. - Отъедайся и отсыпайся впрок, нам еще несколько дней добираться до столицы, а какой отдых в промокшем лесу.
Наконец почти непрерывные ливни закончились, и хотя дожди по-прежнему шли, но уже намного реже, и отец решил ехать. Выехали поутру и весь день провели в седле, на ходу перекусив тем, что захватили с собой из деревни. Ночевать остановились в лесу, подобного которому Альда еще не видела. Огромные ели уходили высоко в небо, полностью его закрывая своими кронами. Стволы деревьев поросли мхом и были опутаны многочисленными лианами, которые взметнулись вверх на десятки метров в тщетной попытке достичь солнца. Подлеска в этом вечном полумраке просто не было, как не было и травы: все вокруг поросло мхом. Было холодно, сыро и немножко страшно. По преданиям и сказкам, именно в таких лесах жили колдуны. Лошадям пришлось скормить последний овес, который берегли на крайний случай. Отец с дочерью прорвали мох, очищая большую площадку для костра.
- Выдирай все до земли, - говорил отец. - Нам только для полного счастья не хватало лесного пожара. Если загорится мох, то мы с тобой здесь и останемся. Вернее, останутся наши обгорелые кости.
- Может, тогда обойтись без костра? - предложила Альда. - Поставим палатку...
- Нет, - не согласился отец. - Ночью уже холодно, не хватало еще простудиться. К утру без костра вообще околеем. А запах костра может разнестись далеко, особенно если поднимется ветер. Лошади не позволят незаметно приблизиться чужим и дадут знать, а в палатке тебя можно брать голыми руками. Так что рви мох и не разговаривай.
Когда очистили площадку, отец принялся стаскивать к ней целые стволы, разыскивая достаточно сухие и не сильно тронутые гнилью. Потом он разжег обычный костер, наломав толстых сучьев, и, когда он разгорелся, положил в огонь одно из заготовленных бревен.
- Когда прогорит, продвинем дальше, - сказал он. - Дров нам хватит на всю ночь. Положи немного мха, а сверху постелем палатку. Хорошая получится перина. На лошадей уже можно набросить попоны, тем более что они у нас на голодном пайке.
Альда лежала на мягкой подстилке из мха, укрывшись одеялом. От костра несло жаром, и ей было тепло. Рядом переминались и время от времени вздыхали кони. Девушка смотрела на пляшущие языки огня, с гулом и треском пожиравшие дрова, и думала о том, как резко изменилась ее жизнь.
- Ты еще не спишь? - тихо спросил отец, постеливший себе постель в стороне от костра.
- Нет еще. Ты зачем лег так далеко, холодно же.
- Пока тепло, а когда похолодает, тогда и я лягу ближе. Дрова к этому времени прогорят, а жара от углей хватит надолго. Вот ты сейчас пялишься на огонь. Это красиво и все такое, но если из леса придет опасность, то ты после огня долго не сможешь ничего различить в полумраке. Именно поэтому часовые всегда сидят спиной к костру, а те, кто дорожит своей жизнью, так вообще в стороне, как я.
- Папа, а какая была мама?
Отец не ожидал такого вопроса и замолчал. У них дома эта тема была запретной. Она знала, что отец сильно любил мать, и они вместе прожили душа в душу, пока ее появление не зачеркнуло отцовское счастье.
- Внешне она была очень похожей на тебя, - неожиданно сказал он. - Точнее, это ты на нее похожа, и чем дальше, тем больше. Я ведь тебя ненавидел, когда ты появилась. Глупо, конечно, в чем может быть виноват маленький ребенок? Тем более что мать очень тебя хотела, даже несмотря на предупреждение врача об опасности родов в ее возрасте. А в остальном... Ну что я тебе могу сказать? Она была очень добрым и доверчивым человеком и, несмотря на то что часто страдала от своей доверчивости, веру в людей не утратила до конца. Она за свою жизнь мухи не обидела, тем удивительнее была ее любовь ко мне - человеку, профессией которого было убийство. Я ведь и из армии короля ушел не из-за своего баронства, а из-за нее. В тех годах, которые мы провели вместе, вся моя жизнь. Так было, пока я не увидел тебя через два года после рождения. Все это время ты провела в семье кормилицы. Ты знаешь, что она воспринимала тебя как своего ребенка? Я ведь потом, когда тебя забрал, не ограничивал вашего общения до самой ее смерти. После рождения я вычеркнул тебя из своей жизни. И вот мы встретились совершенно случайно. Стоит двухлетняя малышка с лицом моей жены, смеется, показывает на меня пальцем и говорит: "Мама, а кто этот смешной дядя?" У меня тогда все в душе перевернулось. Стою я, смотрю на тебя и думаю, какой же я эгоистичный мерзавец. Помню, еще мелькнула мысль о том, как бы она восприняла то, что я бросил нашего ребенка.
- Предыдущая
- 84/419
- Следующая
