Выбери любимый жанр

Монтенегро (ЛП) - Исторический роман группа - Страница 21


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

21

— Вы так боитесь и ненавидите адмирала, что эти чувства просто ослепили вас, — заметила немка. — Следует признать, что губернатор, конечно, тиран, но, в конце концов, именно он открыл эти земли, и уж этого никто у него не отнимет, пусть даже пройдет тысяча лет, а сам он совершит еще миллион всевозможных ошибок.

— Я и не собираюсь у него этого отнимать, — с легким раздражением ответил Луис. — Никто не пытается отрицать его бесспорные достоинства как первооткрывателя, но, к сожалению, большинство великих людей созданы для выполнения какой-то конкретной задачи, за пределами которой наносят лишь вред. Колумб как раз из их числа.

— Вы и впрямь считаете, что нас повесят, если вернемся?

— А почему бы и нет, раз вешают стольких невинных? Лично я рисковать не собираюсь. Новый Свет такой огромный, но все равно недостаточно велик, чтобы вместить нас обоих, — улыбнулся он. — А у адмирала все преимущества.

— Иногда я жалею, что вы отправились со мной в это нелепое плавание, — сказала донья Мариана с легкой грустью. — Это не ваша война, и каким бы ни был результат, не думаю, что он вас устроит.

Дон Луис не спешил с ответом. Вместо этого он зажег одну из толстых сигар, к которым пристрастился с того самого дня, когда они вместе со Сьенфуэгосом высадились на Кубе, и стал пускать густые кольца дыма. Несомненно, он первым из европейцев научился это делать. Наконец, он все же ответил:

— Не забывайте, сеньора, что мне уже больше сорока, пятнадцать лет назад я вынужден был покинуть свою страну, а восемь лет назад — отречься от своей веры, приняв чужую — с большой неохотой, из страха или в надежде на какие-то выгоды, и эта надежда, кстати, так и не оправдалась, — с этими словами он выпустил пару новых дымовых колец, после чего добавил: — У меня нет семьи и нет никаких увлечений, кроме чтения книг и изучения языков, даже деньги мне в достаточной степени безразличны, несмотря на кровь, текущую в моих жилах, — он повернул руки ладонями вверх. — Все, что еще держит меня в этом мире — это лишь вы и то, что так или иначе имеет к вам отношение. Лишь вы — единственное, ради чего еще стоит жить и дышать.

Донья Мариана с нежностью взяла его за руку.

— Вы тоже мне дороги, — ответила она. — Я вас очень ценю, но должна предупредить, что вы совершаете большую ошибку, делая меня целью своего существования, поскольку, если я найду Сьенфуэгоса, вы потеряете меня навсегда.

— Или вы потеряете себя из-за этого чертова канарца, — произнес он, нежно поглаживая ее по руке, которую донья Мариана не спешила отнимать. — Видите ли, это не столько любовь, сколько вопрос выживания. Когда мы достигаем определенного возраста, нам нужно ухватиться за какую-то мечту, чтобы двигаться дальше. Для вас такой мечтой стало стремление найти Сьенфуэгоса, а для меня — желание быть рядом с вами, — он посмотрел ей прямо в глаза. — Что бы мы стали делать без этой мечты? И на что потратили бы остаток жизни?

— Мы еще молоды, — возразила немка. — По крайней мере, а считаю себя молодой.

— Дело не в прожитых годах, а в том, что мы пережили за это время. Я посетил больше двадцати стран, прошел семь войн, потерял двоих братьев во время пожара, был одним из тех, кто первым пересек Сумрачный океан и исследовал новые земли, о существовании которых никто даже не подозревал... Сотни людей не испытали даже малой толики того, что выпало на мою долю, так что я с полным правом могу считать себя усталым путником, чья дорога близится к концу.

— Усталым — быть может, — согласилась Ингрид. — Но что дорога близится к концу — с этим я не согласна. Моя жизнь была почти столь же беспокойной, как ваша, и пусть я не отрекалась от своей веры — впрочем, у меня ее никогда и не было — но отказалась от высокого положения и всех благ, которые дало мне замужество, ради того, чтобы терпеть невзгоды и унижения, зато у меня есть хотя бы надежда, освещающая путь.

— Всегда?

