Монтенегро (ЛП) - Исторический роман группа - Страница 20

• Предыдущая
• 20/44
• Следующая

— Море вон там, — повторила старуха, указывая на северо-восток. — Я его никогда не видела, но знаю, что оно там, потому что молодые воины всегда приносили оттуда в подарок невестам панцири морских черепах, — она улыбнулась, показав два гнилых зуба. — У меня было целых три таких панциря, потому что я была замужем трижды.

— Но почему даже воины не могут сбежать от тех врагов с гор?

— Они сбегали. Но когда увидели, что их жен и детей уводят, то предпочли разделить с ними судьбу, а не оставаться здесь в одиночестве.

— И их не убивают?

— Нет. Тех, кто не сопротивляется, не убивают. Просто уводят.

— Как рабов?

— Что такое раб?

— Тот, кто работает на хозяина, не имея никаких прав.

Ку остановилась и посмотрела на него с удивлением, а затем горько усмехнулась и ответила:

— Нет, то, о чем ты говоришь — это не раб. Это жена. Быть может, люди с гор и заставляют работать пленных воинов, но они не используют их как женщин. Во всяком случае, я о таком не слышала, — добавила она, чуть задумавшись.

Сьенфуэгос искренне восхищался старухой, обнаружившей столь неожиданную для ее возраста выносливость и силу духа, а девочка будила в его душе какое-то странное волнение, казалась поистине неземным созданием. Хрупкая, как цветок, она в то же время обладала удивительной твердостью, как человек, непоколебимо уверенный в своем предназначении.

Она была убеждена, что сами боги — кстати, что это за боги? — предрекли ей великое будущее, и первый к нему шаг — добраться до моря. Сейчас ее путешествие только началось, и Арайя наслаждалась прелестью чудесного утра, преисполненная самых радостных ожиданий.

Пейзаж по-прежнему радовал глаз. Слева, далеко на северо-восток, простиралась широкая равнина, а справа, еще дальше, маячила темная линия густой сельвы, протянувшаяся вдоль широкой реки, по которой приплыл канарец.

— Расскажи мне о народе, живущем в горах, — попросил Сьенфуэгос во время очередного долгого привала. Они частенько останавливались, поскольку никуда не торопились. — Что еще ты о нем знаешь?

— Не так много, — честно ответила она. — Они живут очень далеко, но воины постоянно приходят сюда, и никто не в силах их остановить. Одни называют их кечуа, другие — темнокожими; они малы ростом, но при этом очень сильны и разговаривают на непонятном языке. Говорят, что у них только один король, сын солнца, который правит всей империей, и он — самый могучий воин, самый быстрый бегун среди всех, и никто не может его превзойти. Вот и всё, что я знаю, — с этими словами она беспомощно развела руками.

— А каким был твой народ?

— Очень красивым и мирным. Хотя с одной стороны нас теснили эти болотные предатели, «зеленые тени», а с другой — проклятые кечуа. У нас было три вождя, сыновья одного отца, и они никогда не ссорились. А вот четвертый брат попытался посеять рознь, поэтому его обрекли на голодную смерть, привязав к дереву. Я до сих пор помню, как он умолял каждого прохожего дать ему немножко еды, — тут она сделала долгую паузу и, покосившись на девочку, собиравшую ягоды в отдалении, произнесла очень тихо, чтобы та не услышала: — Арайя — его дочь, но она об этом не знает. Она родилась, когда его уже не было в живых.

— А кому боги сообщили, что она станет важной персоной? — поинтересовался Сьенфуэгос.

— Мне.

— Но как?

— Той ночью, когда я нашла ее, она была такой слабой, что я уж было подумала бросить ее умирать, но боги велели мне бороться за ее жизнь, потому что однажды пришлют великого воина, и он отведет ее навстречу судьбе.

Голос ее прозвучал настолько уверенно, что Сьенфуэгос не сомневался: добрая женщина искренне убеждена, что ее и в самом деле посетило видение, которому по какой-то странной причине суждено сбыться. Поэтому он решил не продолжать эту тему, оставив Ку в счастливой убежденности, что она действительно пользуется особым расположением богов.

Это были, конечно, вовсе не Акар и Мусо, постоянно враждующие между собой, которым поклонялись пакабуи. Скорее какие-то бестелесные существа, способные воплощаться в растениях, животных и даже неодушевленных предметах, на собственный выбор.

Поэтому, например, на оленей, водившихся вокруг в изобилии и настолько ручных, что их даже можно было погладить, не только запрещалось охотиться, но полагалось почтительно кланяться при встрече с ними, ибо олени чаще других существ становились воплощением своенравных богов.

То же относилось и к речным выдрам, и даже к некоторым пумам и ягуарам, а проходя мимо табебуйи, дерева с желтыми цветами, полагалось молча ступать на цыпочках, чтобы не разбудить дремлющих в ее ветвях богов.

— Беда с нашими богами! — горько сетовала Ку. — Они всегда были слишком слабыми и, как мы ни умоляли, никогда не могли защитить от врагов. Слишком много времени они тратят на всякие глупости.

— И ты все равно веришь в их слова?

— Если они недостаточно сильны, это еще не значит, что лишены мудрости, — твердо ответила старуха. — Они уже давно предупреждали, что кечуа заставят нас покинуть свою землю... — она ненадолго замолчала. — И вот теперь мы с Арайей — последние из нашего племени.

— Возможно, однажды твой народ вернется, — сказал канарец в тщетной попытке ее утешить.

— Из-за гор никто не возвращается, — с грустью ответила старуха. — Лишь кечуа знают тропы, что следуют вдоль бездонных пропастей, и воины охраняют эти тропы. Никто никогда не возвращается, — повторила она. — Никогда.

Они неустанно шагали до наступления ночи, пока настигший их мелкий, но неприятный дождь не заставил искать убежища возле могучего дерева, под огромной раскидистой кроной которого могла бы укрыться добрая сотня человек, и канарец удивился, обнаружив, с какой ловкостью обе туземки взобрались вверх по стволу и оседлали одну из толстых ветвей, настолько скрытую густой листвой, что туда даже не проникал дневной свет, не говоря уже о том, чтобы кто-то снизу мог их там заметить.

— Чего вы так боитесь? — спросил Сьенфуэгос.

— Темноты, — ответила старуха.

За краткими сумерками в этих широтах следовала долгая темная ночь, располагающая к мечтаниям, особенно когда море было спокойно, в небе стояла полная луна, а дневная жара сменялась прохладным бризом. В такие ночи хорошо было проводить на палубе долгие часы, мирно беседуя или с тоской любуясь проплывающими мимо берегами, что напоминали о далекой родине, которую они, возможно, больше никогда не увидят.

Авантюра по поиску в неизвестной местности потерянного возлюбленного в такое время приобретала романтический оттенок, и донья Мариана Монтенегро раздавала морякам ром, чтобы поддержать их дух в награду за долгие часы тяжелого труда.

Вскоре после того, как они покинули землю извращенцев-итотов, корабль внезапно подвергся нападению дикарей. Однажды на рассвете от берега отплыла целая флотилия пирог, и завывающие туземцы осыпали «Чудо» градом стрел. Однако хватило всего трех залпов из кулеврин, чьи ядра взметнули огромные фонтаны морской воды и опрокинули хрупкие лодки, чтобы боевой дух свирепых воинов тут же угас и те обратились в позорное бегство. Туземцы исчезли среди толстых стволов мангровых деревьев так же стремительно, как и появились.

Чуть позже Якаре внимательно осмотрел одну из стрел, вонзившихся в палубу, царапнул ногтем вязкую черную массу, покрывавшую ее наконечник, и неодобрительно покачал головой.

— Кураре, — сказал он. — Настоящий кураре для войны. Плохие люди.

— Из какого они племени?

— Не знаю. Итоты — последнее племя на западе, с которым знаком мой народ.

Это был воистину странный мир, где дружелюбные племена вроде купригери, живущие посреди озера в построенной на высоких сваях деревне, соседствовали с неуловимыми жителями пустыни, а елейно-сладкие содомиты граничили с воинственными лучниками мангровых зарослей.

— Кто-то должен объяснить королю с королевой — судьба дала им в руки столь огромные и богатые земли, что стоит забыть о всяких мелких придворных дрязгах и заняться настоящим делом, — высказался в одну из таких тихих лунных ночей дон Луис де Торрес. — Вручить судьбу этих земель в руки братьев Колумбов — значит обречь на гибель.

• Предыдущая
• 20/44
• Следующая