— Нет, конечно же, не всегда. Но в конце концов, сомнения, вероятно, самое человеческое чувство, ведь мы часто сомневаемся даже в самих себе, в собственных мечтах и личности.

Они замолчали, глядя как луна озаряет словно застывшее море, и когда дон Луис де Торрес снова заговорил, в его голосе звучало легкое беспокойство, словно он боялся сказать что-то неуместное.

— Вы позволите задать вам очень личный вопрос? — спросил он.

— Задавайте.

— О чем вы говорили со Сьенфуэгосом?

— У нас не было нужды в разговорах, — улыбнулась донья Мариана. — А кроме того, как вы знаете, в то время а почти ничего не понимала по-испански.

— И как же возможно, чтобы женщина, насколько образованная и утонченная, как вы, так глубоко полюбила человека, с которым даже не может обменяться ни единой мыслью?

— Наши помыслы, как и наши тела, были едины, хотя мы и говорили на разных языках... — она бросила на Луиса де Торреса долгий взгляд. — Вероятно, вам трудно поверить в то, что наша связь была не просто физической, но это так. Если бы речь шла только о зове плоти, то я не стояла бы сейчас здесь, могу вас уверить.

— Но плотское все же затмевало остальное.

— Возможно! — без смущения ответила донья Мариана. — Мне не стыдно в этом признаться, потому что я убеждена — и среди миллионов живущих в мире людей я вслепую смогу опознать кожу и тело Сьенфуэгоса, — она улыбнулась со странной нежностью. — Когда достигаешь такого взаимопроникновения с кем-либо, всё остальное не в счет.

— А он? Он тоже сможет вас узнать вслепую?

— Мне бы хотелось в это верить, но я не придаю этому особого значения. Для меня важны лишь собственные чувства.

— Однако я не заметил, чтобы вы сильно обрадовались, узнав от Якаре, что Сьенфуэгос действительно проходил по этим землям.

— Я стараюсь не радоваться прежде времени, чтобы не впасть в отчаяние, если мы его не найдем, — объяснила она. — Я знаю, что он здесь был, но знаю также, что эта земля гораздо обширней, чем я предполагала.

— Вы придумали какой-нибудь способ дать ему знать, чтобы двигался к берегу?

— Нет, но я обдумываю идею оставлять ему сообщения на скалах и утесах.

— Какого рода сообщения?

— Очень короткие, чтобы он мог догадаться, что мы через несколько месяцев вернемся на то же место.

— Неплохая мысль, — признал Луис. — Есть одно «но» — я сам учил его читать, но сдается мне, он не многому научился, а за эти годы мог позабыть и это немногое. В таком случае он не сможет понять эти сообщения.

— Я тоже об этом думала, и меня это беспокоит. Есть вещи, которые не забыть никогда, но сомневаюсь, что к их числу относится чтение и письмо.

— Значит, найдем другой способ.

— Какой?

— Заставим туземцев о нас рассказать.

Задача была не из простых, а оказалась еще сложнее, ведь каждый раз, когда они пытались пристать к берегу, их встречал град отравленных стрел из глубины сельвы. Однажды стрела попала в марсового, и он умер мучительной смертью, после чего они решили не приближаться к враждебным аборигенам.

— «Зеленые тени», — сообщил Якаре, поморщившись. — Я с ними не встречался, но итоты о них рассказывали. Они живут на болотах у большой реки и ненавидят чужаков. Но не имеют ничего общего с теми, кто атаковал нас на каноэ.

— Они каннибалы?

— Возможно.

— А я-то думала, что карибы, пожиратели человеческой плоти, обитают только на островах к востоку, — сказала немка.

— Много лет назад, во времена дедов моих дедов, карибы вторглись на Твердую Землю. Часть вытеснили обратно, а часть потеряла привычку поедать людей, но, возможно, некоторые остались жить на болотах, не поменяв традиций.

— Смерть меня не страшит... — еле слышно пробормотал хромой Бонифасио. — Но у меня мурашки по коже при одной мысли о том, что я стану обедом для черномазого.

— Они зеленые, а не черные, — поправил его купригери, лишенный чувства юмора.

— Черные или зеленые, это уже будет без разницы, когда твою ляжку поджарят на обед, — возразил хромой. — Ноги моей не будет на этих берегах, даже за всё золото рудников Мигеля Диаса.

21
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело